Мои глаза сомкнулись, а когда я их открыла. В комнате было десять человек в спецназовской форме с автоматами. Габриель тоже был одет в форму. Мне пришлось проморгаться, чтобы понять, что это не сон. Когда я посмотрела на свои руки, в ссадинах и кровоподтеках я поняла что это не сон. И по выражению лица Габриеля, я поняла, что не знаю чего-то еще. Он кивком головы приказал всем выйти из гостиной. Осторожно сев на край дивана, он посмотрел своими карими глазами в мои.

-Кое-что произошло. – Его скулы заиграли.

Что может быть хуже того, что есть сейчас? Я склонила голову набок, искоса глядя на него. Он тяжело вздохнул и передал мне пульт от телевизора.

-Любой канал новостей. – Прохрипел его мрачный голос.

Включив первый попавшийся канал, я замерла, пульт упал на пол.

-Череда ночных убийств, несомненно, являться серией. Напоминаем, сегодня ночью в своем загородном доме был убит Даниэль Старк вместе со своей женой и ребенком. Также в разных частях города были совершенны взрывы, общее число погибших составляет шестнадцать человек. Наши репортеры выяснили, что одной из жертв взрыва является однофамилица Даниэля Старка, Талия Старк. Внизу вы можете увидеть адреса, по которым произошли взрывы. Открыто уголовное дело. – Договорила диктор.

В ушах был белый шум. Этого не может быть. Я видела строки с адресами.

Вся моя семья мертва…

ЧЕРТЧЕРТЧЕРТЧЕРТЧЕРТ

Безжизненный взгляд упал на Габриеля. Он внимательно смотрел на меня.

Боль, адская боль пробежалась по моему телу. Я пыталась закричать, но на моё горло как будто наступили, мой рот открывался, но ни звука не вырвалось из него. Мои пальцы потянулись к волосам, пытаясь вырвать их с корнем. Адская, душераздирающая боль, настоящая агония. Я сползла на пол и свернулась клубочком, я хотела сровняться с полом. Просто чтобы меня не существовало. Лея, Мама, Папа, Бабушка, Тётя, Дядя и другие члены моей семьи. Они все мертвы.

-Вероника. – Голос Габриеля вытащил меня из пучины мрака. Я подняла бесцветный взгляд на него. – Пришел парень, говорит он твой друг. Но у него оружие и странное имя – Стикс. – Габриель пытался говорить монотонно.

-Он друг. – Бесцветно вырвалось из меня.

Кто-то подошел ко мне спустя время и поднял на руки. Запах шоколада говорил, что это Стикс. Я была как пациентка психиатрической больницы, которой вкололи огромную дозу успокоительного. Стикс сел со мной на руках на диван, и прижал меня лицом к своей груди.

***

Три дня прошли… Но я не помнила как. Кто-то занимался организацией похорон. Скорее всего, Габриель. Рия сидела рядом со мной, так же как и Стикс, всё это время.

Я не могла дышать, чтобы не чувствовать боли. Не могла закрыть глаза, чтобы не видеть насмехающегося надо мной лица Ареса. Я просто не хотела существовать.

Стикс поднял мою футболку, его кадык нервно дернулся.

-Чёрт, сколько ссадин. Там, наверное, осталось стекло. – Стикс неотрывно глядел на мой живот. Вполне возможно там были ссадины, и даже стекло. Но я не чувствовала боли.

Сейчас, я находилась в «лимбо»: между сном, безумием, и смертью.

***

Четвертый день был ужасным. Мне нужно было ехать на похороны своей семьи. Мне нужно было присутствовать там, где десятки репортеров и журналистов хотят поживиться новой сенсацией.

Но не это было самым сложным. Сложным было то, что пока я буду там, прощаться с моими родными… Каждый ублюдок из семьи Раймонд будет потешаться над моим горем.

-Пора. – Голос Габриеля раздался в проеме двери.

Кротко кивнув, я посмотрела на себя в зеркало. Отрешенный взгляд смотрел на меня из зеркала. Потрескавшиеся губы, впалые щеки, бледное лицо. Мой оцарапанный лоб прикрывает черная кепка, тугой хвост переброшен на плечо, черная футболка и черные обтягивающие брюки, у меня не было возможности подумать о платье. Схватив черную кожанку со спинки стула, я вышла из квартиры, в сопровождении охраны, которую приставил ко мне Габриель.

ГЛАВА 37

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ …

Мои уста сомкнулись. Взгляд медленно фокусируется на присутствующих. Все молчат. Те, у кого есть хоть малейшие признаки человечности, опустили головы, остальные же продолжают снимать на камеры.

Но все молчат.

Мои побелевшие ладони оторвались от трибуны, я сделала шаг назад, обходя оградку. Шестнадцать закрытых ящиков, шестнадцать гробов с моими родственниками, они все закрыты, потому что взрывы изуродовали их до неузнаваемости. Моя ладонь ложиться на черную крышку гроба, проводя по лаковой поверхности, Папа… Я иду дальше… Мама… Дальше… Лея… БАБУШКА! ТЁТЯ! ДЯДЯ! ДВОЮРОДНЫЕ СЕСТРЫ! АМАЛИЯ! КАЙЛА! Каждый из них кивает мне, прощается со мной. Моя ладонь сжимается в кулак, когда гробы начинают погружать в землю. Их засыпают землей, сразу после того, как я бросаю в каждую ямку горстку земли.

Они уходят, один за другим, растворяются в воздухе, а я просто смотрю им в след.

Мой мозг лихорадочно начинает перебирать в голове воспоминания. Когда я виделась в последний раз с каждым из них? Что я сказала? О чем мы говорили? Это было что-то абсолютно не важное, не значительное… Я и представить не могла, что больше не увижу никого из них. Я не могу вспомнить, что последнее сказала маме? А папе? Моя паника нарастает, но не выходит на поверхность.

Больше никогда мама не пошутит в своем особенном стиле, я никогда не увижу поддержку в её глазах. Мой отец, больше никогда не приставит ко мне охрану. Я больше никогда не услышу его обеспокоенный и сердитый тон. Он знал, что так будет, он часто говорил о своей смерти. Лея. Моя маленькая, бедная девочка, она была совсем ребенком, маленьким, невинным ребенком!!! Я никогда не услышу её звонкий смех. Их больше нет. Никто из них не позвонит мне, не встретиться со мной. Я осталась одна.

Когда последнюю могилу закапывают, я не могу больше здесь находиться. Они все ушли.

Разворачиваясь на пятках, я понимаю, что всё это время была не одна. Журналисты и репортеры всё еще снимают, делают сенсационные кадры для своих жалких каналов и газетенок. Я иду прямо на них, не поднимая головы, и они расступаются, давая мне возможность пройти.

-Вы будете мстить за свою семью? – Послышался голос одной из журналисток. Рука Габриеля ложиться на моё плечо, но я останавливаюсь и очень медленно поворачиваю голову, фиксируя взгляд на жалкой, падшей журналистке с кроваво алыми губами. Жесткая ухмылка появляется на моём лице.

-Оглянитесь, вот к чему приводит месть. – Говорит мой бесцветный резкий голос, и я ухожу.

Когда Габриель открыл мне заднюю дверь бронированного внедорожника, я не думая залезаю внутрь под вспышки фотокамер.

Ублюдки.

Внедорожник в сопровождении эскорта военных двигается с места. Я смотрю в окно, наблюдая серые тучи, которые затянули небо. В салоне играет радио, и слова песни заставляют меня стиснуть зубы.

Я когда-то умру – мы когда-то всегда умираем,

Как бы так угадать, чтоб не сам – чтобы в спину ножом:

Убиенных щадят, отпевают и балуют раем,

Не скажу про живых, а покойников мы бережем.

Голос репера, который произносит эти строки, слышится мне как: голос Ареса… И меня переносит в недавнее прошлое…

***

ТРЕМЯ ЧАСАМИ РАНЕЕ…

-Пора. – Произносит голос Габриеля, и я покидаю квартиру.

Пока мы спускаемся в лифте, я вспоминаю, о чем попросила его два дня назад.

-Найди мне этого ублюдка. – Проскрежетал мой полный ненависти и боли голос. Габриель, нахмурившись, смотрел на меня.

-Ты уверенна, что это то, чего ты хочешь?

-Да.

Лифт открылся, сообщая сигналом о прибытии. Как только мы вышли на улицу, Габриель подозвал двоих своих бойцов, те безмолвно кивнули. Внедорожник начал своё движение в другую сторону от кладбища. Каждая минута питала предвкушение предстоящего… Ладонь Габриеля, вложила в мою ладонь холодный металл, на меня издевательски смотрел складной, остро заточенный нож.