-Моя одежда испачкана кровью. – Оправдывалась я. Арес нахмурился и кивнул.

Следующие пятнадцать минут мы ели в полной тишине. Но мне не давал покоя тот факт, что Арес служил. Я то и дело поглядывала в его сторону, чтобы разглядеть в нём что-то из парня на том фото. Арес медленно поднял голову от своей тарелки, его бровь поползла вопросительно наверх.

-Я же вижу, что ты хочешь что-то спросить. – Пробормотал он. Я отодвинула тарелку от себя.

-Ты служил? Никогда бы не подумала. – Мой язык никогда не мог долго держаться за зубами. Я видела, как меняется взгляд Ареса, он помрачнел, его скулы сжались, а плечи напряглись.

-Ты рылась в моих вещах. – Процедил он сквозь зубы. И мне стало не по себе. Я опустила взгляд в пол, это действительно было некрасиво.

-Да. – Созналась я.

-Да я служил. – Ответил он, прочистив горло. – Восемьдесят девятый батальон, горячая точка. – Когда Арес продолжил, я подняла извиняющийся взгляд на него. Он сощурено смотрел на меня, как будто думал: продолжать или не стоит.

АРЕС

Казалось, я только что переместился на шесть лет назад. Глупец, который решил сбежать из дома, пойти против воли отца, отказаться от семейного дела, это всё был я. Безрассудно веруя в справедливость и добропорядочность, я не мог заниматься тем, что отец называл семейным бизнесом. Зеленый сопляк, окончивший юридический университет с отличием, верил, что всё должно быть по правилам, по закону. Отказавшись принимать участие в темных делишках отца, я сбежал из дома, решил отдать долг своей стране. Но тогда я не думал, что окажусь в Ираке, в самой мясорубке, куда людей посылают на убой. Там не действовали законы, которые я учил, там не действовала даже мораль. Кто не с нами, тот против нас – вот что я там понял.

Там нельзя было расплатиться золотой картой. Всем было плевать, чей ты сын и какой статус ты занимал в обществе. Ты лишь один из солдат, который вполне возможно не вернется домой даже в гробу.

Когда команду из одиннадцати человек доставили на место, я не думал что может быть хуже, чем показывают по телевизору. Хлев, который теперь считался нашим домом, был больше похож на палатку для бездомных. Нам выдали оружие и бронежилеты, каску и штык ножи мы должны были добыть сами. Я не был перепуганным, но и храбрым меня тяжело было назвать. Там я познакомился с Мирка и Маркусом, только они вселяли меня веру в то, что отсюда можно вернуться живым.

Первая наша миссия прошла успешно, мы освободили двадцать пленных и вернулись без потерь. Этот день был самым счастливым из тогдашних дней. Я и Мирка были единственными, кто до этого держал оружие в руках, не считая месячную подготовку в армии. Два месяца мы держали позиции и патрулировали не захваченные участки. Взрывы стали привычными для слуха, на них уже никто не обращал внимания. Меня назначили командиром отряда. Я отвечал за десятерых живых людей, а они мне полностью доверяли. Жизнь в ужасных условиях уже не казалось такой ужасной.

Мирка сидел на койке, выпуская густой дым от сигареты.

-Когда я вернусь домой, женюсь на первой встречной. – Посмеивался он.

Все знали Мирка достаточно хорошо, чтобы понять, что возвращаться домой он не собирается. Мы были смертниками, пушечным мясом, вопрос состоял лишь в том, когда мы умрем. Моя команда стала моей семьей, я беспокоился о каждом из них, всегда прикрывал, так же как и они меня.

После очередного взрыва мы попали в осаду. Нас окружили со всех сторон, но мы прорвались, потому что каждый знал свою роль. Перебегая из одного здания в другое, мы попали на троих местных жителей. Один из них поднял палец на меня, его взгляд был суровым, а грязное лицо вызывало отвращение.

-Ирбис! – Произнес он и убежал вместе со своей женой и сыном.

Никто не знал, что он имел ввиду. Быть может, для них белые люди ассоциировались с Ирбисом. Но после этого случая все парни называли меня именно так.

После осады, мы вернулись в разгромленный штаб. Ни чистой воды, ни еды, ни нормального крова над головой. Я видел, на что способны люди ради воды, еды и крова. Так же я видел, сколько стоит этим людям сил, не перегрызть друг другу глотки за это. Припасов, которые у нас остались, хватило бы на две недели, если бы каждый пил по два глотка воды в день и ел по корке хлеба.

Ночью мы пробрались в чей-то дом, чтобы пополнить свои припасы. Девушка арабской внешности, начала вопить, я заткнул ей рот рукой смотря в её карие глаза.

-Всё что нужно, только не убивать. – Она знала наш язык. Я отступил от неё, не разрывая зрительный контакт. Когда она потянулась к своему атагу ( платье), я крепче сжал свое оружие. Она сбросила трясущимися руками одежду с плеч, её платье упало на земляной пол. Много ума не требуется, чтобы понять, что она предлагала мне себя. Поджав губы, я покачал головой.

-Я убийца, вор, плохой человек, но не насильник. – Прорычал низко я. Девушка быстро подняла своё платье и забилась в угол комнаты, бормоча что-то вроде молитвы.

На следующий день в наш двор, где находилась палатка, зашел парень, он не был другом. Схватив автомат, я вышел в середину двора, свистом созывая остальных парней. Парень распахнул свою грязную абу (накидка поверх одежды), под ней находился целый фейерверк, который мог детонировать в любую минуту. Послышались выстрелы, я не сразу сообразил, что один из моих парней начал огонь. Араб упал на землю, из его руки выкатился пульт. Все затаили дыхания.

-Быстро! В укрытие! – Рявкнул я.

Мы бежали так быстро, что подошва моих сапог плавилась под ногами. Когда мы были уже достаточно далеко, я обернулся, мои ноги подкосились. Маркус лежал на Арабе.

-Маркус! Что ты делаешь? – Завопил я, срывая голос.

Он обернулся, на его лице была улыбка умиротворения. В следующую секунду прозвучал взрыв, который оглушил и опалил кожу. Из наших ушей потекла кровь. Маркуса больше не было. Первая кровь пролилась. Именно тогда я понял, что такое семья, и что Маркус пожертвовал собой, ради спасения своей семьи. Я чувствовал, как жар обжигает моё плечо и лицо.

-Брат, мы должны идти! – Голос Мирка прозвучал как гул около моего уха.

Я не хотел уходить, я должен был почтить его память. Но у меня было еще девять человек, которые любым способом должны выжить. Именно тогда я понял, что семья это в первую очередь защита любым способом.

Неделю мы перебегали из одной точки в другую. Тогда я поклялся себе, что если вернусь, никогда не отвернусь от своей семьи. Кто-то должен делать грязную работу и если этим кем-то должен буду быть я, так тому и быть. Я сделаю все, что потребуется ради семьи. Эти недели я спал с открытыми глазами, мог по шагам определить, кто именно сейчас проходит в сорока метрах от нас: ребенок, женщина, мужчина, пожилой.

Когда в небе показался наш вертолет, я не поверил своим глазам. Мирка плакал, я же упал на колени благодаря господа об услышанных молитвах. За нами прибыли. О нас не забыли.

По возвращению домой, я стал другим человеком. Защита семьи для меня имеет извращенное понятие. Отец встретил меня в аэропорту, впервые в жизни я видел уважение и одобрение в его глазах. Но мне было плевать. Я вернулся иным человеком, и никогда не смогу стать прежним.

Я сам того не понял, но все это я произнес в слух. Никки обняв себя руками, смотрела на меня глазами полными слез и уважения. Я видел, как вознесся в её глазах. Поэтому дальше не стану продолжать эту историю. Пусть для неё она закончиться именно так. Потому что после этого, моя жизнь превратилась в кровавое месиво.

ГЛАВА 26

Мои глаза застилала пелена слез, я смотрела на Ареса иначе. Совершенно по-новому. Я видела боль в его глазах. Этот человек прошел через многое, он выжил там, где другим это было не суждено. Он видел смерть, он нес смерть. Я начала его понемногу понимать. Стало понятно, откуда у него столько навыков и выдержки, он был закален войной.