Литмир - Электронная Библиотека

– Поверь, от безответных писем давно перестали умирать.

– Он писал, что плохо чувствует себя, настолько, что один не доедет ко мне. Вот я и решила съездить, чтобы совесть моя была чиста.

– Это еще вопрос – кто должен совесть очищать? – не унималась Елизавета.

– Я не имею права его винить. Моя мать тоже, знаешь, не подарок. У них не сложилась семейная жизнь. Мать потом встретила другого человека. Может, он сейчас с кем-то счастлив.

– Я не об этом. Жизнь не сложилась – это еще не повод, чтобы бросать своего ребенка.

– Я думаю, он и не собирался меня бросать. Может, он и хотел поддерживать отношения, но ему не разрешили, – Саша неуверенно стала на защиту отца. – Дед недолюбливал его настолько, что заставил мать сменить мне фамилию. Была Савицкая, а стала Андреева, как дед.

– Видать, правду говорят: в каждой избушке свои погремушки, – вздохнула Елизавета. – Ты едешь прямо к нему?

– Нет. Номер в гостинице забронировала. Приведу себя в порядок после дороги, а потом уже встречусь с ним. А вдруг его уже нет на свете? – Саша опять вернулась к тревожащему ее вопросу.

– Сколько лет твоему отцу?

– Молодой. Пятьдесят семь. Но смерть и возраст – категории мало сопоставимые.

Думать о человеке, которого она совсем не помнила, было трудно. «Иван Андреевич Савицкий», – она несколько раз по слогам произнесла имя отца, словно могла его забыть.

Киев

Вероника Ивановна проснулась по многолетней привычке около семи утра и прислушалась к царящей тишине. Прошло несколько мгновений, прежде чем она сообразила, где находится.

Обычно в такое время Маркиз, учуяв в комнате хозяйки движение, начинал скрести лапами в ее дверь. А когда дверь открывалась, пес, виляя хвостом, норовил лизнуть ей руку. Радость пса передавалась Веронике Ивановне. Она спешила на кухню включить чайник, чтобы успеть перед выгулом Маркиза не только выпить чашку чая, но и привести себя в порядок.

Так начинался ее день. В восемь утра она выходила из дома, ведя на поводке старого породистого пса. Неспешный маршрут был всегда один и тот же. От Крещатика до Бессарабской площади, потом вниз – к рынку.

Мясо она покупала через день. В понедельник – говядину, в среду – курицу, а в пятницу – баранину. В другие дни Вероника Ивановна покупала субпродукты. За многие годы наблюдательные продавщицы изучили рацион Маркиза наизусть. Купив продукты, Вероника Ивановна возвращалась домой и принималась готовить обед на двоих. Потом они шли гулять в парк. Вероника Ивановна садилась на скамейку, читала купленную газету и с интересом наблюдала за прохожими, а старый пес спокойно дремал у ее ног.

В первый момент, когда к ней подсел молодой человек, она даже насторожилась. К нынешней бритоголовой молодежи Вероника Ивановна относилась с опаской. Порой, после просмотра новостей, ей даже страшно было из подъезда выходить. Только она всегда с охраной, да и кому она нужна.

Первое впечатление оказалось ошибочным. Бритоголовый мужчина оказался не только приятным собеседником, но и заядлым собачником. И столько всего интересного рассказал о породе сибирских хаски, что Вероника Ивановна не удержалась и, махнув рукой на все предосторожности, пригласила нового знакомого к себе на чай. Показала старые дореволюционные альбомы, в которых хранились дорогие ее душе фотографии. А главное, чем подкупил ее старушечье сердце Антон, было умение слушать. Вероника Ивановна уже и сама не помнила, когда и кто с таким неподдельным интересом слушал ее воспоминания. Еле сдерживая слезы, она рассказала Антону всю свою жизнь: как познакомилась с будущем мужем, как отметили золотую свадьбу, вот тогда муж и подарил ей серо-белого Маркиза. Чтобы не скучно было.

А через неделю после знакомства с Антоном пес скончался. Вернувшись к обеду с прогулки, Вероника Ивановна положила Маркизу гречневую кашу, налила свежей кипяченой воды и пошла в гостиную смотреть очередной сериал. И забеспокоилась только, когда пес не пришел и не лег, как обычно, у ее ног.

Смерть Маркиза странным образом освободила Веронику Ивановну от обязанности жить на этом свете. Она все время боялась, что старого пса после ее смерти чужие люди выгонят прочь на улицу. И тогда бездомного Маркиза задерут молодые собаки или он сам помрет от голода. От этих мыслей на глаза всегда наворачивались слезы. Отныне Вероника Ивановна смерти не боялась.

Вдоволь наплакавшись у тела пса, Вероника Ивановна, близоруко щурясь, позвонила Антону Задонскому. Справиться с обрушившимся горем в одиночку ей было не под силу.

Антон Задонский приехал, как и обещал, поздно вечером. Мужчина, пришедший с ним, молча, не проронив ни слова, замотал тяжелое тело пса в покрывало и, взвалив его на плечи, направился в парк. Вероника Ивановна, опираясь на руку Задонского, еле успевала семенить за ним.

Поздним вечером в отдаленном уголке парка, под старым кленом появилась еле заметная насыпь.

Только свыкнуться с отсутствием пса оказалось не так просто. Вероника Ивановна постоянно забывала, что Маркиза нет. Проснувшись, звала пса и, только вспомнив свое одиночество, возвращалась в постель и остаток времени до завтрака лежала в кровати. Днем, когда была хорошая, не ветреная погода, она шла в парк, садилась на скамейке недалеко от старого клена и часами смотрела на прохожих. А потом силы начали потихоньку оставлять жизнелюбивую Веронику Ивановну. И вот тогда в ее жизни снова появился Антон Задонский.

«И откуда только берутся такие светлые и добрые люди? – Вероника Ивановна улыбнулась сама себе и посмотрела на часы. – Повезло же родителям с таким сыном».

Вероника Ивановна представила, каким нежным и заботливым может быть такой сын, как Антон.

Мартовская непогода зашумела за окном второго этажа. В скрипе деревьев почудился недобрый смех Дроздовской. Вероника Ивановна поднялась с постели, опустила ноги на пол, готовясь потихоньку встать, но слабость заставила ее снова лечь в постель.

«Ничего, – подбодрила себя Вероника Ивановна, – утром сестричка принесет витамины и появятся силы». Потом мысль с лекарства перескочила опять на Дроздовскую с ее пугающими разговорами.

Конечно, Дроздовской она не верила. Да и как верить сумасшедшей? Пусть твердит сколько хочет, что дела здесь творятся темные, только среди такой красоты и порядка зло не может жить.

Реабилитационный центр ей понравился сразу. Одноместная палата сияла чистотой, персонал улыбчивый и доброжелательный. Вроде не больница, а дом отдыха. Спасибо Антону, это же сколько денег на нее потратил! Спрашивала – не говорит. Да и не только на нее.

Первой в этом заезде была Конопатская. Эмма Эдуардовна, энергичная восьмидесятилетняя дама, поступила в центр за неделю до ее приезда. И тоже ведь не без помощи Антона.

А через несколько дней в их компании появилась Агнесса Харитоновна. Оздоровление ей тоже организовал Антон. Подружились они быстро, словно знали друг друга сто лет.

Оказалось, что Агнесса приехала в Киев к сестре десять лет назад, продав в Баку большую профессорскую квартиру, которую они занимали вдвоем с мужем. Смерть Ильи Петровича, известного на всю бывшую страну почвоведа, создавшего научную школу по мелиорации почв и энергетике почвообразования, подкосила и состарила красавицу Агнессу. Она долго противилась уговорам младшей, рано овдовевшей сестры, а потом сдалась. Продала квартиру и переехала в Киев с надеждой, что младшая сестра и проводит ее в последний путь. Но вышло наоборот.

Несколько особняком в их компании держалась самая молодая среди них, семидесятилетняя Зараева. Ольга Дмитриевна позволяла себе ругаться с медсестрами, необоснованно жаловалась на них главврачу, доводя тем самым персонал до слез. Поведение Зараевой они осуждали. Поэтому Ольга Дмитриевна только изредка посещала их посиделки в холле, предпочитая в одиночестве смотреть телевизор.

А еще была Дроздовская. Она была единственной, кто в центр поступил сам по себе. И когда Зараева беспардонно у нее спросила, кто оплачивает той оздоровление, ехидно ответила, что тот, кому она дома мешает жить. Получив ответ, они втроем облегченно вздохнули – их Антон здесь ни при чем.

7
{"b":"656588","o":1}