А уже к реализации проекта приступал, как говорят, с искоркой Задонский. Он любил это самое «сотрясение воздуха» и рабочую суету.

Так они работали больше десяти лет – каждый на своем поле, но за одну команду. Ни одного договора не подписал, ни одной сделки не заключил Антон, предварительно не получив «добро» от Круглова. Кроме одной…

– Антон, мне очень хочется верить, что эта статья нас не касается. И твои способности к авантюрам здесь ни при чем.

Круглов испытующим взглядом смотрел на Задонского. Взгляд Антон выдержал.

– Я не готов с тобой спорить по поводу интеллекта той, как ты говоришь, курицы, – продолжил Круглов. – Возможно, она ошиблась. Но ты меня знаешь. Вернусь и проверю. Если, не дай бог, окажется, что фонд «Рука помощи» хоть каким-то образом имеет к нашей компании отношение…

Говорить дальше, что ждет Антона Задонского в случае его причастности к организации благотворительного фонда за его спиной, Круглов не стал. Они посидели еще некоторое время, молча думая о своем.

– Ты не опоздаешь на самолет? – буднично спросил Задонский, которому не терпелось побыстрее спровадить Круглова. И уловив нетерпение в голосе Задонского, тот не спеша поднялся, забрал брошенный пиджак и, не прощаясь, покинул кабинет.

Антон взял газету и внимательно прочитал статью. «Вот дура, – сквозь зубы процедил Задонский. – Хорошо, что куриных мозгов хватило мою фамилию не назвать, а то пришлось бы вешаться при Круглове».

Если бы он сейчас спустился вниз, то мог бы догнать Круглова и все рассказать. И покайся он сейчас, Олег простил бы его. Конечно, цена прощения – выход из компании. Узнай, какой благотворительностью он занимается, чистоплюй Круглов работать с ним не станет. И это – полбеды. Только Круглов на этом не остановится. Будет переть как танк и уничтожит все, что он создал, а заодно и его, Антона Задонского.

Круглов давно уехал, а Антон все сидел в кресле для посетителей. Он мог еще догнать Олега в аэропорту и попытаться объяснить, что бес попутал или кто-то другой. Но ничего не стал делать. Просто пересел в свое кресло директора компании «Рука помощи».

«Да кто ты без меня, чистюля, «ботаник» лабораторный? Так, один пшик, – дал волю накопившейся злобе Задонский. – Что ты можешь без меня? Видите ли, статья его задела. – Антон со злостью сгреб газету и, скомкав, швырнул ее вслед давно ушедшему Круглову. – А ведь вернется и до всего докопается. Найдет журналиста, съездит в реабилитационный центр. И не остановится, черт бы его побрал, пока все не выяснит».

Утреннее настроение, приподнятое благодаря полученной дарственной, растаяло без следа. На решение проблемы оставалась ровно две недели. Задонский подвинул ближе к себе календарь и обвел черным кружком дату возвращения Круглова из командировки.

Поездов Саша не любила. Время в дороге всегда тянулось необычно долго. Глаза от чтения быстро уставали, слушать музыку с наушников, когда каждый звук впивался в мозг, она не умела. Оставалось одно занятие – смотреть в окно и наблюдать за однообразным пейзажем. Она всегда завидовала тем попутчикам, которые могли спать всю дорогу. Ей самой уснуть удавалось только под утро. Всю ночь она прислушивалась к движению поезда, ожидая очередной станции, чтобы провалиться в короткий сон. А потом, стоило поезду набрать скорость, тут же просыпалась и лежала, не сомкнув глаз. И только с рассветом, когда за окном начинало сереть, незадолго до конечной остановки, ее окутывал долгожданный сон.

Сегодня все было иначе. Усталость и тревога нескольких дней дали о себе знать, как только Стрельников покинул вагон, поцеловав ее на прощание. Постелив постель, она с наслаждением вытянулась на узкой полке, всем телом ощутив усталость. Уснула она сразу, как только прикрыла глаза. Некоторое время сквозь дремоту она еще слышала, как соседка заказывала чай и возилась с сумкой. А потом все звуки исчезли, и она провалилась в крепкий сон.

– Спасибо, что ты едешь. Я уже не надеялась. Кроме тебя, никто с этим не справится.

Сидящая на соседней полке женщина внимательно смотрела на Сашу.

– Я только туда и завтра вечером обратно, – сообщила Саша собеседнице.

В ответ женщина грустно улыбнулась.

– Чем я вам могу помочь? Я еду к отцу.

– Главное – ты едешь. Я прошу тебя…

Женщина немного подалась вперед и взяла своими холодными морщинистыми руками Сашину руку. От прикосновения ее рук холод разлился по телу и в кончики пальцев впились ледяные колючки.

Поезд притормозил. Вагон качнулся, и она проснулась и осмотрелась. На соседней полке светился экран оставленного ноутбука, попутчица разговаривала в коридоре с проводницей. В купе сквозь неплотно прикрытую дверь пробивалась полоска света. Выходит, спала она не так уж и долго. Рука затекла и онемела. Сердце учащенно билось в груди. Опять эта незнакомая женщина говорила загадками.

Саша легла на спину, положив затекшую руку поверх одеяла. Она плотно закрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти лицо незнакомки. О чем она просит каждый раз? Кому нужна помощь?

В понедельник снова налетел мелкий мокрый снег. Может, из-за непогоды Иван Андреевич Савицкий слушал доклад коммерческого директора рассеянно. Пугающая слабость и безразличие к происходящему плавно окутывали все тело. Генеральный директор холдинга «Инвест-Север» никак не мог сосредоточиться на докладчице. Вопросы, которые он хотел задать коммерческому директору, не складывались в предложение. Умом-то он понимал, что надо спросить, а язык не слушался. Даже смешно. И чтобы подавить неуместную улыбку, Савицкий беспомощно сдвинул очки на переносицу.

От внезапного стука в дверь Вера Васильевна запнулась на полуслове и выжидающе замолчала. Прервать их разговор секретарь могла только в экстренных случаях. За все время, сколько она работает, такого случая еще не было.

– Иван Андреевич, я подумала, что это срочно, – Ирина, молоденькая секретарша Савицкого, положила перед ним синюю кожаную папку и, не дожидаясь дальнейших распоряжений, вышла из кабинета.

Вера Васильевна отвела взгляд от бумаг, мелко усеянных цифрами, и посмотрела на Савицкого.

Иван Андреевич, почувствовав вопросительный взгляд Дмитриевой, отложил папку в сторону. Слабость, так внезапно накатившая, потихоньку начала отступать. Голова просветлела, словно спала невидимая пелена.

– Вера, давай завтра с утра со всеми бумагами ко мне. Время терпит еще?

– Время-то терпит. Копию договора я занесу юристам. Меня вот что беспокоит… – Вера Васильевна на минутку замялась.

– Ладно, Вера, давай все вопросы и беспокойства перенесем на завтра, – Савицкий раздраженно махнул рукой.

Вера Васильевна, тяжело вздохнув, начала собирать со стола только что разложенные бумаги. Красивые, ухоженные руки захлопнули еженедельник. В этом была вся Вера. Вопросы, расписанные твердым каллиграфическим почерком, остались нерешенными. Поднявшись с низкого неудобного кресла, бросив тревожный взгляд на Ивана Андреевича, она молча направилась к двери.

– Ирина, Ивана Андреевича пока не беспокоить. Всех, жаждущих увидеть Савицкого, направлять ко мне. И сделай мне, пожалуйста, чай с мятой.

Распоряжение Вера Васильевна отдала понимающей Ирине на ходу, явно думая не о чае.

Ирочка понятливо кивнула головой. Можно было и не напоминать. И так ясно – случись что, вопросы будет решать Дмитриева. И только вспомнив недавнюю незаслуженную выволочку от Ивана Андреевича, секретарь нахмурила тонюсенькие брови.

Опустившись в свое старое, удобное кресло, не чета стоявшим в кабинете Савицкого, Вера Васильевна еще раз бегло просмотрела лежавший на столе договор. Все в порядке. С договором-то все в порядке, а вот с Иваном Андреевичем – нет. Смутная, необъяснимая тревога зарождалась в душе. Не нравился ей что-то в последнее время Савицкий. Ведь еще на прошлой неделе внесли коррективы в этот договор, а сегодня опять поднял вопрос и так внимательно слушал, словно впервые.