Светлане с Дмитрием ничего не оставалось, кроме как в очередной раз обратиться в больницу, только на этот раз уже в районную. После очередного осмотра врачи поставили диагноз, который прозвучал как приговор: ДЦП! Это означало, что Вика может всю жизнь провести на инвалидной коляске. Но все же у нее был один шанс из тысячи встать на ноги, и грех им было не воспользоваться.

Викиным родителям долго думать не пришлось, к кому можно было обратиться с их горем. В деревне тоже живут люди, не пальцем деланные. Вот, например, есть знакомый у них, Андреев Анатолий Леонидович, доктор медицинских наук. Работает он в московской клинике, где лечат таких детишек, как Вика. Дмитрий со Светланой были уверены, что он им не откажет, не сможет отказать. И Андреев, конечно же, не отказал. Несмотря на огромную очередь, Анатолий Леонидович пообещал в ближайшее время найти для Вики место. Но радоваться было рано. Андреев даже не мог приблизительно назвать дату, когда Светлана с дочерью сможет приехать.

– Тебя возили в Москву? – не выдержал Сережка. – И что?

– Давай все по порядку, – глядя на избранника, Вика и продолжила свой рассказ.

…Ожидание тянулось два года. Несмотря на свой недуг, Вика росла и радовала родителей своею детской любознательностью. Речь, конечно, у девочки была невнятной, но понять ее было можно. В три годика она уже отлично запоминала те сказки, что мама читала ей перед сном и разучивала четверостишия. Девочке хотелось всегда быть с матерью, но маме нужно было каждое утро идти на работу. А с ней нянчилась баба Даша. Да еще тетя Тома, которую девочка безумно любила! Одно малышка не понимала: для чего ее мама с папой будят каждое утро и отвозят к бабе Даше, если дома остается баба Эрна, которая может посидеть с внучкой.

Когда Вика подросла, она поняла, почему ей постоянно приходилось просыпаться в такую рань и ехать по холоду на другой край деревни. Просто баба Эрна не хотела с ней нянчиться, вот и все. Вика помнила, как мама с папой из-за бабушки часто ругались. Да и не только из-за нее…

Отец часто появлялся домой навеселе или изрядно пьяный и начинал требовать от матери непонятно чего. Это тогда Вика не понимала, что отцу надо было от мамы. Сейчас-то она точно знает, что ему от нее было нужно… Он нуждался в женской любви и внимании, которые жена не всегда могла ему дать. Все силы, любовь и заботу она отдавала дочери. Попробуй-ка, протащи саночки по такому снегу с одного края деревни на другой. А потом еще ужин приготовь, дочь искупай и уложи спать. Да не просто уложи, но еще и укачай. Вряд ли после этого что-нибудь захочется. Не успев прикоснуться щекою к подушке, женщина засыпала сном младенца, за что и получала по мордасам. Иногда Вика просыпалась от маминого всхлипывания и со страхом смотрела, как та превращалась в боксерскую грушу. Глядя на это побоище, девочка орала дурниной и этим спасала мать. Наматывая сопли на кулак, молодая женщина терпела. А что ей оставалось делать? Кому она нужна с больным ребенком? Если только родителям? Да, отец, конечно, встретит ее с распростертыми объятьями, а мать? Мать, как всегда, прочтет лекцию на тему «сохрани семью» и отправит к мужу. Вот и живи, как хочешь.

Викин рассказ прервала Катерина, которая вошла в дом.

– А где все? – спросила она, снимая сапоги.

– Пошли до бабы огород поливать, – сказала Вика.

– Что, дождалась? – указывая взглядом на Сережку, съязвила Катька и обратилась к нему.

– В следующий раз, если куда трусы надуешь, бери ее с собой. Всем мозги вынесла, где мой Сереженька? Где мой Сереженька? И в кого ты такая? – Катерина сжала кулак и прикоснулась к Викиному лбу. – Щас бы как… Засранка!

– А у тебя какой опять праздник? – добродушно спросила Вика.

– День граненого стакана. Если чё, вы меня не видели. Там меня Боца ждет.

– Ой, Кать, гляди, геморрой наживешь, – глядя ей вслед, проговорила Вика. Уж очень хорошо она знала этого Боцмана.

Катерина махнула рукой. Мол, не ваше дело, сама как-нибудь разберусь. Переоделась в теплое белье и, поминай, как звали.

– Наша Катя пустилась во все тяжкие, – тяжело вздохнула Вика. – Еще и с кем? У этого Боцмана крышу рвет, он же контуженый. Чечня даром не проходит.

– Ну, ее насильно никто к нему не пихал. Да и хрен с этой Катей, это ее жизнь. Получит по морде разок другой, потом подумает, а стоило ли? – Сережка покрепче обнял Вику и поудобнее устроил ее у себя на плече. – Так что там дальше было?

Память Вику возвращает в тот момент, когда папа заносит ее в огромного зеленого великана, а она, как сова, крутит головой.

…Вызов в московскую клинику пришел, когда надежда потихоньку начала угасать. Вике тогда шел уже четвертый год. Родители, хоть и жили как кошка с собакой, но, на какое-то время решили устроить перемирие. А потом они все поехали на вокзал и папа посадил Вику с мамой на поезд. Девочка тогда впервые увидела эту длинную машину, которая умеет покачиваться и говорить «тук-тук, тук-тук». Как же хорошо было ехать на этом великане! Тетя ходит по вагонам с корзинкой и продает всякие вкусности. Никто не ругается, Вику угощают шоколадками … Красота, да и только!

Но, всему хорошему когда-нибудь да наступает конец. Вот и они с мамой приехали в какую-то больницу. Сначала ей даже понравилось! Как говорится, сбылась мечта. За воротами клиники она увидела множество высоких сосен, по которым прыгали белки. Эти рыжие красотки прыгали не только по соснам, но и по скамейкам, выпрашивая у прохожих орешки. Жаль, что у нее орешков не было, а то бы точно покормила. Вика, наверное, весь день наблюдала бы за рыжими бесенятами, но к ним подошел незнакомый дядя и попросил пройти с ним. Девочка помнила, как они с мамой зашли в какой-то кабинет, а потом… Потом вошла тетенька в белом халате и забрала ее у мамы. Дальше Вика ничего не помнила, потому что орала день и ночь, как недорезанный поросенок и просила, чтобы ей позвали маму.

Светлану вызвали в клинику уже на вторые сутки, так как здоровье дочери вызывало серьезные опасения у врачей. Вика очень отличалась от остальных пациентов: она плакала с того самого момента, как чужая тетенька забрала ее у мамы. И справиться с ней не удавалось даже тем воспитателям и нянечкам, которые проработали в клинике не один год и могли найти подход к любому ребенку. Но эта малышка никого к себе не подпускала и на вопрос о туалете всегда отвечала отрицательно. Что творилось в душе у маленькой девочки, которая до этого всегда находилась рядом с мамой? Мама любила ее, ухаживала за ней и вдруг отдала чужой тетке, а сама ушла… А если она больше не придет?… Тетенька в белом халате подошла к ее кроватке и ласковым голосом спросила:

– Вик, ну сколько можно плакать? – женщина присела на корточки и хотела вытереть ребенку слезы. Но Вика оттолкнула руку и, всхлипывая, проговорила:

–Я к… ма-ме хо-чу.

Светлана быстрой походкой поднялась на второй этаж. Этот голос она узнала бы среди тысячи: так плакала ее дочь! Плач был таким громким и горестным, что внутри все сжалось. Женщина буквально вбежала в палату. Ее дочь полусидела на кровати, откинувшись спиной на подушку. Громко всхлипывая, она беспрестанно повторяла одну и ту же фразу:

– Я к…. ма-ме хо-чу. Я к…. ма-ме хо-чу.

– Вика, доча, я здесь, – сквозь слезы попыталась улыбнулась Светлана. – Ну, все, все, перестань плакать. И в кого ты у меня такая плакса? Хочешь на горшочек?

Вика в знак согласия кивнула головой.

– Охо-хо-хох, и что же мы дальше делать будем? – женщина тяжело вздохнула и посмотрела на дочь… Та совсем уже успокоилась.

– Ну, ты даешь! – удивился Сережка. – И как у тебя, бедной, мочевой не лопнул?

– Мама рассказывала, что я тогда полчаса на горшке сидела, – ее губы тронула легкая улыбка. – Больше мы с ней не расставались ‒ она устроилась на работу в нашей группе нянечкой. А я потихоньку стала привыкать к своей новой жизни. Но однажды мама пришла и сказала, что мы едем домой…