Светлана прекрасно понимала, что для ее дочери значит Катерина, поэтому всеми методами боролась с этими насекомыми, черт бы их побрал! Только выведешь, ребята неделю дома переночуют, а на выходные опять, все по новой. Светлане казалось, что этот бесконечный круговорот никогда не закончится. Но всему бывает предел.

Они уже давным-давно не жили с Олежкиным отцом, дядей Катюшки, но та к Вике все равно наведывалась. Ну не могли они друг без дружки, не могли! Вика до сих пор помнит, как Катя пришла и рассказала, что тетю Зину посадили в тюрьму и что они с братом теперь живут у прабабушки. Вика отчасти была рада, что у ребят теперь просторный светлый дом, чистая постелька, добрая бабушка, которая готовит вкусный обед. Но с другой стороны Вика знала, что ребята бабе Дуне вовсе не нужны, а вот ей… На протяжении месяца Вика всячески уговаривала мать забрать Катю и Саньку к себе. Она даже распланировала, куда еще одну кровать поставить. Светлана пошла на уступки дочери ‒ пообещала после работы сходить к бабе Дуне и все разузнать.

И вот уже знакомая тропинка ведет под уклон. Сейчас им навстречу выбегут два жизнерадостных ребенка и попросят взять их на выходные. И они, конечно же, возьмут Катю с Саньком ‒ для этого они сюда и пришли. Вика с замиранием сердца смотрела на калитку, которая все никак не хотела открываться. Может, ребята телевизор смотрят? Или уроки заранее делают? Так успокаивала себя девочка, пока мама стучалась в окно. Наконец крючок соскочил с петли и на пороге появилась довольная баба Дуня.

– Ой, кто это к нам пришел? – взяв Олежку на руки, расцвела она. – Ну, что стоите, как не родные? Проходите в дом!

– Да мы ненадолго, Вика хотела ребят повидать.

– Так их же нет, – бабулька наиграно улыбнулась. – За отличную учебу Катю с Сашей забрали в хорошую школу.

– Зачем вы обманываете? – всхлипнула Вика. – Я недавно видела Катин дневник, там одни тройки были. Их же в детский дом отправили? Или я не права?! Что молчите?

Что тогда ответила противная старуха, Вика уже не помнила.

– Да, уж! – вздохнул Сергей и крепче обнял девушку. Теперь он понял, в кого Катерина. Перед каждым встречным ноги раздвигает. Слава Богу, хоть Анютку не бросает и в воровстве замечена не была.

– Знаешь, как я тогда плакала… Потом от мамки по жопе получила и все равно долго не могла успокоиться. Мне тогда хотелось прибить эту Зиночку. А с Катькой мы не виделись пятнадцать лет. Однажды приехала Катина родная бабушка и зашла к нам. Я тогда жила уже у бабы Даши. Разговорились, баба Нюра сказала, что Катюха с Санькой у отца живут, дала адрес. Так мы стали переписываться. Потом она меня в Мартовке нашла.

– В какой еще Мартовке? Вик, ты без пяти минут моя жена, а я о тебе ничегошеньки не знаю. Так не пойдет, – улыбнулся Сергей. – Хочу все о тебе знать!

– Хочешь, значит, получишь, – печально улыбнулась Вика и посмотрела Сережке в глаза. Они были уже совсем трезвые. – Есть хочешь?

– Еще бы! Со вчерашнего дня ничего не ел. Желудок воет, как волк на луну! Сейчас быка бы приговорил и не поморщился, но…

– Поухаживаешь за мной? – робким голосом перебила Вика.

– Конечно, моя госпожа! Вы только скажите, что надо делать!

– Чай пить с пирожками, – улыбнулась Вика.

– Вас за стол?!

Вика кивнула головой и тут же очутилась на стуле. Она сидела и наблюдала, как Сережка заваривает чай. Вроде ничего сложного, но почему-то чай получался у него вкусным и ароматным. Они однажды с Катериной, пока он не видел, пару глоточков из его бокала глотнули. Сергей, конечно, не заметил, но бокал на столе больше не оставлял.

– Чё улыбаешься? – насыпая в бокалы сахар, поинтересовался он.

– А мы однажды из твоего бокала чай пили. Мне понравился!

– А я-то голову ломал, куда мой чай испарился. Так вот, чья это работа!

– Как ты так вкусно его запариваешь?

– Побольше заварки, дать хорошо настояться да сахарку не пожалеть. Вот и весь секрет! – улыбнулся Сережка, переливая чай из бокала в бокал. – Ну, кажется, остыл. Давай, пробовать будем.

Вика посмотрела на Сергея смущенными глазами и выругала себя. Вот кто ее тянул за язык: «чай пить, чай пить». Они уже месяц живут в одном доме, едят за одним столом. Сергей иногда ложил ей в рот кусочек огурчика или помидорчика, но чтобы кормить и поить…Вика всегда волновалась, когда новый человек начинал ее кормить. Девушка старалась есть аккуратно, но получалось все наоборот. В такие моменты она чувствовала себя маленьким ребенком, который только учиться есть. Не зря же ей всегда стелют на грудь полотенце, чтобы не обляпалась. Пирожками Вика уж точно не обляпается, а вот чаем… От большого напряжения голова, как обычно, начнет трястись, как при болезни Паркинсона. И Сережка подумает, нахрена ему такая дерганая сдалась, если нормальных баб много, и сбежит снова. И прав будет, между прочим. Но не тут-то было! Заметив Викино волнение, Сергей молча взял полотенце и постелил ей на грудь.

– Чё, думаешь, маленьких детей не кормил? У меня на руках сестренка выросла, так что не дрейфь, все у нас получится!

Не так страшен черт, как его малюют! Вика жевала пирожки с картошкой, а Сережка, придерживая ей голову, поил чаем. Месяц, прожитый вместе в одном доме, не прошел даром. Страшновато, конечно же, было, но в первый раз всегда страшно, а потом привыкаешь. Вот и он привыкнет. Раньше ему надо было внимательно смотреть на Викины губы, чтобы понять, что она говорит или раз десять переспросить, а сейчас… Ну, бывает, не поймет, так это когда она сильно разволнуется, а так они друг друга прекрасно понимают. Как там говорится: Москва не сразу строилась. Вот и у них все с толком, чувством, расстановкой.

– Первый совместный ужин прошел удачно.

– Не ужин, а полдник, – с облегчением вздохнула Вика. – Спасибо большое, что накормил!

– Смотря, кто кого еще накормил. А знаешь, мне понравилось: никто не шумит, не галдит,– привлекая к себе Вику, сказал Сергей. – После вкусного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать.

– Я не хочу спать, – томным голосом прошептала Вика и обняла Сережку за плечи.

– А кто сказал, что мы будем спать? – опустив свою ношу на кровать, мужчина стал покрывать лицо Вики мелкими поцелуями, от которых она сходила с ума. А Сережке, наверное, в первый раз в жизни хотелось зацеловать эту девушку с ног до головы. И неважно, что она о нем потом подумает. Намного важнее, что творилось сейчас у него внутри. А внутри бурлил вулкан необузданной страсти, который разожгла в нем эта чертовка своими жаркими поцелуями.

– Сереж, остановись, пожалуйста, слышишь? – задыхаясь от желания, чуть слышно проговорила Вика. – Сейчас уже Катюха должна прийти.

– А если я не смогу? – тяжело дыша, прошептал он.

– Ну, тогда и я не смогу. И что будем делать? – лукаво улыбнувшись, Вика снова потянулась к предмету своего обожания. – Для этого ночь есть.

– Ну и умеешь же ты… – подминая под себя Вику, Сережка вновь принялся за начатое. Они еще некоторое время лежали, прижавшись друг к другу. Все проблемы, которые недавно распирали его головушку, отошли на второй план. Ему уже давно так не было хорошо! Хорошо и спокойно. Наконец у него появился смысл в жизни и он свернет горы, чтобы быть с нею рядом.

– Ты там не уснула?

– Нет, просто так хорошо мне еще никогда не было. Меня так никто не обнимал, не целовал, только мама в детстве, а потом… – Вика с грустинкой посмотрела на Сережку. – Ты же хочешь обо мне все узнать?

Запустив руку в Викины волосы, Сергей кивнул головой.

– Наверно, такое в самом кошмарном сне не приснится. Нет, конечно же, детство у меня, как у всех детишек, по-своему было счастливое. Пока не подросла и не поняла, что я не такая, как все, – Вика тяжело вздохнула и отдалась во власть воспоминаний о своем рождении. Мать об этом сотни раз рассказывала.

…Родилась Вика в обычной семье. С маминых слов – полуживой, но врачи откачали ее. Как говорится, выполнили свой медицинский долг. За что девочка была им благодарна. Если бы не они, ее душа сейчас парила бы где-то высоко над землей. Возможно, там было бы ей лучше. Да что теперь об этом говорить – видимо, кому-то так было нужно. Опять же, с маминых слов, до трех месяцев никто не мог сказать, что она родилась больной. Обычный ребенок, правда, плаксивый, но врачи говорили, что это со временем пройдет. Время шло, а Вика продолжала плакать. Как мама говорила, полчаса качаешь – пять минут сна. Терпение было на исходе.