Наконец, она обречённо вздохнула и вытянув руку, указала на горку.
— Ты хочешь скатиться?
Она кивнула.
— Ну так беги, в чём проблема?
Харука указала на меня, затем на себя и снова на горку.
— Хочешь скатиться со мной?
Она снова кивнула.
Горка и вправду была невысокой. Однако, когда мы всё же взобрались на неё, Харука никак не решалась съехать. Она уселась на край и, поджимая губы, ёрзала на месте. Я сел рядом. Благо, народ это место не облюбовал, и никто нас не торопил.
— Неужели, ты боишься?
Харука замотала головой, уверяя меня, что совершенно не боится. Хотя её уверенность быстро сошла на нет и она в очередной раз, едва заметно, кивнула. Я легко подтолкнул её. Девочка начала медленно сползать вниз.
— Я прямо за тобой.
Когда обратного пути уже не было, я заметил, как она крепко зажмурила глаза и неловко выставила руки перед собой. Вниз она скатилась за считаные секунды. Харука плюхнулась в воду лицом вниз и тут же всплыла, пытаясь отдышаться.
Стоило ей показаться из воды, как Рико оказалась прямиком перед ней и потащила куда-то в другой конец бассейна. Туда, где Аи и Юри лениво перебрасывали друг другу разноцветный лёгкий мяч.
Ещё некоторое время я наблюдал за резвящимися девочками. Они разительно отличались от моих одноклассниц. И дело даже не в том, что они никогда не видели аквапарков, ездят на самодельных велосипедах и не стесняются изношенной одежды. Их отличает странная, присущая только жителям деревень, наивность. Их улыбки существуют не для того, чтобы засмущать молодого учителя и выпросить у него «отлично». Их смех не едкий и не надменный, а простой, человеческий. И дружат они по-человечески, не ради выгоды, не ради статуса.
Я скатился с горки.
***
Когда мы вернулись в Сатомори, на холмы опустился ночной мрак, после купаний прохладный ветер пробирал до костей. Мы разошлись у школы. Условились встретиться здесь и завтра. В этот раз целью должен был стать пляж.
Весь остальной путь до перекрёстка мы шли с Харукой. Она бережно несла с собой фигурку, что я купил ей, и с горящими глазами рассматривала её со всех сторон. Харука была счастлива. Счастлива не столько от самой фигурки, сколько от того, что её подарили.
— Не хочешь зайти ненадолго?
Девочка остановилась, обдумывая ответ. Затем всё же раскрыла свою тетрадку и зашуршала карандашом: «Нанаки-сан будет волноваться, если я не приду вовремя».
— У Нанаки-сана есть телефон?
Она кивнула.
— Тогда мы напишем ему, что ты немного задержишься.
Харука неуверенно топталась на месте, смотрела то на меня, то, куда-то в сторону храма. Наконец, раздался скрип карандаша по бумаге: «Только ненадолго». Внизу был подписан телефонный номер, видимо, Нанаки-сана.
Я вытащил из кармана телефон и принялся ловко набирать сообщение. Пока писал, заметил, как Харука с интересом разглядывает это чудо техники. Когда я закончил, она открыла тетрадку:
«У Нанаки-сана телефон с кнопками. Почему на твоём их нет?»
— Технологии, — я заулыбался, но словил на себе непонятливый взгляд. — Смотри сюда.
Я запустил простенькое антистресс-приложение, в котором нужно было лопать шарики и протянул телефон Харуке. Девочка неуверенно, будто боясь сломать, тыкнула в экран. Шарик лопнул, телефон завибрировал. Улыбка. Она снова тыкнула в экран.
В итоге всю оставшуюся дорогу Харука не отрывалась от моего телефона, лопая шарики. Мне даже стало неудобно забирать его у неё, когда мы наконец пришли к дому, но этого делать и не пришлось. Она с радостным лицом протянула телефон назад и благодарно поклонилась.
Харука опустилась на диван напротив телевизора и с интересом принялась разглядывать дом. После её комнатушки он казался ей большим. Это было заметно по её потерянному взгляду. Такой взгляд бывает у людей, которые после тесных квартир, попадают в большие замки-музеи. Когда не знаешь, куда лучше посмотреть.
Я поставил на кофейный столик две чашки чая и отрыл в кухонном ящичке дядины конфеты, что он ставил перед нами в первый день моего приезда. Харука зашуршала фантиком, достала конфету и аккуратно, прикрывая рот ладонью, распробовала её. Конфеты ей понравились. Понравились так сильно, что спустя минуту на столе лежала куча разноцветных фантиков.
Она долго и упорно смотрела на широкий экран телевизора. Видимо хотела включить, но стеснялась. Я решил не дожидаться того момента, когда она наберётся храбрости попросить и щёлкнул кнопкой пульта.
По центральному каналу шли новости, за ними какая-то передача о животных, на следующем какой-то *ситком. Я хотел было переключить, но Харука остановила меня, она увлечённо следила за происходящем на экране.
Время всё шло, а мы всё смотрели этот странный, не особо смешной ситком. Однако, Харуке нравилось. За окном уже опустилась поздняя ночь, стрелки часов стояли на половине двенадцатого. А мы всё смотрели.
Десять минут первого. Харука устало повалилась мне на плечо и тихо засопела. Постепенно и меня начало клонить в сон, глаза слипались, сознание мутнело. Я и не заметил, как вскоре заснул. Заснул под убаюкивающее сопение Харуки.
Комментарий к Глава III
*Кандзи - китайские иероглифы, используемые в современной японской письменности наряду с хираганой, катаканой.
*Месяц - 月
*Сёдзе - аниме и манга, рассчитанные на особую целевую аудиторию — девушек в возрасте от 12 до 18 лет. В центре сюжета, как правило, находится девочка или девушка и вопрос её становления как личности, часто присутствуют любовные отношения разной степени близости.
*Ситком - разновидность комедийных радио-и телепрограмм, с постоянными основными персонажами и местом действия. (прим. “Теория большого взрыва”, “Клиника”)
*Ранобэ - разновидность популярной японской литературы различных жанров (от любовных романов и научной фантастики до ужасов), отличающейся преимущественно фантазийным сюжетом, обилием диалогов, иллюстрациями в стиле аниме и манга, и ориентированной в основном на подростковую и юношескую аудиторию
========== Глава IV ==========
Я проснулся от странного запаха. В доме жутко пахло чем-то горелым. Естественно, я сразу подумал о пожаре, однако никаких признаков огня не было. За окном стоял непроглядный густой туман, но не белый, как это обычно бывает по утру, а тёмно-серый, словно грязный.
Харука всё ещё мирно сопела у меня под боком. Я аккуратно толкнул её в плечо. Девочка с трудом открыла слипающиеся после сна глаза и потёрла их кулачками. Сонно осмотревшись и с ужасом осознав, что до сих пор находится у меня дома, она засуетилась, поднялась с диванчика и хотела было убежать, не сказав мне ни слова, но я её остановил.
— Харука, постой, — я схватил её за руку. — Ничего страшного не случилось.
Она дрожащими руками открыла тетрадку и принялась скрипеть карандашом по бумаге. В этот раз иероглифы она выводила криво и панически дёргано: «Мне нельзя ночевать вне храма! Нанаки-сан запрещает мне ночевать вне храма!»
— Не убьёт же он тебя, — я всё ещё держал её за руку, — пойдём вместе и всё ему объясним.
Девочка недоверчиво посмотрела мне в глаза и кивнула. Я натянул на ноги кроссовки, и мы вышли наружу.
То, что я сперва принял за туман, оказалось дымом. Отовсюду несло гарью, но пожара нигде не наблюдалось. Из-за тёмного, непроглядного смога не было видно ни небо, ни солнце. Тусклый свет едва-едва пробивался сквозь эту дымовую завесу.
Мы осторожно шли по тропинке вдоль ручейка. Вода в нём сегодня тоже была необычной, имела какой-то чёрный оттенок, словно туда подмешали чернил. К тому же, течение ручья точно замедлилось, отчего вода казалась ещё более вязкой.
Перекрёсток у рисовых полей. Тут, оперевшись на свой велосипед, стояла Рико. Взгляд у неё был напуганный и какой-то потерянный. Она заметила нас сразу, как только мы вышли к развилке.
— Тору, Харука, — тон её был неестественно серьёзным. — Вы в порядке? Ничего не видели по пути сюда?
