Обычно в это время к директору заходил кто-нибудь из преподавателей, чтобы получить от него новые указания или ценные советы, но сегодня посетителей не было. Постояв немного у окна, он вернулся к столу и принялся довольно вяло сочинять свою речь для завтрашней службы в церкви. Время от времени до него доносились резкие выкрики команд и дружное топание кадетов, проходивших парадным шагом через плац. Часы на каминных часах показывали ровно четыре, когда к подъезду Давенанта на совершенно неприличной скорости подкатил красный спортивный автомобиль, и из него неторопливо выбрался оксфордский профессор английского языка и литературы Джервейс Фен.

Это был тощий долговязый мужчина чуть старше сорока, чисто выбритый, с румяным лицом и веселым прищуром светло-синих глаз. Одет он был в серый костюм, зеленый галстук с фигурами русалок и причудливую шляпу. Одобрительно похлопав по капоту автомобиля, издавшего громкий хлопок, профессор огляделся по сторонам и увидел директора, который уже вышел из дома, чтобы встретить гостя и проводить его к себе. Оказавшись в кабинете, Фен немедленно плюхнулся в большое кресло.

– Что ж, замечательно, – произнес директор. – Большое спасибо, что согласились приехать к нам вот так, в последний момент. Тем более что мы давно не виделись. Чем вы занимались это время?

– Дедукцией, – рассмеявшись, ответил Фен.

– Я видел газеты. Кажется, в Оксфорде теперь плохо с преступностью.

– Вы что, не читали Мэтью Арнольда? – спросил профессор. – Оксфорд буквально набит спрятанными трупами.

Директор улыбнулся, позвонил Гэлбрейту и попросил принести чай.

– Вы прибыли вовремя, – заметил он, когда секретарь ушел. – У нас тут пара необычных происшествий.

– Неужели?

– Возможно, даже с криминальной подоплекой. С минуты на минуту я жду суперинтенданта полиции.

Профессор приподнял брови:

– Расскажите!

Директор рассказал. Начав с эпизода в кабинете химии, он сообщил о странном поведении Брэнды Бойс. Фен внимательно слушал и, когда директор закончил, пробормотал:

– Думаю, вы не зря вызвали полицию.

Его собеседник поморщился:

– Боюсь, они не обрадуются, узнав, что мы хранили химикаты в доступном месте.

– Вы можете рассчитывать на их деликатность?

– Разумеется. Стэгг разумный человек. – Директор выдержал паузу. – Что вы об этом думаете?

– Ничего, мой дорогой Гораций. У меня есть много разных объяснений – большинство из них, впрочем, вполне невинны, – но ни одной возможности проверить их. Проще говоря, нам не хватает данных. А что вы вообще хотели бы от меня услышать?

– По сути дела, – протянул директор, – эта девушка не моя забота. Что бы с ней ни случилось, это произошло уже после того, как она ушла с репетиции. Правда, существует определенная связь между происшествием в химической лаборатории и тем фактом, что она ждала Уильямса в научном корпусе.

– Видимо, надо сделать объявление о краже в школе.

– Сомневаюсь, что это поможет. К тому же я уверен, что ученики тут ни при чем. Я знаю, как обычно ведут себя школьники, и сейчас явно не тот случай. Разумеется, попадаются мальчики, которые воруют. Но когда это происходит, речь почти всегда идет о деньгах или еде.

Некоторое время оба молчали. Парад во дворе закончился, и в окне были видны толпы школьников, стекавшихся на вечернее чаепитие в Давенант. Фен нахмурился.

– Насчет этого Филпотса… – начал он, но замолчал, услышав, как за дверью что-то громко шлепает и скребется. – Господи, а это еще что? – воскликнул Фен.

– Сейчас увидите, – мрачно усмехнулся директор.

Он встал, подошел к двери и распахнул ее. На пороге стоял огромный пес.

– Боже милостивый, – прошептал Фен.

Судя по всему, это был бладхаунд, правда, необычно крупный, вероятно, с примесью других пород. Он с пугающей неподвижностью стоял в проеме, не сводя с профессора пристального ледяного взгляда.

– Это Винни-Пух, – объяснил директор. – Старый пес, – торопливо добавил он, словно стараясь отвлечь внимание от вопиющей неуместности его клички. – Я бы даже сказал, очень старый.

– Скажите, а он… – осторожно заговорил Фен с видом Валаамовой ослицы, неуверенно пробующей только что обретенный голос, – он – ваш?

Директор покачал головой:

– Он ничей. Когда-то принадлежал одному учителю, но тот умер, и теперь пес просто живет в школе. Вообще-то, его надо отсюда убрать, – заметил он, с отвращением глядя на Винни-Пуха. – Проблема в том, что у него бывают жуткие приступы ярости, когда он набрасывается на людей.

– Вот как?

– Они случаются примерно раз в три месяца. Кстати, как раз сейчас мы ожидаем очередной приступ.

– Понятно.

– Но вам не о чем волноваться, вы ему понравились. Он от вас просто без ума.

Фена, кажется, не слишком обнадежили его слова.

– Я этого не вижу, – возразил он.

– Если бы вы ему не понравились, – объяснил директор, – он бы уже вас покусал.

При этих словах Винни-Пух внезапно сдвинулся с места и медленно направился к Фену.

– Эй, смотрите, что он делает! – воскликнул он.

– Не бойтесь, – произнес директор, на всякий случай отойдя подальше от собаки. – Он просто хочет с вами подружиться.

Но, похоже, профессора это не убедило.

– Уходи! – крикнул он собаке. – Уходи, слышишь!

– Лучше его не злить, – посоветовал директор. – Если его сильно разозлить, у него может начаться приступ. Вот почему я впустил его сюда.

Тем временем Винни-Пух приблизился к Фену, который смотрел на него с беспокойством. Все с тем же недобрым видом пес опустил голову ему на колени («Ну, вот», – успокаивающе пробормотал директор) и немного постоял в такой позе, роняя из пасти слюну. Потом отодвинулся и стал карабкаться на стол.

– Отлично, – быстро прокомментировал директор, – теперь, когда он нашел, чем себя занять… Так вы спрашивали про Филпотса?

– Да. – Фен передвинул кресло так, чтобы не упускать из виду Винни-Пуха. – Филпотс… Он временный учитель?

– Нет, постоянный. Работает у нас много лет.

– Кажется, в последнее время у вас было много перестановок?

Директор со вздохом кивнул:

– Вы правы, нам пришлось несладко. Сейчас более или менее утряслось, но тогда все это основательно потрепало нам нервы – и дело не только в войне. Люди начали разбегаться кто куда, причем безо всяких объяснений. Например, Сомс, проработав двадцать лет, неожиданно бросил школу и устроился в рекламный отдел на фабрику по производству спичек. А молодой Шеридан – блестящий педагог – очертя голову бросился на Би-би-си и стал обозревателем на Третьем канале. Мортон тоже ушел на Би-би-си, но диктором. Однажды он так громко объявлял какое-то телешоу, что упал в обморок и больше не оправился. – Директора, видимо, сильно расстроил этот случай. – Печальный конец, хотя… Господи!

Последний возглас был связан с Винни-Пухом, который пытался теперь вскарабкаться на стену. Ему это не удалось, и он с громким стуком шлепнулся на пол.

– Нет, так не пойдет, – пробормотал директор. – Он может что-то повредить себе.

Хозяин кабинета порылся в ящике стола и достал резиновую кость. Винни-Пух немедленно схватил ее и начал с ней играть. Он сжимал кость в пасти и яростно мотал головой из стороны в сторону. Иногда разжимал зубы, и тогда кость вываливалась на ковер или со всего маху отлетала куда-то в сторону. Тогда Винни-Пух в один прыжок настигал беглянку, и все начиналось снова.

– Он совсем как человек, правда? – улыбнулся директор. – Впрочем, сомневаюсь, что это можно рассматривать как комплимент. – В дверь постучали. – А, вот и чай.

За чаепитием они поговорили о разных малозначащих вещах. Винни-Пух тоже получил жидкий чай в полоскательной чашке, но ограничился тем, что ткнул в него лапой, недовольно фыркнул и вернулся к своей кости. Вскоре директор взглянул на часы и пробормотал:

– Странно, что суперинтенданта еще нет. Через пять минут я должен рассказывать о Лукреции в старшем классе. Боюсь, придется бросить их на произвол судьбы.