— Хорошо, хоть наказывать не придётся — сказал неизвестный сам себе — Похоже он уже вышиб свои тупые мозги, а вот мальчишку придётся доставить к медикам, его труп мне сейчас вообще ни к чему. Он мне попозже понадобится.
И ухмыльнувшись, направился под мост, где увидел остатки спидера, переломанного дага и выглядевшего совершенно неживым юношу. Правда Себульба, едва над ним склонился этот прохожий, мигом открыл плутоватые глаза и заюлил сладким голосом:
— Спасибо вам, благодетель, я век не забуду этого! Я теперь сделаю для вас, что пожелаете! Стану тихим и смиренным, буду служить вам верой и правдой!
— Да нужен ты мне, убоище — с отвращением бросил он дагу — С ним, что?
— А кто его знает? Может быть пьяный! — пробовал возразить Себульба, но впечатление это произвело не большее, чем лужица на огромного сома.
— Пьяный, значит, говоришь? — грозно навис мужчина над дагом— И насколько же? Вот настолько?
Сказав так, выбросил вперёд руку и медленно сжал кулак, заставляя Себульбу схватиться за горло и судорожно захватать открытым ртом воздух.
— Или, можно настолько? — рука сжалась покрепче, почти заставив шейные позвонки хрустнуть и дагу пришлось сознаться про ядовитое топливо и отравление.
— Отлично, дорогой — впервые за всю встречу довольно сказала мужчина — Лучше поздно, чем никогда. Надеюсь ещё спасём.
— А я, я как же? — простонал даг, потирая освобождённое горло.
— Не знаю — проговорил задумчиво тип в плаще — Но про верное служение мне понравилось. Храм Ситхов как раз некому убирать.
Себульба завозмущался было, но воспоминания о силовом захвате на шее оказались сильнее и он молча влез на переднее сиденье нанятого спидера, заднее оказалось занято пострадавшим, которого сдали с рук на руки дежурным меддроидам и поспешили поскорее улететь от Храма, чтобы не привлекать внимание раньше времени. Внимание сейчас требовалось не ему, в другому, кого дроиды вкатили вовнутрь приёмного покоя медкорпуса и немедленно отвезли в реанимационную. Верховный целитель лично занялась Энакином, решив сперва выяснить, что случилось, но тот был без сознания и ничего не мог рассказать, поэтому полагаться следовало только на показания приборов и анализ крови. Показатели были на критичной отметке, а кровь содержала в себе почти все отправляющие элементы, которые знали в Республике. Они успели щедро всосаться в неё и теперь вовсю отравляли организм и то, что от него осталось. Возможно ли будет спасти хоть какой-то процент от тех, что убегали из тела, несясь по монитору, скачок, волна, прямая линия.
— Я не успел. Не успел дважды — сказал бы на это сам Энакин, если бы мог увидеть себя со стороны. Если бы мог видеть.
====== Глава 64. Тяжкие дни ======
Над состоянием Энакина боролись весь день, вечер и ночь, несколько раз порываясь сдаться и констатировав смерть, уйти по другим делам. Но организм юноши был на редкость устойчив, словно сама Великая Сила вступилась за него и не отдала смерти. Жизненные показатели стабильно отображались на мониторе, с завидным постоянством демонстрируя одни и те же цифры, увы, застывшие на одной отметке. После нескольких часов напряженной борьбы состояние Энакина стабилизировалось, но радости от этого никто не испытал, ибо стало понятно, что то бесчувствие, в котором его привезли к храму двое неизвестных было не простым обмороком, а самым настоящим тяжёлым отравлением ядовитыми парами химических отходов топлива. Если бы его привезли сразу же, как только всё случилось, последствий можно было бы избежать и всё закончилось бы просыпанием дыхательных путей и очищением крови. Но нет, Энакин оказался у медиков лишь спустя почти час после происшествия и потому химикаты уже успели не только всосаться в кровь, но и отравить почти все системы организма, вывести токсины оказалось уже почти невозможным, оставалось только попробовать нейтрализовать их внутри. Верховный целитель не отходила от Скайуокера, поминутно вливая в него всё новые комбинации лекарств, но ничего не получалось и уже к утру пришлось констатировать, что юноша впал в кому и неизвестно как скоро выйдет из неё и случиться ли вообще такое счастье. Мастер Вокара Че только к обеду следующего дня решилась сказать об истинном положении Скайуокера, поскольку его наставницы в Храме сейчас не было, узнать тяжёлую правду пришлось Магистру Кеноби, как самому близкому для Энакина из оставшихся в Ордене.
— Какие у вас прогнозы, Мастер Че? — поинтересовался Кеноби, стойко выдержав новость — И как вообще так случилось, что он попал на эти гонки? Как же давно их собираются закрыть.
— Скорее всего сбежал. Вы же его знаете — сказала Вокара, отводя взгляд. «Или знали» — добавила она мысленно, не зная к какому состоянию ближе сейчас Энакин, к жизни или смерти — А насчёт прогноза, поостерегусь давать их сейчас, всё зависит от сопротивляемости организма и способности его к восстановлению. Вы сами можете взглянуть.
Тви’лечка постучала ногтями правой руки по столу и подумав ещё недолго, решилась, рассудив, что хуже от этого точно никому не станет.
— Пройдемте со мной — со вздохом произнесла женщина и поправив медицинский берет с выемками для её лекку, поднялась из-за стола и двинулась вперёд по коридору, пока не дошла до крайней двери, возле окна, выходившего на сад рекреации. Именно там, в маленькой палате для сложных пациентов находился один-единственный, жизнь которого висела где-то между двумя мирами, такими же разными, как две стороны Силы. Впрочем, чему тут удивляться, ведь руководили этими мирами её дети, которые носили незамысловатые имена и обладали неограниченной властью. Над миром Тьмы и теней господствовал зловещий Сын — высокий и очень бледный юноша с абсолютно лысой головой и красным рисунком на лице, изображавшем неведомый символ, его глаза имели такой же цвет, грозно-красный, такой, что при взгляде в них становилось ясно, с этим товарищем шутки плохи. Он прекрасно знал какое впечатление производит на очевидцев и старательно подчеркивал это, одеваясь в мантию красно-чёрного цвета и никогда не улыбался, лишь очень редко, ради устрашения непокорных, складывал узкие белые губы в звероподобный оскал, выставляя на обозрение два ряда сверкающих белых зубов. Суть его характера и личности было самолюбование и жажда власти в порабощении тех, кто не желал признавать его величия. Именно под его начало и попадали после смерти ситхи и Падшие джедаи. Тяжёлый это гнёт и нет никакой возможности от него освободиться. Однако, не все отпрыски Великой Силы являются такими, есть и так, кто в корне не согласна с мировоззрением брата. Имя её было Дочь и властвовала она над миром Добра и Света, где нашли своё вечное пристанище души заслуженных адептов, верных своему делу. Она была совсем не похожа на брата, эта стройная, словно воздушная девушка с длинными золотистыми волосами, спускавшимся ниже спины, лишь только сверху подобраны двумя высокими узелками, похожими на ушки лесной совы. Её большие зеленые глаза светились добротой и любовью, сквозившей под тонкой нежной кожей милого лица. Голос её звучал тихо и мягко, как будто успокаивал, убеждая в том, что смерть —это не конец, а начало чего-то нового, переход жизни в иную форму, более совершенную, но недоступную для понимания тем, кто ещё никогда не видел хранителей Силы. Следуя своим убеждениям, Дочь предпочитала выглядеть в соответсвии с самой природой, одеваясь в зеленые тона и перевивая волосы цветами. Она и Сын всегда находились в противостоянии противоположных истин, но в то же время и не могли друг без друга, как Свет не может существовать без Тьмы. Однако, за тем, чтобы этот конфликт не вышел за рамки, зорко следит Отец — сухой, жилистый старик с кожей, выглядевшей как ствол старого дерева, такой же коричневой и морщинистой. Его лицо пряталось в густой белой бороде, а голову венчала корона. Он всем своим видом олицетворял баланс и равновесие, ни одно слово его детей, сказанное друг другу не проходило мимо него. И именно он сейчас властвовал над душой юного Скайуокера, застрявшей сейчас между мирами. Противостояние разогрелось с новой силой, Сын усмотрел возможность заиметь нового раба, а Дочь жаждала пока просто поговорить с Энакином, уверяя Отца в том, что ей есть, что ему сказать. Это касалось того, что было двадцать лет назад, когда она, нарушив запрет, сбежала из мира Силы и оставила свой след в его воплощении для смертных. Отец же уверял, что ему пока ещё рано и в тот и в другой из миров. Борьба грозила стать долгой и упорной, но она никак не отрезалась на восковом и бескоровном лице юноши, казавшимся ещё бледнее на фоне белоснежной подушки. Глаза Энакина были закрыты, а лицо скрывала дыхательная маска. К обеим рукам были подсоединены трубки капельниц, переносивших в его организм препараты для поддержания функционирования основных систем. Все мероприятия по спасению были проведены, оставалось лишь ждать, когда тот выйдет из комы, вернее, справится ли организм юноши с таким тяжёлым ударом.
