— Не заставляй его ждать ответа, мама, следуй за своим сердцем, ты всегда учила меня этому. Будь счастлива, это всё, чего я хочу.

— Эни — с улыбкой умиления сказала Селина и встав со своего места, подошла к сыну, крепко обняла его и поцеловала в макушку — Спасибо тебе за твоё доброе сердце, я рада, что ты правильно понимаешь то, что предназначено для нас обоих.

Это было самым лучшим решением из возможных и самым хорошим вариантом будущего. Итогом его стало предложение Энакина прогуляться по посёлку, а после искупаться в озере. Баррис согласилась пойти гулять вместе с Энакином и Асокой, но вот купаться отказалась, сославшись на то, что не хочет снимать одежду в чужом присутствии, ибо это противоречит традициям её народа, Асока же с большим удовольствием согласилась.

— Не знаешь, от чего оказалась — усмехнулась Тано, снимая с себя красную тунику и обтягивающие брюки, оставшись в трикотажном нижнем белье, после чего с боевым криком прыгнула с прохладную светло-голубую воду. Как уже говорилось ранее, Асока любила воду и после засушливого Татуина никак не могла насытиться её изобилием. Вот сейчас, не стесняясь никого и ничего, тогрута плескалась в озере, то плавая на его поверхности, то ныряя в глубину и выныривая разбрызгивать вокруг себя фонтаны блестящих капель. Энакин не оставал от неё и энергично плывя к середине озера, накрывал Асоку волной, созданной Силой. Она в ответ посылала ему свою. Вода в озере пенилась и бурлила, словно кипяток, Баррис стояла на берегу и смотрела на этих двоих с видимым презрением и тайной завистью. Ведь никто до сего момента даже не предлагал ей самой вот так же весело порезвиться. Больше того, ни у кого из падаванов Ордена даже и мысли не возникло о том, чтобы позвать эту гордячку весело провести время или хотя бы просто поговорить с ней о чем-то, никак не относящемся к ученичеству. Она старательно делала вид, что её это не волнует, напуская на себя маску гордого безразличия, внутри же глубоко переживая такое отношение к себе, мечтая о простых радостях, но даже не пытаясь при этом хоть как-то изменить общее мнение о себе. И ещё хуже мириаланке сделалось когда накупавшись вдоволь, Энакин и Асока сидели на берегу и разговаривали о том, что будет, когда его заберут в Орден.

— Можно мы будем друзьями? Когда я буду в Храме — спросил Энакин, срывая травинку и прикусывая её с одного конца.

— Конечно — улыбнулась Асока, делая то же самое — Ты будешь мне всё рассказывать, а потом начнём вместе тренироваться. Возможно я полечу с твоей группой на Илум.

— А когда тебе будет грустно, то скажи мне и я дам тебе моего Хвостика, ты прижмёшь его к себе и тебе больше не будет так плохо — сказал Скайуокер, тоже начав улыбаться — Я знаю, в Ордене не принято жаловаться и грустить. Ты просто подойди ко мне и скажи: «Хвостик» и я всё пойму.

— А как же ты? Ведь его подарил его твой папа? — Асока была удивлена щедростью его души.

— Да, правильно, а ещё он сказал, что радостью и счастьем обязательно нужно делиться, ведь это единственное, чего становиться больше, если отдать его часть — пояснил мальчик с недетской серьёзностью.

Он сказал правду, положительными эмоциями всегда следует делиться, а негативные стараться изжить, а если ещё вернее, отпустить их далеко от себя, в глубину Великой Силы, заставив раствориться в ней, чтобы не навредить самому себе и своему окружению. Что же на это скажет новый ученик, когда расскажут об этом буквально на второй день после зачисления в клан юнлингов?

====== Глава 18. Начались проблемы ======

Среди учеников Храма, попавших туда в более старшем возрасте, чем положено, иной раз возникали сомнения в правильности выбора своего пути. Ведь не напрасно Совет джедаев старался принимать на обучение детей в возрасте до четырёх лет, чтобы они не могли сами влиять на его решение. Пусть это было и не совсем честно по отношению к кандидатам, но за то избавляло от многих проблем, вроде недовольства небогатой на изобилие жизнью Ордена и строгими его правилами. Ибо в этом случае ученик просто не знает иного существования, чем быт Ордена и невольно считает его единственно возможным и приемлимым. Хуже обстояло с более старшими детьми, которые уже успели пожить в большом мире и увидеть другие уклады существования. В частности узнать понятие дома и семьи, которых Орден уж точно никогда не даст ему, учитывая запрет на привязанности и личные отношения. Хотя и плюсы в таких ситуациях тоже имелись, например в том, что ученик сам, по своей воле приходил в храм, испытывая желание добровольно сделаться Джедаем, не по отбору в Храме, а по зову своего сердца, по которому и велит жить сама Великая Сила. Впрочем, не она ли сама указывала таким детям дорогу на Корусант? Да, наверно, но если бы они и дальше так же следовали её призыву. Увы, такое случалось не всегда. Часто, зная об Ордене только то, что рассказали другие, старшие ученики имели не совсем верное представление о нем. В их воображении рисовались красивые картины с межпланетными перелетами, красивыми взмахами светового меча и подвигами, гремящими на всю галактику, создавая иллюзию того, что именно из этого и состоит жизнь джедая. А когда узнают, что ко всем этим привлекательным благам прилагается ещё и весьма строгий и почти аскетичный уклад, ввиде четкого распорядка дня, обязательной формы одежды и системы ограничений, то иной раз выдают волну протеста. Ведь тут, в отличие от родного дома, ученику было нельзя очень многое: покидать храм в одиночку и без предупреждения, не иметь личных вещей, кроме тех, что даёт храм, проявлять открыто свои эмоции и чувства, посещать родных, кроме одного дня в полгода. Список можно было продолжать до бесконечности, прибавьте к нему ещё и скудную пищу и изнуряющие тренировки. А уж про сложные и скучные духовные практики и занятия теорией, занимавшие порой почти весь день не стоит и упоминать. В общем, как уже становиться понятно, такой порядок по душе отнюдь не каждому, не того ожидают амбициозные дети, попадая в храм. Им, всем до одного, кажется, что все навыки дадутся им легко, а некоторым вообще не надо ничему учиться, ибо они всё знают и так. Лишь единицы готовы ради настоящего успеха целыми днями не вылезать из тренировочного зала, сбивая руки до кровавых мозолей и по несколько часов сидеть в медитативной позе, чтобы хоть на пять минут достичь состояния полной отрешенности, а ночами, когда уснёт учитель, пробираться в библиотеку и до потери сознания штудировать особо незапомнившиеся строки из голокронов. Чтобы потом заснуть головой на столе, а утром проснуться с треугольным отпечатком на лбу и сильно пополнившимся багажом знаний. Именно таких учеников любили наставники, именно их уважали и ставили в пример другим. И именно к таким никак нельзя было причислить Энакина Скайуокера. Этот маленький выходец с Шили с самых первых минут появления в Храме успел попортить немало крови и старшим и младшим. Ровестникам тоже досталось немало, им с утра до ночи приходилось выслушивать:

— Да ну, как так, почему тут нельзя купаться? А когда мне дадут денег на карманные расходы? Как не дадут? Нет, не согласен! Стоп! А почему нас кормят такой гадостью? Где мой любимый жареный порг?

И так изо дня в день уже почти полгода. Все устали и крайне замучались делать ему замечания. Даже крайне терпеливый и снисходительный ко всему Мастер Йода и то часто не удерживался, время от времени высказывая Скайуокеру недовольство его поведением:

— Об одном, Скайуокер юный, помнить должен ты, что правила наши чтить и уважать тебе следует. Иначе, отправка в корпуса обслуживания в скором времени светит тебе.

Эта отповедь ненадолго заставляла Энакина прийти в себя и не выкидывать никаких выходок, ведь в корпуса обслуживания обыкновенно отправляли тех, кого считали недостойным обучения в Храме. Это считалось самым большим кошмаром для юнлингов, этого боялись и всеми силами пытались недопустить. Но выдержки его обыкновенно хватало лишь на несколько часов, чтобы потом опять:

— Фу, не буду я есть эту кашу! Она такая отвратительная! Похожа на завтрак ранкора, который он ест уже второй раз!