— Ты точно не хочешь назвать местонахождение базы повстанцев?
Лорена подняла голову и не медля ни секунды, выкрикнула, глядя прямо в янтарные глаза Малум, своими раздражающе голубыми:
— Никогда! Я не выдам своих имперским мразям. Я не стану предателем, можете хоть убить меня!
Малум ничего не сказала на это, лишь только повернулась в сторону Таркина и как бы между прочим поинтересовалась у него:
— Адмирал Таркин, мне доложили, что строительство станции закончено, и стало возможным произвести пробный запуск?
— Отлично, я даже знаю планету, на которой можно опробовать всю разрушительную мощь Звезды смерти — произнесла ситх, не сводя с принцессы пристального взгляда — Планета Альдераан! — добавила она чуть громче.
Лорена вздрогнула всем телом и побелела лицом. Откуда эта Малум знает её родную планету? Неужели сама она назвала её во время пыток? Но это неважно, главное, не дать погибнуть её семье и её народу, а при этом не выдать остальных повстанцев. Времени мало и думать надо было быстрее.
— Дантуин! — крикнула девушка не своим голосом — База находится на Дантуине! В бывшем Анклаве джедаев!
— Прекрасно, дорогая — широко улыбнулась Малум, оскаливая хищные зубы тогрут— Мы непременно проверим эту планету. Действуйте, адмирал! — махнула она рукой Таркину, который уже навёл луч на Альдераан и держал руку на рычаге запуска. Лорена всё поняла. Нельзя ей было недооценивать ситха, не следовало надеятся на то, что можно его обмануть.
— Нет! Не надо! Папа! Нет! — выкрикнула она бессильно и вскочила, пытаясь помешать выстрелу, но тотчас была схвачена за плечи штурмовиками и усажена обратно, вынужденная смотреть как луч наведения прочертил на экране зеленую линию, а прицел охватил шар родной планеты, чтобы через секунду поглотить её в негромком выстреле, оставив после себя тонны обломков и облака густой пыли. И ни одного оставшегося в живых. Лорена замерла на месте, не в силах осознать случившееся и принять его как данность. Да и не дали ей, а вновь подхватив, забросили в камеру, чтобы назавтра свести на казнь. Ситхи не знают милости. Исключений нет.
***
Элайджа нехотя поднялся с берега и оставив спидер у озера, направился к дому на окраине посёлка. День выдался тёплым, но не жарким, прохладный ветерок раздувал свободную светлую рубаху юноши, гоняя лёгкие облака по синему небу. Такому же, как его глаза. Бабушка Селина в такие моменты всегда смеялась и говорила, что верно само небо послало его родиться, раз он так любит его. Всё верно, на небо этот юноша мог смотреть без конца. Несмотря на отсутствие материнской любви и крайне редкое внимание отца, Элайджа вырос добрым и отзывчивым юношей с открытым сердцем и широкой душой. Весь посёлок знал его и очень любил, ведь он никогда не отказывал никому в помощи и часто предлагал её сам, а многие жители завидовали Селине и Дареду, ведь их собственные чада в большинстве своём являлись кутилами и прожигателями жизни, целыми днями отираясь в кантинах центрального сектора. И юноша платил односельчанам той же монетой, но более всех остальных его любила Ланни — тоненькая, хрупкая как тростинка, юная тогрута, дочь хозяина соседней овощной фермы. Ей недавно минуло пятнадцать лет и она выгодно отличалась от других местных девушек. Никогда не бывала в кантинах, сторонясь всяческого веселья и шумных компаний, предпочитая им уединение или тихие прогулки с ним. Ланни всегда была одета в лёгкие цветные трикотажные сарафаны и небольшой венец из зубов акулов, её кожа имела светло-оранжевый оттенок, а синие полоски на монтраллах темнели, когда она смущалась, её милая улыбка была как второе солнце, а она сама — единственная девушка в селении. Для одного только Элайджи. Лишь только она, Ланни, понимала его мятежную душу и знала о его самом главном стремлении, однако, относилась к нему безо всякого восторга.
— Элайджа — говорила она вчера, когда они под вечер вдвоём сидели у озера — Ты уверен, что тебе это необходимо? Останься лучше здесь, а я всегда буду любить тебя.
Она говорила это и держала его мозолистую ладонь в своей тоненькой и нежной. Он ответил не сразу, прежде на миг отвёл глаза и посмотрел на плывущий за горизонт красный диск солнца:
— Нет, Ланни, я должен примкнуть к восстанию, я чувствую, что это мой долг — ответил он наконец тихим, но твёрдым голосом — Мой отец служит ему, не боясь погибнуть, я считаю, что мое истинное место с ним рядом.
На этот раз уже девушка не находилась с ответом, поспорить не получалось, все доводы юноши казались здравыми. Просто ей не хотелось отпускать его, зная о том, что он может не вернуться. Империя не милует неугодных, а повстанцы как раз таковыми и являлись. Ланни боялась за него и Элайджа это чувствовал:
— Не волнуйся так, всё будет хорошо, вот увидишь, как только мы победим, я сразу же вернусь за тобой — тихо проговорил он, накрывая ладонь девушки своей — Отец хорошо обучил меня, вот только жаль, что он так редко прилетает. Он сказал, что нам нельзя показываться вместе, иначе кого-то из нас убьют.
— А можно и мне с тобой тоже? Я не смогу быть тут, зная, что тебе грозит опасность — Ланни подняла на него лицо и впилась в него пытливыми зелёными глазами.
— Нет, милая, никак нельзя, я не могу рисковать тобой — категорично заявил Элайджа — Пойми, это моя война и моя личная боль. Ситхи отняли у меня будущее, и мой долг сохранить хотя бы настоящее.
— Я буду ждать тебя — только и смогла ответить Ланни, так искренне и так трогательно любившая его — Обещай мне только быть острожным.
— Я обещаю — ответил юноша, твёрдо решив завтра же поговорить с родными о своём намерении. В очередной раз за последние годы.
И вот этот день наступил и сейчас юноша направлялась к дому, где его уже ждал накрытый обед и новое поручение.
====== Глава 114. Старый друг в трудный момент ======
Войдя в дом, Элайджа помыл руки и едва сев за стол, решил сразу же приступить к делу. Хотя, совсем сразу не вышло, как ни крути, он устал и ужасно хотел пить, но осушив стакан поставленного перед ним молока банты, поднял на родных свои огромные чистые голубые глаза и произнёс, подчёркивая каждое слово:
— Я хочу примкнуть к восстанию, чтобы помочь своему отцу, он явно хотел бы этого, я вижу свой путь именно таким.
На миг за столом воцарилось молчание, даже разговорчивая обычно Селина не сразу нашла, что ответить на это. А при взгляде на Дарреда и вовсе могло показаться, что он застигнут врасплох и просто не знает как ему быть. Однако, первым опомнился всё-таки мужчина и сложив перед собой крепкие мозолистые руки, посмотрел на приёмного внука и ответил ему, спокойно, но уверенно:
— Элайджа, ты точно уверен в этом? Ведь сейчас, с высоты своего опыта и положения, ты склонен идеализировать всё то, к чему не можешь прикоснуться и подойти достаточно близко.
— Я уверен, отец рассказал мне достаточно, какой ему смысл меня обманывать? — горячо возразил ему юноша, отодвинув от себя тарелку с почти не тронутым обедом. Аппетит резко пропал.
— Но, Элайджа, тогда ты должен понимать, что жизнь повстанца полна опасностей и ведя её ты никогда не можешь быть спокоен и встречая каждый новый день быть уверенным в том, что тебя не убьют. Разве об этом ты мечтал? — попробовала Селина пробиться к его разуму. Но куда там.
— Я твёрдо уверен в своём предназначении, и если вы не отпустите меня добровольно, то я просто сбегу! Так и знайте! — разгорячился Элайджа, резко вставая из-за стола. Его просто бесило когда к нему относятся как к малому ребёнку, не способному принять решение и ответить за него. Селина и Дарред быстро переглянулись, так, чтобы юноша этого не видел и кивнув друг другу, посмотрели на него спокойным любящим взглядом, общим для троих.
— Элайджа, я думаю, нам стоит поразмышлять над твоим решением и принять по этому поводу своё, а после, когда закончатся сбор урожая, мы сообщим его тебе — доброжелательно улыбнулась Селина, примиряя тем самым враждующие стороны.
— Верно, Элайджа, возможно уже через месяц ты сможешь лететь к отцу — подтвердил её слова Дарред и поспешил сказать — А сейчас не мог бы ты сбегать до центрального сектора в техническую лавку, нужно купить новых дроидов, механика и переводчика, а то многие инструкции сейчас написаны на непонятном языке.
