— А зачем они тут? — только и смогла спросить Тано, бывшая в шоке от стольких привычных сведений, ставших в один момент новыми. И Энакин, перед этим набрав Винду, прося забрать его с берега, начал рассказывать Асоке, что именно привело сюда в этот раз представителей Ордена, примерно то, же, что и тогда, только с продолжением.
— Бедняжка Аманда — сказала она в итоге рассказа — Представляю, как она переживала, надо будет прийти к ним в домик.
Энакин даже не спросил как жила Асока эти годы, она сама ему тут же всё рассказала, этого хватило пока Винду собрался и прилетел за младшими товарищами, думая, что летит за одним. А по факту...
«Вроде я сегодня не пил, чтобы наутро видеть воскресших мертвецов» — подумал он, внимательно глядя на сидевших на берегу Энакина и Асоку. Вот только и ему пришлось вторично шокироваться, когда тогрута встала и спокойно заявила:
— Здравствуйте, Магистр, как ваша лысина?
Винду едва не лишился чувств, пришлось даже схватиться за Энакина, но тут все три пары глаз переместились левее и сразу же стало совсем не до радостных объятий. Все увидели погибшего Дуку, испытав при этом разные эмоции и задав себе один вопрос: «Кто убил заразу?» Только Асока не задала, просто не успела, вспомнив события, предшествующие её обмороку. Смерть старого доброго Бена, ставшего ей вторым отцом, ярость, захлестнувшая душу, блокируя сознание. Смотренный и почти умоляющий взгляд поверженного Графа. Невнемлющее неистовство. Голова, катившаяся по песку. От всего этого сделалось стыдно и очень больно за себя, от того, что ситуация повторилась, то же самое она почувствовала на Татуине, уничтожив семью фермера, виновного в смерти её отца. Сколько ещё таких случаев будет в её жизни? Сколько ещё раз поставит её перед таким выбором судьба? Тут же захотелось спрятаться и никого не видеть, чтобы наедине с собой раз за разом переживать эти ужасные моменты, хотя они и причиняли ей ужасную боль, проходившую по душе как наждачная бумага, сдирая с неё слой за слоем лучшие качества. И одновременно прижаться этой душой к тому, кто был морально сильнее, чтобы вдоволь напитаться его силой, его добротой и духовной щедростью, которые позволят хотя бы на время забыть о сегодняшнем и снова поверить, что истинное твоё призвание в совершенно другом — сохранении мира и спокойствия. Но сейчас вместо этого приходилось через силу улыбаться и рассказывать о своей жизни здесь, радоваться своему возвращению вместе с Анклавом, где провела всю ночь, выслушивая тёплые речи в свой адрес. Одновременно Асока узнала, что пока её не было произошло много событий, например, Война Клонов завершилась странной ничьей, по инициативе сепаратистов. Правда некоторые из их остатков ещё вспыхивали в разных углах галактики отдельными мятежами, но это, право, было такой ерундой по сравнению с тем, что раньше. Гривус позорно сбежал, не явившись даже на подписание мирного договора и сейчас растворился где-то в галактике, изредка, чтобы было нескучно, провоцируя мелкие конфликты. Ведь производство боевых дроидов остановили и командовать теперь было решительно некем, а ведь очень хотелось. То есть, жизнь в Республике стала наконец более менее спокойной, а Энакин, в награду за проявленное мужество в борьбе, досрочно сделался Рыцарем. Только после этих слов Асока наконец посмотрела на него внимательно и отметила какие перемены принёс ему новый статус. Теперь это был уже не тощий мальчишка-Падаван, а самый настоящий мужчина. Как же к лицу ему была эта темно-коричневая свободная рубашка и чёрный кожаный жилет, сочетавшийся с высокими сапогами того же цвета. А до чего же шли ему эти слегка отросшие русые волосы, спадавшие ниже ушей красивыми волнами. Как тут было при таком сравнении не посмотреть на себя, хотя бы со стороны и наблюдения Асоки на этот счёт оказались не очень утешительными. Она сильно похудела, кожа сделалась будто бы чуть светлей, а монтраллы, не слишком увеличившись, как-то ещё сильнее разошлись в стороны. И как ужасно ей не идёт эта одежда, что она стащила у Бена. Хочется надеть что-то своё любимое, плотно охватывающее фигуру, желательно красного или серого цвета. К тому же, всё тело чесалось от речного песка. И этот тонкий шрам, спускавшийся от правого лекку, слегка находя на белую бровь. Он остался у неё с момента, когда разнимая драку Энакина и Ферруса, она ненароком упала на цветочный горшок. И вот ещё один, над верхней губой, след ожога от тренировочного меча Энакина. Ужас. Немедленно помыться и переодеться. Впрочем, был у неё ещё и третий шрам, единственный, который она хотела бы сохранить — на левом плече, ввиде подковы, который она оставила себе сама, на память о погибшем отце. И каждый раз, проводя по нему пальцем, девушка словно бы разговаривала со своим дорогим папой и ей даже казалось, что он отвечает ей, касаясь изнутри, не рукой, но самой Силой. Вот только сейчас остаться наедине с собой ей не позволят, прежде, по возвращению в храм, необходимо было посетить медкорпус и проведя там ночь для окончательного восстановления памяти, вернуться наконец к нормальной жизни. Но такой же ли, как прежде?
====== Глава 82. Видения и чувства ======
По прилету на Корусант Асоку, не заходя в храм, повели к целителям, заранее предупрежденным о странной ситуации. Она шла по знакомой взлётной площадке, узнавая и нет знакомую местность, вроде бы ничего не изменилось, только вот кормилец стало меньше и клоны почти не появлялись. Война закончилась и производство остановили. И теперь те, кто остался в живых получили право идти своим путём, кто-то остался в Храме на должности стражников, а некоторые подали в отставку и зажили обычной жизнью простых республиканцев. Впрочем, кое-кто сделал это гораздо раньше, например, клон-дезертир, живший на планете Салукемай, женатый на милой розовой тви’лечке, ростивший двоих детей. Неизвестно почему Асока вспомнила сейчас именно его, предоставив вдруг, как бы это было, если бы она тоже влюбилась. Орден запрещал такое, но если вдруг... Что бы она тогда сделала? Может быть попыталась подавить в себе это чувство и жить так, как жила до него, а возможно и ответила на него, и вопреки здравому смыслу попыталась бы стать счастливой, несмотря на запрет. И как бы это тогда смотрелось? Подумав так, Асока попробовала себе представить, какой была бы эта жизнь, но не увидела ничего утешительного — всё жизнь скрываться и при всех старательно делать вид, что совершенно равнодушны друг к другу и лишь редкие часы проводить вместе. А если родится ребёнок? Нет, лучше тогда вообще не влюбляться. За мыслями об этом Асоку ввели отчего-то не в кабинет, а в странное помещение с небольшой сферой возле второй стены. Сфера имела круглую форму и снаружи светилась приветливым желтым излучением. Окна помещения были закрыты плотными чёрными занавесками, а стены покрыты темно-синей краской, не отражающей свет. Асоке никогда ещё не приходилось здесь бывать, да и неудивительно, ведь сюда попадали в двух случаях — потере памяти и необходимости её стереть, что, увы, тоже случалось. Асоке велели войти в эту сферу, что приветливо раскрылась ей навстречу, внутри оказалось очень светло, но свет был не слепящий, а мягкий, который словно бы обнимал её, принимая в свою игру. Но вот сфера сомкнулась и будто охватила тогруту этим светящимся потоком, и скоро, кроме этого света, перед глазами ничего не осталось, а вскоре исчез и он тоже, оставив после себя лишь пустую темноту. Сидеть тут было нельзя, лежать — тем более, оставалось только стоять и то очень недолго, ибо состояние начало меняться. Темнота перед глазами Тано постепенно превратилась в изображение какого-то мира, выглядевшего почти как Набу, только без озёр, просто зелёная поляна с редкими деревьями. Но не прошло и нескольких секунд, как трава стала желтеть, а листья с деревьев осыпаться. Хотя и это тоже длилось очень недолго, покрываясь постепенно снегом. Таким было неповторимое своеобразие призрачной планеты Мортис — родного мира хранителей Силы. Именно их призывали на помощь в пободной ситуации, только они были способны вылечить разум попавшего в небытие. Основным местом прибывания всех троих — Отца, Сына и Дочери, являлся алтарь, находившийся под высокой скалой, над ним и жили хранители. Сейчас же они как и всегда в такой ситуации решали как быть с попавшей к ним душой адепта. Отец не вмешивался, лишь наблюдал за детьми, никак не давая понять, что на этот раз явился особый гость, которому он предрекал соответствующую цель. Дело в том, что Отец давно уже знал о связи Дочери с земным мужчиной, не говоря ей ничего об этом лишь потому, что именно от этой связи и мог родится тот самый Избранный. И теперь он был здесь, чтобы, возможно, заменить старейшего Отца, жить которому оставалось недолго. Но его дети считали иное и сейчас вновь начали думать, какую сторону имеет явившаяся к ним душа. Первой выступила Дочь, впервые увидев так близко своего прямого потомка, отмечая как сильно та изменилась. Асока смотрела на всех троих, не узнавая и тем более не зная, что ей следует делать и говорить, но Дочь этого не требовала, она лишь сказала тогруте, что ей предстоит здесь увидеть саму себя и выбрать каким будет дальнейший путь, исходя из этого. То же самое сказал ей и Сын, после чего Асока начала видеть странные события, которых никогда не переживала. Некая фигура в чёрной одежде, закрытая от глаз непроницаемым плащем, возле которого стоит высокая стройная молодая тогрута с повинно склоненной головой. Между ними явно происходил какой-то диалог и теперь оба замерли в ожидании ответа друг от друга. Ответ явило следующее изображение — той же самой тогруты в таком же чёрном плаще, из которого едва виднелись кончики лекку. Её голова оказалась по-прежнему чуть склоненной, будто в вынужденно-необходимой кому-то покорности, а руки сжимали огненно-красный меч. Она упрямо двигалась вперёд, держа его перед собой и через секунды этот меч уже летал во все стороны, превращая встреченных людей и других живых существ в куски изуродованной дымившейся плоти. Далее пришёл образ Энакина, показанного в облике Рыцаря, только вот он почему-то стоял напротив этой тогруты в плаще, странно выбросившей вперёд правую руку, в этот раз свободную от меча, постепенно сжимая её в кулак, и странно прижимал ладонь к горлу, хватая воздух, будто ему его не хватало. Потом явилось изображение невысокого светловолосого мальчишки с огромными голубыми глазами, он смотрел будто в самую душу. Он тянул навстречу неясно кому тоненькие ручки и шептал тихо, будто сквозь слезы: «Мама, пойдём со мной».
