— Где ты так научилась готовить? Я последний раз ел такое на своей родине — осторожно начал Бен, когда они сели завтракать — Вот только там было очень жарко и потому еду часто остужали, прежде, чем её съесть.
— Я не знаю, наверное, папа научил — неуверенно ответила девушка, пробуя свою порцию каши — Сейчас думаю, что всегда это умела, но готовить мне приходилось нечасто, я больше по дому убиралась, когда папа не мог...
Лицо дрогнуло, взгляд напрягся, уйдя внутри, в попытке ухватиться за нитку, подброшенную сознанием, но то опять проявило совсем не великодушие и просто вырвало у девушки этот тонкий хвостик, поймав за который можно было бы что-то понять.
— Скажи мне, а твоё имя начинается не на букву А? — спросил Бен, чтобы сменить, как он ощущал, опасную тему. Он специально решил так сделать, перечислив все буквы алфавита, пока одна из них не вызовет у девушки хоть какую-то ассоциацию. И потом, до тех пор, пока она что-то вспомнит, им придётся жить бок о бок, надо же будет как-то к ней обращаться. Однако, удача ждала старика уже при первой попытке.
— Да! Точно! — неизвестная почти подпрыгнула за столом, словно ребёнок, получивший неожиданный и очень приятный подарок — Их там две было, одна вначале, другая в конце.
— А оно было длинное или короткое? — продолжал допытываться Бен, надеясь пробудить новые ассоциации.
— Нет, короткое, не больше пяти букв — ответила тогрута совершенно не думая — Фамилия такая же была, но вот её я вообще не помню.
— Ашла? — спросил Бен первое имя, подходившее под описание, выбранное тогрутой.
— Не думаю — протянула она с сомнением, отпивая чай — Но оно мне нравится, оно похоже на мое, только у меня было какое-то, более резкое, громкое, словно копьё.
Бен назвал ещё несколько имён навскидку, но ни одно не вызвало никаких воспоминаний, только первое, если уж её реакцию на него можно было вообще назвать таковыми. На нем и решили остановиться. Девушка не возражала, ей и самой надоело уже быть никем и обрадовала хоть какая-то определённость. Так и потекла их тихая мирная жизнь. Ашла день ото дня пыталась что-то вспомнить, иногда сама, иногда и по наводке сознания. Она натыкалась на знакомые слова и вещи, отчего в сознании вспыхивали секунды озарений, заканчивавшиеся как правило ничем, кроме обмороков. Бен считал это последствием сотрясения мозга и старался, чтобы оно скорее прошло. Он поил Ашлу лечебными отварами, прикладывал к голове компрессы, но добился этим только прекращения обмороков, возвращению памяти это, увы, не поспособствовало. И когда спустя почти год ничего так и не прояснилось, оба понемногу смирились с тем, что прошлого у девушки нет и не будет, стали просто жить, тихо и мирно, как отец и дочь. Бен, как и всегда, утром и вечером уходил на рыбалку и в центр, Ашла с ним не ходила, сначала из-за плохого самочувствия, потом просто по привычке. Дома у Бена была так спокойно и уютно, что выходить в большой мир девушка не хотела, он пугал её. Особенный страх вызывал транспорт, а именно спидеры. Она просто не смогла бы заставить себя в него сесть, если бы таковой был у Бена, но старик предпочитал ходить пешком и спидеры Ашла видела лишь на картинках. Связи с общественностью Бен так же не поддерживал, предпочитая жить отшельником. Голонета в доме не было, равно как и самого простенького коммуникатора, Бену просто некуда и некому было звонить. Потому и заснять незнакомку на фото было невозможно и никто до сих пор не знал, где следует искать потерянную. Бен и не пытался особо узнать не ищет ли кто Ашлу, надеясь, что она сама вспомнит всё. Но нет, не вспоминала, просто ждала его дома, прибиралась и готовила еду, в свободное время просматривая какие-то записи, находившиеся в домике. Это чаще всего оказывались протоколы каких-то непонятных заданий, фото неизвестных людей, особенное внимание привлёк светловолосый малыш на руках худенькой женщины. Почему Бен хранил его фото? Какое значение он имеет? И в один из вечеров решилась спросить. Ответом послужила история о его маленьком сыне, украденном в раннем детстве. При этом Бен рассказывал всё напрямую, ничего не скрывая, при этом испытывая странное ощущение, что такая сцена в его жизни уже была. Вот точно так же, как сейчас, он сидел за столом, напротив него молодая тогрута, которая внимательно слушает его, открывая благодаря его словам что-то новое в самой себе. Такой же чай в белых чашках, печенье из зерна. Вот только планета другая, и дом тоже, да и слушательница значительно старше. Бен говорил и вспоминал как впервые делился этой историей, как и с кем.
«Асока, дочь бедного раба» — вспоминал Бен, рассматривая собеседницу — «Девочка, чувствительная к Силе. Я помог ей открыть себя. Её потом забрали в Орден. И больше я с ней не виделся. Интересно, как она там?»
Думал и смотрел на Ашлу. Та, на первый взгляд, совсем не походила на Асоку, разве, что тем только, что тоже была тогрутой. Больше же эта стройная девушка с крепкой, натренированной фигурой и утончённой внешностью не имела ничего общего с той худенькой десятилетней девчонкой, состоящей из одних острых углов. Но вот и именно, что на первый, на второй сходств выявлялось уже немного больше. Цвет и форма глаз, кожи, вид белых рисунков на лице. А третий взгляд приносил и вовсе неожиданные мысли.
«А уж не она ли это?» — проносилось в голове Бена — «Уж очень похожа на беднягу Шона. Правда в последние годы он выглядел неважно, надрываясь на работе, но в молодости был красивым, не зря именно его полюбила та странная девушка, вокруг которой всегда было яркое свечение. Вот только и ушла она сразу же, как только Асока родилась».
Но посмотрев ещё несколько раз, Бен решил, что ему всё-таки показалось и не стал бередить ей душу своими глупыми старческими бреднями. И так достаточно заставил её поволноваться над своей историей. Потом она снова взяла фото семьи Бена и посмотрев на ребёнка особенно внимательно, неожиданно выдала:
— На нашего канцлера в детстве похож. Он тоже был такой, свеженькой, кудрявый, а сейчас седой, только глаза такие же остались. Я видела фото на его столе.
— Вот значит как — среагировал в Бене бывший джедай — А как его звали?
— У него было двойное имя, его звали то Кос, то Шив, но вообще его называли господин верховный канцлер, или просто Палпатин — выдала Ашла словно скороговорку и как всегда, замерла, не закончив.
— А он и сейчас занимает эту должность? — поинтересовался он с осторожностью.
— Наверное, сейчас уже трудно сказать, я же давно не виделась с ним — ответ прозвучал разумно. Этот разговор происходил примерно на третий год пребывания Ашлы в рыбацком домике, когда у них с Беном уже установился свой собственный мир и порядок. Старик уже смирился с тем, что девушка останется с ним всегда и старался сделать её жизнь у себя наиболее комфортной. Даже устроил ей День рождения, приняв за него день, когда он её нашёл на берегу реки. Завтра как раз был такой и в качестве культурного выхода, Бен решил предложить ей сходить на реку, вернее, попробовать предложить, если она не испугается. Но после сегодняшнего разговора почувствовал некое волнение, такое, что задумал впервые за очень долгие годы посетить большой мир, не зная, что тот принесёт ему в ответ, точнее, то ли, чего ожидал наивный старик.
====== Глава 79. Миссия в прошлое ======
Всего день прошёл с момента, как Энакин принял новое звание и уже отправлялся на первое задание. Нельзя сказать, чтобы оно отличалось оригинальностью, однако, позволяло лишний раз навестить то место, где нашла последний приют его погибшая наставница, которую он даже в мыслях не решался так называть. Сейчас ему следовало посетить Дантуинский Анклав, чтобы быть свидетелем с суде над дочерью криминального авторитета Мэри, которая, как было недавно доказано, имела непосредственное отношение к убийству Рыцаря-джедая Асоки Тано. Дело в том, что ещё три года назад у отца девушки, сразу же, как только они с дочерью совершили это преступление, жизнь постепенно пошла под откос. На Мэрлина наехали дружки, требуя большей доли, Мэри выгнали из Анклава и вернули домой, но и там ей не стало покоя, дружки отца, увидев молодую кровь, начали недвусмысленно намекать ему на то, что неплохо бы и поделиться такой красотой с другими. К слову сказать, никто не знал, что Мэри его дочь, воровские законы это запрещали, считали ту любовницей Мэрлина и очень недоумевали, когда тот реагировал агрессивно на шуточки приятелей, относительно её. Но никто не знал, что беды преступной семьи начались совсем с другого, точнее, не с тех проблем. Ведь не успел взорвавшийся спидер упасть в воду, у Мэрлина началось расстройство ума, вызванное странными снами-ведениями, в которых ему являлась высокая, стройная и очень красивая женщина. Он не видел её раньше, но посмотрев на неё однажды, не смог больше забыть. У неё были золотистые волосы, спадавшие ниже плеч, а на верху собранные в странную причёску, ввиде совинных ушек, длинное зеленое платье искрилось всеми цветами радуги, оно было в тон к её большим изумрудным глазам, смотревшим в самую душу. Она являлась ему где-то раз в неделю в самый неподходящий момент, когда ей самой этого хотелось. Ночью, когда уставший после очередной бандитской разборки, Мэрлин мирно сопел на роскошном белье из чёрного шелка, расшитого золотом. Во время самой разборки, встав между жертвой и дулом его оружия. Во время вечеринки, появившись вдруг среди красавиц-танцовщиц, доставленных специально для него. Сначала она ничего не говорила, просто являлась и смотрела с укором, но спустя месяц начала произносить странные фразы: «Ответь за свои деяния»; «Признайся, пока ты можешь»; «Твоя дочь ответит за боль моей». Последнее высказывание особенно пугало, вскоре мужчина подумал, что сходит с ума и начал принимать меры — отдых на лучших курортах, лечение в клинике нервных болезней, работа, в которую можно уйти с головой. Ничего не помогало. А в последний месяц третьего года пришло то, что было ещё страшней — на смену красивой женщине пришёл ужасного вида молодой мужчина. Он был высок ростом и строен, но на этом сходство с предыдущей гостьей заканчивалось, его кожа была мертвенно-белой с красными узорами, похожими на кровавые пятна. Таким же цветом светились и его глаза, чёрные одежды только усиливали их зловещий эффект. Голос был непреклонен и звучал так, словно привык повелевать:
