— Да ты совсем голодная — без слов понял её Бен — Вот и хорошо, есть хочешь, значит скоро поправишься. Вот только еда у меня простая, не знаю, понравится ли она тебе.
Тогрута неопределённо качнула головой, давая понять, что ей всё равно и Бен, отойдя к столу, открыл кастрюлю и положив в одну из тарелок наваристый рыбный суп с картошкой и овощами. Запах по комнате распространился просто восхитительный, вдохнув глубоко, тогрута прислушалась к себе, но никаких ассоциаций он, к сожалению, у неё не вызвал, вот только где-то совсем далеко, скорее даже на подсознании, мелькнули какие-то воспоминания, где маленький мальчик со светлыми волосами, сидя за столом, погружает ложку в тарелку с похожим супом и с аппетитом поглощает его. Она обрадовалась и попробовала посмотреть внимательнее на эту картинку, однако, при любой попытке сконцентрироваться, изображения начинало расплываться и таять, скручиваясь в воронку и постепенно куда-то улетая. Голова опять закружилась. Девушка прижала руки к вискам и тут заметила, что на ней одета свободная бежевая мужская рубашка, бывшая на ней как платье, а на руках, помимо уже виденных ранее царапин, виднелись ещё странные округлые мозоли на подушечках. Причём, явно не свежие, скорее это были следы от застарелых повреждений кожи, вызванной постоянным соприкосновением с гладким предметом, явно не особо большим, но округлым, судя по форме и расположению мозолей. Сама собой, словно не повинуясь мозгу, правая рука схватила стакан, стоявший на тумбочке и попыталась воспроизвести явно заполненное телом движение. Вот она обхватила стакан всеми пятью пальцами, переместив большой немного кверху, но вышло явно не так. Слишком широким был выбранный предмет, надо что-то поуже. Следом попалась ложка, с которой тогрута повторила движение, но её опять ждала неудача, на этот раз было слишком узко. Но общий принцип она уловила, решив в следующий раз попробовать снова, когда на глаза попадётся что-то вроде металлической трубки, длинной около тридцати сантиметров, диаметром примерно в пять... Думая об этом, а точнее просто отмечая плывущие в голове непонятно как залетевшие туда мысли, тогрута словно наяву видела эту самую трубку, сжимала её, а потом... Правая рука вытянулась вперёд и сжав пальцы в воображаемом захвате, будто и правда ощутив холод металла, согнула кисть назад и несколько раз совершила круговой оборот, как бы взяв трубку двумя пальцами, крутила её между ними. Бен повернулся и несколько секунд молча смотрел на неё, не решаясь прервать. Он чувствовал, что она вспоминает, а в этом мешать нельзя. Но так же неожиданно девушка и прекратила это, вновь схватившись за виски и откинувшись на подушку. Лицо при этом сделалось рассеянным, а глаза несчастными.
— Не мучай себя — сказал Бен, просаживаясь рядом — Ты ударилась головой и временно кое-что забыла. Такое случается и ничего страшного в этом нет. Ты не пытайся вспомнить нарочно, память вернётся самостоятельно. Просто когда ты ударилась, на этом месте возникла шишка, которая, распухнув внутри, придавила участок мозга, отвечающий за память, вот когда она спадёт, тогда и вспомнишь то, что забыла.
Голос звучал спокойно и почти ласково, стремясь успокоить, но девушку он только раздражал.
«Да, сущую мелочь забыла, такую ерунду, что и без неё жить вполне себе возможно» — подумала она с досадой, удалив руками по подушке — «Всего лишь не помню кто я такая и откуда вообще взялась!»
Но Бен явно считал иначе, и снова поднявшись, принёс со стола тарелку с супом и велел ей поесть, сказав, что иначе она точно ничего не вспомнит. Девушка и не подумала отказываться, а наоборот с большим аппетитом принялась уничтожать и в правду необыкновенно вкусный суп.
— А озеро тут есть? — спросила она неожиданно — Мне так понравилось купаться там.
Бен обернулся и видно поняв, что началась очень важная часть воспоминаний. Своеобразная шутка памяти, подбрасывавшая время от времени моменты из прошлого. Она словно играла с несчастной, сама выбирая когда и что подбросить ей. Сейчас, очевидно, пришло воспоминание о каком-то походе на озеро. Бен решил осторожно помочь, чтобы не спугнуть призрак надежды:
— Нет, здесь только река есть, озер много на Набу и на Шили — сказал он осторожно, как бы просто рассказывая о чем-то отстраненном. Девушка слушала внимательно и вдруг издала негромкий вскрик:
— Шили! Вы видели это место? Оно такое крутое! Там всегда тепло. Я люблю бывать на природе, особенно когда есть, где купаться. Я люблю воду. Очень. Ведь раньше я так мало видела её...
Речь прервалась на полуслове, видимо спохватившись, тогрута поняла, что говорит о чем-то для себя важном, что напрямую связано с её прошлым и внезапно сильно побледнев, запрокинула голову и начала судорожно хватать воздух ртом, силясь одновременно вдохнуть и о чем-то сказать. Итогом стали лишь несколько жалких нечленораздельных звуков, вылетевших из горла, с трудом сливаясь в два почти неясных слова:
— Папа! Нет!
И едва затихли последние звуки от них, тогрута дернула головой и закатив глаза, упала на подушку. Обморок сразил мгновенно, перейдя в такой же глубокий сон. Бен не стал её тревожить, а просто накрыл одеялом и погасив лампу над потолком, вышел из комнаты. Ему не хотелось мешать ей вспоминать, в этом деле важно не перегнуть, а то можно ведь и так сделать, что она никогда ничего не вспомнит, а лишь сильнее закроется в себе. Однако, старик не знал, что осторожничать таким образом ему придётся ещё очень долго, целых три года, до того дня как...
====== Глава 78. Вот, значит, как ======
Следующий день прошёл более осознанно, проснувшись ранним утром, юная тогрута сама поднялась с лежанки и безо всякого напоминания, прошла в кухонный отсек рыбацкого домика. Странное дело, она поняла, где он находится, правда несколько удивилась тому, что здесь есть газовая плита и пища хранится не в холодильнике, а в странном помещении под полом, вход в которое скрывал люк. Но об этом тогрута узнала уже потом, когда с утренней рыбалки вернулся хозяин, а пока она словно привычным движением открыла навесной шкаф и вынула оттуда чай и что-то похожее на крупу, правда не совсем такую, к которой явно привыкла до этого. Вроде бы марка не совсем такая. Но тем не менее, девушка откуда-то помнила, как варится каша и уже через двадцать минут кастрюля стояла на подоконнике, распространяя приятный аромат. Чуть позже поспел и чай, с ним оказалось ещё проще, всего лишь залить кипящей водой сухие коричневые листья. Потом, когда всё было готово, тогрута словно не думая и не зная, что говорит, вышла во двор и громко крикнула куда-то вдаль:
— Папа! Иди завтракать!
Но стоило ей произнести последний звук этой такой простой для других и по-домашнему уютной фразы, как голова резко закружилась. В висках начало жутко ломить и чтобы не потерять сознание, ей пришлось схватиться за дверной косяк. Через минуту в голове стало проясняться, темнота в глазах отступила и вскоре она даже не вспомнила о чем кричала и почему ей стало плохо. За то Бен, видно, всё понял, когда приблизился к домику и увидел свою новую знакомую, стоявшую возле дверей с бледным лицом, услышав то, что она сказала.
— Зачем же ты встала? — ласково укорил её старый рыбак — Ты ещё очень слабая, можешь потерять сознание.
— Да нет, вроде бы всё уже в порядке — ответила тогрута, повернувшись к нему, она и правда уже пришла в себя и уже не чувствовала головокружения — Я не привыкла долго лежать, всегда вставала рано, я с детства такая. Наверное...
На последнем слове девушка запнулась, как бы осекшись, что говорит несколько не то, что нужно в этой ситуации, но не зная, что сказать дальше, заговорила совсем уж неуместное:
— Я приготовила завтрак, не знаю, как вы любите есть, но папе нравилось. Папа...нет...почему?
И снова начав за здравие, тогрута кончила за упокой. Если первые слова вышли ровно и складно, то последние вырвались с болезненным надрывом, поднимая со дна души что-то горькое, до этого закопанное в самый глубокий её слой, с целью никогда больше оттуда не доставать. Но видимо чувства считали иначе и в отместку за долгое пренебрежение, оттолкнулись от дна души и взлетели вверх, выстреливая, как из бластерной пушки, заряд которой взлетел фейерверком и разлетелся прямо перед глазами, рисуя ужасные картины, подробные и натурально-ужасные. Мужчина-тогрут, закованный в железные цепи, вися на них, всё его тело покрыто синяками и глубокими ранами, рёбра проваливались вовнутрь, а лицо было почти не видно из-за плотной кровавой корки. Лишь только глаза, почти обесцвеченные от боли, смотрели ясно и по-доброму, словно прося прощение за то, что видит нашедший его. Следом пришло другое видение, на этот раз женщины средних лет, ухоженной и холёной, которая, истошно вопя, летит прямо на каменную стену, она беспомощно машет руками, в попытке остановить смертельный полет, но всё равно влетает головой в белый каменный блок стены. Дальше явилось изображение молодой девушки, почти подростка с надменный и недобрым лицом. Она то и дело сама собой билась о стену, крича и моля о пощаде, и когда, казалось бы, всё закончилось и её отбросили в сторону, ей в спину полетел зелёный световой меч, пронзивший её насквозь. Но и на этом кошмар не завершился, на смену остальным пришёл полный мужчина в парадном костюме, сытый и самодовольный. Он молча смотрел на другие смерти, но и его сия чаша не миновала, сначала его огромная туша вылетела из окна, после, ещё живая, отправилась с обрыва в каньон. После этого, слава Силе, не появился больше никто, лишь холодная чёрная темнота. Но и того, что уже пришло хватило с лихвой, ведь каждую каплю их боли на и смертельного ужаса эта девушка пропустила через себя, приняла в своё сердце. Отчего-то она ощутила себя причастной к тому, что сейчас увидела, но вины, однако, не было, лишь странное чувство, сплавленное из удовлетворения свершившейся справедливостью и горькой, опустошительной душевной боли, словно душу выжгли изнутри, как песок в пустыне. Но последние чувства касались лишь самое первой смерти, остальным же достались только первые и это было непривычно, ведь к ним примешивалось ощущение неправильности сделанного. Того, что этого не должно было случиться. Не тогда. Не с ней. Не в том конкретном случае. Почему так, непонятно, вот только кроме этих перечисленных выше чувств эти видения не вызывали ничего. А ещё головокружение и почти обморок. Бен это заметил и взяв её под локоть, увёл в дом, где его ждал и вправду невероятно вкусный завтрак. Эту крупу мужчина привёз со своей родины и иногда, по большим праздникам, готовил, тогрута не знала этого, но Бен не рассердился, а только показал ей, где ещё можно взять продукты — в подполе, там он держал рыбу и овощи, разрешив брать оттуда всё, что она пожелает и в любом количестве.
