— Знаешь, Питер, есть два типа влюбленности. Влюбленность «хочу себе» и влюбленность «хочу другому». «Хочу себе» — это когда ты из кожи вон лезешь, чтобы понравиться. И даже малейший промах карается смертью, ведь без ответной симпатии вы не сможете стать парой.

Питер нахмурился сильнее и опустил взгляд на свои ладони.

— Влюбленность «хочу другому» заставляет тебя отказаться от своих чувств в пользу чужого комфорта. Тебе, наоборот, важно его мнение, важно что тот человек думает, чтобы сделать ему приятное, облегчить его жизнь, даже если это значит навсегда покинуть его.

Питер поднял на Мэй несчастный взгляд.

— Настоящая любовь, Питер, это всегда жертвенность.

— Но почему? — надулся он. — Почему любовь не может быть приятной?

— Кто тебе сказал, что любовь неприятна?

— Жертвенность — неприятна, — фыркнул он.

— О, так в том-то все и дело, Питер. Когда ты влюблен в кого-то, ты не жертвуешь. Ты делаешь вещи из разряда «мне все равно, а этому человеку будет приятно».

— Но тогда почему жертвенность? — нахмурился он.

— Потому что со стороны это всегда выглядит как форменное безумие, — честно ответила Мэй.

Питер выпучил на нее глаза.

— Бросить учебу, чтобы переехать, карьеру, чтобы больше времени проводить рядом. Взять ипотеку на дом, потому что второй половинке нужен свежий воздух. Помогать деньгами, здоровьем, даже своей жизнью, потому что тебе это все не нужно, а ей будет легче, — ее глаза затуманились.

— Дядя Бен? — тихо спросил он.

Мэй улыбнулась и прижала Питера сильнее.

— Я скучаю по нему, — всхлипнул Питер.

— Я тоже, милый.

Они посидели в тишине еще минут пять, прежде чем Питер произнес:

— Спасибо, Мэй. Мне стало легче.

— Обращайся, милый, — улыбнулась она. — Я всегда здесь.

Питер всю ночь не мог уснуть, думая о природе своих чувств. Ему не хотелось, чтобы это мягкое и приятное ощущение внутри было собственничеством и эгоизмом. Ему хотелось доказать обратное, но для этого нужно было проверить, как далеко он сможет зайти в своей «мне все равно» жертвенности. Он дал себе клятву, что завтра вернется в кофейню и спросит у Тони, не нужна ли ему помощь в чем-нибудь.

В его голове возникали разные отговорки, вроде «он посчитает, что я навязываюсь» или «а вдруг ничего не будет», и много разных других «а вдруг». Но Питер был человеком слова. И, если ему действительно будет невыносимо тяжело, то он просто признается себе в том, что он не такой хороший человек, каким всегда хотел быть.

Утром он едва нашел в себе силы, чтобы встать и позавтракать. А после поплелся в кофейню. Чем ближе он подходил, тем громче стучало его сердце и тем слабее становились его ноги. Он подошел, взялся за ручку и глубоко вздохнул. «Все, Питер, обратного пути нет!» — он дернул дверь на себя и вошел внутрь.

— А я все думал, решитесь вы или нет, — улыбнулся с прилавка Тони. — Доброе утро, Питер, — поприветствовал он мгновенно смутившегося парня. — Вам как обычно?

Питер сглотнул, прочистил горло и снова сглотнул:

— На самом деле, — промямлил он, подходя ближе, — я пришел спросить у вас.

Тони удивился:

— И о чем же?

— Вам… — он сглотнул еще раз, — вам не нужна какая-нибудь помощь?

Тони нахмурился, а потом его лицо озарило понимание:

— Вы хотите, чтобы я взял вас на работу?

Питер удивился.

— Не сочтите за грубость, Питер, — тот уже напрягся, чтобы принять удар, — я просто подслушал ваш с Недом диалог. По поводу работы в подобном месте.

Тот выдохнул и уставился на Тони.

— Вы говорили, что образованию предпочитаете любимое дело.

Питер раскрыл рот и кивнул.

— И, вас не смущает, что вы будете работать в кофейне при своей нелюбви к кофе?

Питер сглотнул и помотал головой:

— Я надеюсь, это не проблема, ведь… я же не должен буду его пробовать. Я не бариста, у меня нет никакого образования в этой сфере, я просто… хочу помочь.

— Просто хотите помочь?

— Только если вам нужен помощник, — сразу же выпалил Питер.

— Ну, допустим, — Тони оперся локтем о столешницу и опустил подбородок на ладонь, — Питер, а что вы умеете?

От чужого пристального взгляда Питер залился краской.

— Я неплохо считаю, — пискнул он. — Знаю физику, немного механику, робото-и радио-технику. У меня неплохая память. Но… — он поник, — вам, наверное, все это не нужно.

— А как у вас с равновесием, Питер? — спросил в ответ Тони.

— А? Ну, я ходил на танцы во втором классе. Но тетя все равно говорит, что я неуклюжий. Хотя кроме моего тела обычно ничего не страдает.

Тони вскинул брови и по-доброму усмехнулся.

— Ни чашки, ни вазы?

— Чашки бьет обычно Мэй. — Скривился тот. — Я бью только свои ноги и голову. А ваз у нас в доме нет.

— Что ж, в таком случае есть кое-что, с чем вы можете мне помочь.

— Правда? — от того, как засияли глаза Питера, Тони сам расплылся в довольной улыбке.

— Да. Раз вы неплохо считаете и у вас хорошая память, то могли бы встать за кассу и принимать заказы. Ну и, если ваше равновесие позволяет не бить чашки, могли бы разносить их и прибирать столы, пока я буду занят кофе и мойкой. В обед мне частенько не хватает рук всех обслужить. А если будете справляться, я бы даже смог наконец-то открыть второй зал.

— Здесь есть второй зал? — удивился Питер, оглядываясь по сторонам.

— За той дверью лестница наверх, — кивнул он на то, что Питер думал, было туалетом. — Пока стажируетесь — два бакса в час. Потом будет пять плюс премиальные за хорошую работу. Вам, кстати, восемнадцать есть?

Питер кивнул и зарделся.

— Хорошо, а то бы пришлось брать лишь на полдня.

Питер улыбнулся и покраснел еще сильнее. Хотя, казалось бы, куда.

— Так как, Питер, вы согласны с такими условиями?

— Согласен, — довольно кивнул тот.

Тони протянул ему руку и Питер пожал ее. Ладонь Тони была крепкая и мозолистая. Питер точно это знал — ее сила и сухость буквально выжгли все нервные окончания от самых пальчиков и прямиком до мозга. Его передернуло от мурашек. Он думал, что сильнее покраснеть уже не сможет? Так вот, он ошибался.

Тони проводил Питера в подсобку, показал ему мойку, склад и раздевалку. Подогнал фартук и кепку.

— Ваши волосы слишком длинные. Будет неприятно, если они попадут в напиток или десерт клиента.

Питер смутился:

— Я могу постричься, как вы, — это была одна из тех «мне все равно» жертв.

— Не нужно, — улыбнулся Тони, растрепав его волосы, — мне нравятся ваши кудряшки, и я не готов жертвовать ими ради клиентов. Кепки будет достаточно.

— Но… вы же… вы говорили, что готовы на все…

Тони приложил палец к губам:

— Тшшш. Это будет наш маленький секрет. И, как пособникам, предлагаю все-таки перейти на ты. Как такая идея?

— Я согласен, — с энтузиазмом кивнул Питер.

— Отлично, — улыбнулся Тони. — Пойдем, покажу кассу.

С кассой они разобрались быстро. Так же Тони рассказал про систему, благодаря которой он будет понимать, что заказано, а Питер, кому относить заказ.

— А почему не использовать электронику? — хмурился он.

— Филиал новый, — пожимал плечами Тони. — В больших уже есть такие, а здесь надобности не было.

— О, это… логично.

— Если раскрутим это местечко, то сможем и электронику поставить, — подмигнул ему Тони.

— О, боже! Новый филиал! Я совершенно не подумал об этом!

— О чем? — нахмурился Тони.

— Нед рассказывал мне, что новичков посылают в новые филиалы. И, если филиал загнется, то новичка выгоняют из бизнеса.

— Страсти-то какие, — выпучил глаза Тони. — И где вершат такое непотребство?

— Так, эм, у вас, вроде, — глупо сморгнул Питер. — Разве нет?

— О, так я, по-твоему, похож на новичка? — вскинул бровь тот.

— Ну, Нед рассказывал про тесты, обучение и снова тесты. После такого, наверное, всякий не будет выглядеть новичком.

— А что еще рассказывал Нед?