Питер глотнул чая, посмаковав призрачно-кислый вкус на языке. Больше никакой горечи, только мягкая, такая любимая терпкость и легкое сладкое послевкусие.

— Ну, как тебе идея, Пит?

— Я в восторге! — Тони просиял. — У меня только один вопрос. — Тони сразу же нахмурился. — Нам личное дела вести не помешает?

— Ну, у меня от нашего личного только самые приятные воспоминания.

— Приятные?

— За исключением последнего косяка. Я бы сказал, закончили на кофейной горчинке. В остальном все было шикарно.

Питер грустно усмехнулся:

— Закончили…

— Об этом, — Тони выпил остатки чашки, — я бы действительно предложил закончить. В конце концов, все случилось из-за недостатка доверия.

— В обоюдноприятной игре сложно говорить о доверии, — пожал плечами Питер.

— Об этом я и говорю, — серьезно кивнул Тони. — Как ты смотришь на то, чтобы перейти от игр к… чему-то более доверительному?

Питер чуть не поперхнулся чаем:

— Ты… ты серьезно?

Чужой взгляд сделался таким тоскливым и умоляющим.

— Не пойми меня не правильно, просто… — поспешил добавить Питер, — ты ведь не хотел ничего… серьезного?

Тони с ужасом уставился на него, но тут же опустил обреченный взгляд.

— Ты, — он сглотнул, — ты прав, Пит. Но, — он вздохнул, и вновь поднял на него свои глаза, — ты просто не представляешь, как я скучал по тебе эти полгода. — Прошептал он. — Я хотел кинуться сюда сразу же, как не нашел тебя в квартире, но отец выкинул меня во Францию. А к тому моменту, как я вернулся, кофейню уже закрыли и здесь шел ремонт. Я пытался узнать у завсегдатаев, где тебя искать, но мне никто не отвечал. Ты как сквозь землю провалился, Пит! Я… я места себе не находил. Мне кофе стал претить, так сильно он напоминал о том, что тебя рядом нет.

Питер коснулся его руки своей. Тони замолчал. Он увидел в глазах напротив ту же боль и скорбь от потерянного времени. Но там же, в этих же глазах он увидел яркий огонек надежды, веры и… любви?

Питер улыбнулся и тихо кивнул. В груди у Тони екнуло сердце. Он ощутил на языке легкое сладкое послевкусие.