Чуть не наступив ногой в глубокую лужу, она в два прыжка оказалась около Лизы. Схватила её за плечо, развернула к себе, гневно уставилась в её растерянное лицо.

— Так вот, значит, как мы время проводим. Блудница!

Девочка приоткрыла рот — растерянная, пойманная врасплох.

— Тётя Тоня, вы чего… как чёртик из табакерки… напугали, — залепетала она, машинально отстраняясь. — Вы не так всё поняли, тётя Тоня! Он не мой парень!

— Не так? Юная девица обжимается с мужчиной посреди улицы поздно вечером — что здесь ещё можно было не так понять?!

— Но мы не обжимались, — ввернул парень, переводя огонь праведного гнева Антонины Петровны на себя. — Мы разговаривали, я провожал её из школы — время сейчас неспокойное, сами же знаете. И я вам могу поклясться, что ничего такого между нами с Лизой не было.

— Ври больше, — буркнула Антонина Петровна, но пылу в ней слегка поубавилось. Взрослый мужчина, как ей показалось издалека, оказался на поверку намного моложе — ещё совсем мальчишка, лохматый, улыбчивый. Вежливый даже. Впрочем, веры ему это Антонине не прибавило.

— Честное слово, тёть Тонь, — подала голос Лиза, — мы просто друзья. Правда.

Антонина Петровна потёрла висок: голова начала раскалываться. Ну да, девочка говорила про какого-то там своего друга, который должен был вернуться сюда из Новосибирска. И чего это она так распалилась… Нервы в последнее время совсем ни к чёрту.

Но, как бы то ни было, тесное общение Лизы с мужским полом надо пресекать. Знаем мы эту «дружбу»: сначала они просто мило чирикают, а потом через полгода она уже с пузом ходит. В вопросе взаимоотношений полов Антонина Петровна была старомодна и ничуть об этом не жалела.

— Друзья, говоришь, — она испытующе посмотрела на парня, который даже немного смутился под её пристальным взглядом. — И как же зовут твоего друга, Елизавета?

— Олег, — мальчишка улыбнулся и протянул ей руку. Антонина Петровна проигнорировала жест.

— Что ж, спасибо тебе, Олег, что провожаешь Лизу до дома. Но впредь о таких вещах лучше предупреждать меня. Для девочки её возраста частое общение с молодыми людьми может повлечь… неприятные последствия, ты же сам понимаешь.

— Тётя Тоня! — пронзительно, чуть ли не плача, воскликнула Лиза. — Вы меня ещё и друзей лишать собрались?!

— Не лишать, Лиза, а контролировать общение, — возразила Антонина Петровна. — Это разные вещи. Ты ребёнок непростой, и я боюсь за тебя, особенно когда ты проводишь время в такой… компании.

— Какой компании? Он брат девочки из моей школы, мы вместе гуляли после уроков, потом она пошла домой, а мы…

— А вы решили продолжить общение в более уединённой обстановке, — кивнула Антонина. — Слышу не впервые. Пойдём домой, там поговорим. Не стоит устраивать разборки перед мужчиной, это недостойно.

— Никуда я не пойду! — Лиза вспыхнула. — Хватит с меня! Этой квартиры, этой комнаты, вас с вашими дурацкими иконами — всего!

Антонина Петровна схватила было девочку за плечо, но та вывернулась.

— Отстаньте от меня! Уходите! Я не хочу туда возвращаться, никогда больше не хочу!

Лиза кричала, по щекам текли слёзы. У девочки начиналась настоящая истерика, и надо было срочно успокоить её, пока не стало только хуже.

— Лиза, девочка, послушай меня, — Антонина Петровна снова начинала злиться — что это за недостойное поведение посреди улицы? — Сейчас не время для демаршей. На улице поздно и холодно, а идти тебе некуда. Поэтому, будь так добра, пойдём домой.

— Мне есть куда идти, — дрожащим от ярости голосом ответила девочка. — И я пойду. Что угодно лучше, чем ваша квартира! Я лучше в подворотне с бомжами ночевать буду, чем к вам вернусь!

— Лиза! — ахнула Антонина Петровна. — Это что за речи?

— А вот то, — зло ответила Лиза, продолжая всхлипывать. — Вам насрать на то, что творится у вас дома, насрать на то, что я которую ночь не могу спать из-за чёртового монстра в комнате, вы ни хрена не видите дальше своих иконок и вините во всём меня! С какой стати я должна вас слушать? Зачем мне с вами оставаться?!

Антонина Петровна стояла как оплёванная. Лиза продолжала ругаться, кидаться в неё злыми, жестокими обвинениями, которые тем не менее были… правдой? Действительно так — она, погрузившись с головой в религию, и вправду перестала видеть что-то дальше собственного носа? И сейчас Лиза кричит на неё не потому, что в ней играет подростковый бунт, а по вполне закономерной причине?

— Антонина Петровна, — подал голос Олег. Она про него и думать забыла: во время перепалки парень отступил в сторону, и только когда Лиза заплакала, появился снова, приобнимая девочку за плечи. — Может, ей и вправду будет лучше переночевать сегодня… не с вами?

— Чушь, — прошептала Антонина, чувствуя, как лицо идёт красными пятнами. — Полная чушь. Она сейчас же вернётся домой и будет наказана.

— Тогда с какой стати ей туда возвращаться? — резонно возразил Олег, и Антонине Петровне пришлось признать, что она потерпела педагогическое фиаско. Было глупо считать, что девочка — причина всех странных звуков. Было ещё глупее винить её, не обращая внимания на то, как Лиза боится того, что происходит в гостиной.

Антонина почувствовала себя усталой. Слишком усталой и слишком растерянной, чтобы разбираться сейчас во всех сложностях, которые навалились на неё и её воспитанницу. Нужно было подумать. Разобраться в себе и в Лизе.

Девочка продолжала рыдать, теперь уже нечто совершенно нечленораздельное, а Олег пристально смотрел на Антонину Петровну, ожидая её вердикта.

И та сдалась.

— Ладно, — она махнула рукой, — иди. Иди куда хочешь, делай что хочешь. Завтра вернись, и мы поговорим нормально, без всех этих… истерик.

Лиза от неожиданности даже перестала плакать и в изумлении уставилась на Антонину Петровну.

— Вы это… серьёзно?

— Серьёзно, — вздохнула Антонина и сгорбилась, впервые ощутив, как давят сверху прожитые года. — Иди. Но завтра домой.

Лиза даже не попрощалась. Развернулась, схватив Олега за рукав, и пошла в другую сторону, не оборачиваясь и не глядя на тётку.

Глядя вслед удаляющимся ребятам, Антонина Петровна почти физически ощущала, как тяжко и медленно ворочается на душе холодный камень.

========== VI. Дождь ==========

Ночь Лиза, впервые за последний месяц, провела спокойно. Ни звуков, ни кошмаров. Диван был старым и скрипучим, а пружины больно врезались в спину, но это казалось такой мелочью по сравнению с леденящим страхом, накатывающим каждую ночь в доме тёти Тони!

Тем хуже оказалось пробуждение. Едва-едва разлепив глаза, Лиза вспомнила все события прошлого вечера и зябко съёжилась под шерстяным одеялом. Сегодня придётся возвращаться к тётке, а уж как она отреагирует на то, что воспитанница прямым текстом послала её к чёрту — долго думать не приходилось. Верить, что Антонина Петровна войдёт в положение и встанет на сторону Лизы, было бы слишком наивно. А та, как бы уверенно ни держалась вчера, на самом деле пребывала в полной растерянности относительно того, как ей быть дальше.

Назревал скандал.

В школу Лиза так и не пошла: осталась в кровати, чувствуя себя совершенно разбитой. В горле начинало неприятно скрежетать. Всё-таки простыла.

Поразмыслив, она решила дождаться Олежки — авось вместе получится что-нибудь придумать. Он убежал на работу с самого утра, оставив ей записку на холодильнике: мол, запасные ключи на полке, еда в кастрюле, пароль от вай-фая такой-то, не скучай. Вернусь к трём.

День Лиза провела, наслаждаясь спокойствием. Никто не дёргал с христианскими святыми и молитвами, не читал нотации о том, как неприглядна жизнь ленивой девицы, а главное — ей не приходилось постоянно присматриваться и прислушиваться, ожидая от зловещей квартиры подвоха. Отдых омрачали лишь мысли о возвращении к тётке: за весь день Лизе так и не удалось придумать, что бы той такого сказать.

Олег вернулся быстро, даже раньше трёх: бодрый, насквозь промокший (на улице весь день лило как из ведра) и ничуть не удивлённый тому, что Лиза всё ещё торчит у него дома.