Фонарик. Маленький, совсем ещё детский. Явно старый: исцарапанный, со следами фломастеров и изрядно побитый временем.
Тот самый, который родители подарили маленькому Женьке, поняла Оля.
========== Часть 5 ==========
Тем вечером они так и не нашли решение. И на следующий день лучше не стало. Приехала запланированная ещё вчера пицца, флешка с сезоном сериала сиротливо лежала у телевизора — а Оле не хотелось ни есть, ни смотреть. Ей всё чудилось, что теперь они оба в опасности. И решать проблему нужно было быстро, но в голову ничего не шло.
Как уничтожить тварь, если она поселилась в теле родной матери? Как выцарапать её оттуда? Где гарантия, что, утратив тело, существо просто не переселится в кого-то другого?
Монстр из закольцованного дома мог принять облик того, кто убивал его. Какой была слабость этого существа — не знали ни Оля, ни Женька.
Дмитрий, его отец, позвонил на следующее утро. Пришлось выкручиваться: рассказывать историю про друзей, которые пригласили готовиться к олимпиаде у них, ну, ты же понимаешь, и обстановка лучше, и мозговой штурм. Кажется, отец не слишком поверил — но перечить не стал. Ладно, если ты так хочешь. Взрослый уже.
— А ты уверен, что с папой ничего не случится? — спросила Оля, когда он нажал на сенсор отбоя и отложил телефон. — Ну, если там… эта штука.
— Уверен. Они обычно не трогают тех, кто не может их чувствовать. Те для них как балласт, понимаешь? Несъедобны. Есть пара исключений, которые могут жрать кого угодно — типа того, что попалось нам по дороге на экскурсию — но и оно выбрало нас скорее потому, что с вами я был. А ты думала, чего я ненавижу массовые сборища?.. Но таких мало. В основном вредят только тем, кто видит.
Оля понимала. Наверняка среди людей, что чувствуют монстров, большинство погибало в детстве, не в силах противостоять ужасу. Остальные — скрывались, делали вид, будто ничего не знают. Как Марина. Как сам Женька.
Возможно, именно поэтому младенцы часто погибали без видимых на то причин, пришло ей как-то в голову. Синдром внезапной детской смерти — или как его там?
— Слушай, а как же я? — спросила она вскоре после звонка. Мысль, что люди без дара неинтересны чудовищам, не шла из головы.
— Ты?
— Ну, я их вроде как не… чувствую? И потому они для меня не опасны?
Женька покачал головой, уже знакомым движением взъерошил волосы. Эта его привычка начинала казаться даже милой.
— Ты знаешь. Это другое. И они знают, что ты знаешь. Это не так опасно, если держаться от них подальше, но… со временем ты можешь тоже начать видеть. Если будешь часто об этом думать.
Оля вспомнила, что случилось на детской площадке, когда она задумалась в ответ на его вопрос. А ведь и правда: стоило представить, будто вокруг неё крутятся неземные существа, как тени предметов начинали обретать плотность и объём, скалиться белозубыми ухмылками, перешёптываться и звать.
Если верить Женьке, представлять нельзя было. И заострять внимание на подозрительных шорохах — тоже.
Что-то точило её изнутри, вертелось в голове, но никак не могло оформиться в мысль. И потому не лез в горло кусок, не получалось отвлечься и переключиться на что-то ещё. Оля начала всерьёз опасаться, будто и впрямь привлечёт к себе чудовищ.
Какой бы безвыходной ни казалась ситуация, они пытались найти решение. Читали дневник Марины, пытались вспомнить, чего боится нечисть.
— Слушай, у них что, совсем нет уязвимостей? — вздохнула Оля вечером следующего дня, отбрасывая в сторону книгу. Солнце клонилось к западу, суббота заканчивалась. Этой ночью должен был начаться её девичник — но, похоже, уже не начнётся. Вместо него — очередной увлекательный вечер историй о привидениях.
Тоже сойдёт. Она сама не понимала, почему так увлеклась этой историей. Было ли это просто желанием помочь? Или ею двигали более глубокие мотивы, которые Оля пока не могла осознать?
— Почти нет, — Женька покачал головой. — Чеснок, серебро, молитвы, всё вот это — перепробовал сто раз. Не канает. Совсем. Они не особо любят металлические предметы и домашний уют, но, если тварь влезла в чужое тело, ей такое до лампочки.
Снова что-то неясное шевельнулось в голове. Отдельные факты упрямо не желали складываться в единое целое. Она никак не могла ухватить за хвост ускользающую идею, вынужденная ходить вокруг да около.
— Слушай… — наконец протянула Оля. — А как у них с памятью? Ты не можешь, ну, притвориться, что она — обычная? Что она человек? Она уже не забудет и не отстанет, верно?
— Издеваешься? — Женька, сидевший в её компьютерном кресле, оттолкнулся от стола и проехался по комнате. — Ты вообще понимаешь, насколько это сложно?
— Ты же говорил, что, если привыкнуть…
— Не в таких же случаях!
Он вскочил с кресла, как ошпаренный. Зашагал по комнате туда-сюда, на ходу продолжая говорить — нервно, быстро, как будто пытался оправдаться.
— Нет. Просто… просто нет! Честно, я пытался, но… как только я пытаюсь сделать вид, что она нормальная, как перед глазами встаёт та картина. Ты думаешь, мне это в голову не пришло? Да первым делом!
— Да поняла я, поняла, — воззвала к нему Оля. — Хватит, успокойся. Я ничего такого не требую.
Женька остановился, выдохнул. Одним движением пододвинул к себе многострадальное кресло и снова упал на сиденье. Откинулся на спинку и закрыл глаза.
— В какой-то момент, — уже более спокойно произнёс он, — мне пришла в голову идея нажраться каких-нибудь транквилизаторов, чтобы вообще не волноваться. Вот тогда, может, и сработало бы.
— Дурацкая идея. Закончил бы как она.
— Спасибо за тактичность, — Женька открыл глаза и усмехнулся, — я понимаю, что это бредовая мысль. Но тогда меня остановило разве что то, что без рецепта транки не купишь. Понимаешь, докуда докатился?
Оля покачала головой. Хорошо всё-таки, что он посвятил её в это дело, а не стал пытаться разгребаться в одиночку.
И тут её наконец осенило.
— Стоп, погоди! Есть же я! Я не испытываю к ней никаких… родственных чувств, мне будет легче притвориться, что я ничего не знаю. А ещё я их не вижу! Так что, по идее, в безопасности.
Женька вытаращился на неё, как на восьмое чудо света.
— Ты с ума сошла? Понимаешь, что это всё только домыслы? Понимаешь, что она может почуять, будто что-то не так — и при малейшем сомнении ты тоже окажешься в зоне риска? Понимаешь, что ни о какой безопасности не может идти и речи?
Повисла неловкая пауза. Оля не находила, что сказать в ответ. Ну да, ситуация остаётся очень размытой. И небезопасной, причём для обоих.
— Но вообще, — он задумчиво потёр лоб, — в этом есть смысл. Как знать, может, и сработает… вот только что ты с ней делать будешь, даже если усыпишь бдительность?
Теперь задумалась уже Оля. И что делать? Убивать человеческое тело, становиться преступницей и, возможно, всего лишь выпускать существо наружу?
Зачем Марина наглоталась таблеток? Только для того, чтобы умереть безболезненно? Очень вряд ли. Скорее — чтобы запереть чудовище внутри своего мёртвого тела. Не выпустить. Убить вместе с собой.
— А если, — медленно произнесла она, — мы обставим всё как несчастный случай? Например, снова подложим ей те таблетки? Так, чтобы оно не заподозрило, что мы хотим его убить. Если это существо не будет начеку, может, выйдет так, что оно не будет покидать её тело.
— И умрёт вместе с ним, — закончил Женька. — Слушай, а ведь точно. Мама для того и… — он запнулся, — пыталась покончить с собой. И у неё бы даже получилось! Если бы не я со своим звонком в скорую. Какая чёртова ирония.
— Ты не виноват. Откуда тебе было знать?
— Так-то оно так, но… а, ладно. Значит, говоришь, таблетки?
Оля кивнула.
— Нанесём твоим родителям визит вежливости. Дневник оставим у меня, а сами тем временем… не знаю, подмешаем ей их в еду. Или в воду.
— В воду даже лучше. Растворится лучше, и вообще. А можно, кстати, с вином или чем-то в таком духе! Алкоголь же вроде лучше реагирует… — Женька вдруг осёкся и замолк — прямо так, с приоткрытым ртом и рукой, замершей в воздухе.
