Я не стал беспокоить роженицу. Она после родов укрылась у корней ближайшего куста. Гадючата же еще раньше расползлись по поляне.
Еще три раза находил я рожавших самок. Два раза змеи рожали на земле возле кочек, а одна забралась в развилину куста и свисала оттуда, как толстая кишка. Каждый раз я дожидался окончания родов, и каждый раз роженицы пожирали остатки оболочек и змеенышей, не сумевших прорвать оболочку.
Беременных и отрожавших самок мы не ловили, а самцов не находили. Они как будто провалились сквозь землю. До запланированного числа нам не хватало еще больше пятисот гадюк. Пришлось опять обращаться за советом к лесничему.
— А вы на брусничники идите либо на клюквенники. Сейчас все гады там, посоветовал он, — теперь ягоды поспели, за ними жинки ходят. Вчера кто-то мне говорил, что змей видел много на Желтом мху. Да это же ваша хозяйка Наталка! Вот у нее и спросите. Она вас на ягодники и сведет.
Обратились мы к Наталье Саввичне. Сначала Наталья Саввична отнекивалась: и времени у нее нет — картошку копать надо, и змей она боится, и мест не знает.
Однако мы помнили, как лесничий уговаривал ее пустить нас на квартиру, и не отступали. В конце концов Наталья Саввична не выдержала и сдалась.
— Вот что, хлопцы, — сказала она, — вижу я, от вас не отвяжешься. Придется сводить. Только на Желтый мох идти нечего. Туда бабы ходят и гадов бьют. Я вас на Соболевку сведу. В прошлом году там мы и ягоды собирать не стали из-за гадов. На каждом шагу они попадались. Чуть не на каждой кочке. Только туда берегом далеко идти. Вот если бы на лодке по озеру туда добраться. Я еще двух жинок подговорю. Мы и ягод наберем, и гадов вам покажем!
На следующий день мы в сопровождении Натальи Саввичны и двух ее подруг поплыли на Соболевское болото. Она не обманула. Гадюк было не очень много, не так, как на нивках, но это были крупные самцы, нажировавшиеся перед зимней спячкой. Техника отлова была несложной. Женщины собирали ягоды, а мы неподалеку бродили в поисках змей. Наткнувшись на гадюку, женщины звали кого-нибудь из нас. Мы забирали змею, и все (кроме змеи) были довольны. За день мы поймали около трех десятков. Половину из них нам показали женщины. Женщины привезли с болота по мешку клюквы и были этому очень рады.
Весть о том, что мы возим женщин за ягодами, быстро разнеслась по селу, и от желающих поехать с нами не было отбоя. Наши помощники — хлопцы были заняты дома: пришло время копать картошку. Помощь женщин — ягодниц была весьма кстати. Каждое утро мы брали с собой двух — трех женщин. Мы ездили в Соболевку целую неделю и привозили оттуда и гадюк, и ягоды.
Чтобы выполнить задание, нам оставалось отловить всего сотню гадюк. Казалось бы, совсем немного — самое большее на неделю работы. Мы уже наметили день отъезда и рассчитывали дней через десять быть дома. К сожалению, не все и не всегда делается так, как хочется.
Погода испортилась. Целую неделю небо было укрыто серыми тучами. Сильного дождя не было, шел мелкий, нудный дождичек, как водяная пыль. В такую погоду шагать по болотам бесполезно. Вымокнешь до последней нитки, а вернешься с пустым мешком. Пришлось отсиживаться на хуторе. В работе ловца необходимость дожидаться погоды — одно из самых трудных испытаний. Не всякий его выдерживает. Я знал крепких ребят, которые в хорошую погоду работали, не зная ни усталости, ни страха, но не умели управлять собой, когда наступало длительное ненастье. Они злились на всех и на все на свете, по малейшему поводу затевали ссоры, их даже приходилось исключать из бригады. Теперь это явление называют психологической несовместимостью. Самое лучшее лекарство от этого — найти всем какое-нибудь занятие. Мы с Илларионычем знали об этом и занятие себе нашли. Помогали Наталье Саввичне и Степану пилить и колоть дрова. Работали мы под навесом, и дождь нам был не страшен. За нашу работу хозяйка вечером кормила нас ужином и угощала бражкой. Бражка отдавала медом и слегка кружила голову. Пили мы ее с удовольствием.
За змей, сидевших в ящиках, мы не тревожились. Ящики стояли в погребе, где было весьма прохладно. Осенние змеи уже нажировались и хорошо подготовились к зимовке, во время которой они не питаются, а живут за счет запасов жира. В таком состоянии змей можно держать без пищи до полугода.
Семь дней хмурилось небо. Когда же утром восьмого дня нас встретило голубое небо и ласковые лучи нежаркого солнышка, мы боялись потерять и минуту. Скорее на клюквенники! Гадюки попадались и на моховых болотах, и вокруг них. Как и весной, змеи лежали вдоль дорог, на просеках и по краю опушки леса. Как и весной, они выбирали места, обогреваемые солнцем. Но хорошая погода удержалась всего три дня, а потом опять наползли тучи. Все шло по календарю: конец сентября в Белоруссии — пора дождей. Оставалось поймать всего полсотни змей, но погода словно издевалась над нами. Едем на охоту — в пути светит солнце, приезжаем на место — набегают тучи и начинается дождь. Решаем переждать. Мокнем полдня. На небе ни единого просвета. Кляня погоду на чем свет стоит, возвращаемся домой — тучи рассеиваются, и на закате светит солнце. Мы злились, но наша злость делу не помогала.
Мы переселились поближе к месту охоты: заняли под жилье пустую избушку на кордоне в устье канала. Отсюда до клюквенников было всего полчаса быстрой ходьбы. Используя малейшую возможность при прояснении, мы бежали на клюквенники и, если успевали, то приносили несколько гадюк. Так прошла еще одна неделя. До выполнения плана недоставало всего двух десятков змей.
— Дядька, да не повесят же нас за эти два десятка! — убеждал я Илларионыча. — Ведь мы целое лето провели здесь. Сезон кончается. И ты, и я вымотались и устали. Поедем домой!
Дядька остался верен себе: — План есть план; пока ящики не будут заполнены, будем ловить! Я не хочу быть похожим на хвастунов из второй бригады!
Октябрь. Глубокая осень. По утрам холодная роса не высыхает до полудня. В самые погожие дни солнце, правда, еще греет, но это тепло так не похоже на летнее. Березки и осинки, словно модницы, сменили наряды, украсив лес желтыми и красными узорами. Трава пожухла и пожелтела. Воздух прозрачен и чуть пахнет горчинкой увядших листьев. По утрам и вечерам на березах сбивчиво бормочут тетерева. Птицы летят на юг. Ночью с неба доносится свист множества крыльев. Днем вдалеке от берега зеркало озера сплошь покрыто серыми черточками. Это отдыхают перелетные утки. Гадюки встречаются все реже, и то только в самое теплое время дня. Они ленивы и неосторожны. В мешке не бьются, а едва шевелятся.
Последняя неделя сезона была очень тяжелой. Почти каждый вечер мы приходили с пустыми мешочками. Когда возвращаешься с удачной охоты, даже после самого напряженного дня усталость чувствуется меньше. Пусть плечи оттягивает тяжелый рюкзак, где уложены мешочки со змеями, и ноют ноги, ведь за день протопчешь не одно болото и прошагаешь по кочкам и мягкому мху не один десяток километров, путь к месту ночлега даже приятен. Идешь и думаешь: «Вот уже кривая сосна, от нее до кордона всего три километра. Пустяки! Скоро будем дома!»
Когда же за спиной пустой рюкзак, где болтается только аптечка, а большую часть дня ты просидел у костра в ожидании прояснения, тот же путь долог и мучителен. Плетешься, спотыкаясь о кочки и корни, и думы в голове совсем другие: «Черт побери! Это только кривая сосна! До кордона еще целых три километра! Когда же мы наконец доберемся до дома! А там еще и ужин варить нужно!»
Хоть и спали мы долго, но утром подниматься не хотелось. Угнетала сама мысль о том, что и сегодня придется безрезультатно протаптывать болота. Сказывалась усталость, вызванная продолжительной напряженной работой: в этом сезоне я был на отлове полгода, а Илларионыч и того больше.
К счастью, все на свете имеет конец. Пришел конец и нашим страданиям. После трех погожих дней мы неожиданно наткнулись на скопление гадюк. Было все так, как нам говорили и лесники, и егеря, и местные жители: на каждой кочке лежало по змее. Два десятка змей мы собрали за полчаса. Можно было бы и еще искать и собирать змей, но мы не стали этого делать, а сложили свою добычу в рюкзак и уселись на поваленной ветром сосне.
