Я спросил: — Ребята, кто последним видел Илларионыча?

— Я, — отозвался Виктор, — он резал ветки тальника. Я ему еще веревочку дал, чтобы метлу связать.

— Какую метлу?

— Обыкновенную. Как у дворника.

— Зачем ему метла?

— А я откуда знаю?

— Давно это было?

— Часов в семь.

— Сейчас десять часов. Если через полчаса Илларионыч не явится, нужно идти искать его.

— Старик чудит, а мы ноги бить должны! — заворчал Рустам.

— Кто не хочет бить ноги, может не ходить! — отрезал я.

— Ты, Рустам, не очень зарывайся! — одернул Рустама Петр. — Искать все пойдут.

Но искать бригадира не пришлось. Он пришел сам, с пустым мешком. У новичков хватило терпения и такта, чтобы дать ему спокойно поесть, но едва он отставил пустую миску и взял кружку с чаем, как Рустам сказал: — Ну, бригадир, что дальше делать будем?

— Как что делать? — удивился Илларионыч. — Гадюк ловить!

— Где?

— Здесь.

— Ты сегодня много поймал?

— Ни одной.

— Мы тоже. Нужно ехать на Или!

— А что, ты знаешь там разведанные очаги?

— Разведаем!

— Это ты только так думаешь или мнение всех?

— Все так думают!

— И Лешка?

— Лешка всегда пляшет под твою дудку! Мы без него решили!

— Люблю решительных людей! — насмешливо сказал Илларионыч. — Машина у вас есть. Утром можете ехать!

— А вы?

— Мы останемся. У нас нет времени кататься по степи!

— Илларионыч, — вмешался Виктор, — нужно ехать на Или. Здесь змей нет.

— Ты видел, сколько на дороге следов?

— Видел.

— В прошлый ваш приезд следы были?

— Нет!

— Ну, а сейчас следы есть, значит, и змеи есть!

— Следы могут быть старыми!

— Правильно. Я тоже так подумал и, чтобы установить, есть ли здесь змеи, размел пыль на дороге и тем самым уничтожил старые следы. Утром увидим, есть ли здесь змеи.

Так вот зачем Илларионыч вязал метелку! Он решил использовать пыльную дорогу как контрольно-следовую полосу!

— Неужели все это так просто? — недоверчиво сказал Рустам.

— Прежде чем это стало так просто, была пролита не одна бочка пота, усмехнулся Илларионыч. — Пойдем спать, Рустам. Утро вечера мудренее!

Все поднялись чуть свет и не пошли, а побежали к дороге. На импровизированной КСП отпечатались четкие следы змей.

— Все ясно, — сказал бригадир, — охотиться будем ночью. Фонарики у всех есть?

— Есть!

— Тогда вот что нужно сделать: каждому нарубить по десять колышков длиной полметра и очистить их от коры. Ими мы отметим места, где много следов. Следы же сейчас сметем. По свежему следу змею искать легче.

— А как ходить будем? Все вместе?

— Зачем ходить толпой? Поделим дорогу на участки.

— А как эти участки делить будем? — насторожился Рустам.

— Очень просто: выбирай себе любой.

К полудню мы разметили дорогу колышками и поделили ее на участки. Рустам выбрал участок с наибольшим количеством следов. После обеда до вечера все спали. В сумерках разошлись по участкам.

Первую гадюку я встретил, когда на западе еще вовсю полыхала заря и фонарик был не нужен. Змея выползла из зарослей и теперь лежала на теплой пыли. Увидев меня, она подняла голову, зашипела и мотнулась в траву. Я едва успел ее прижать.

Мой участок тянулся километра полтора, а следы были всего в четырех местах. Очищенные от коры таловые колышки белели даже в темноте.

Я прошел до дальней границы своего участка, но свежих следов змей не обнаружил. Правда, по краю зарослей мне попались две гадюки, но на дорогу они еще не выходили. Когда же я пошел обратно, то у первого же колышка увидел несколько змеиных следов. Они тянулись из зарослей в сухую траву. Я осветил траву лучом фонарика. Возле кустика полыни сверкнули два розовых огонька. Шагнув ближе, увидел гадюку. Она лежала, растянувшись во всю длину, и удирать не собиралась, только во всю шипела. Забрал я ее, обшарил соседний пригорок и посадил в мешок еще трех.

Ночная охота оказалась простой и добывчивой. Искать змей по следу было легко; освещенные лучом фонарика, они лежали спокойно и почти не сопротивлялись. Многие змеи держали в пасти кузнечиков или ящериц. На одном из пригорков в сухой траве я услышал сильный шорох. Осветил пригорок и увидел толстого щитомордника, держащего за голову гадюку. Гадюка билась, но вырваться не могла. Я решил посмотреть, чем кончится этот поединок. Борьба продолжалась минуты три, потом гадюка дернулась и затихла. Щитомордник задвигал челюстями, поворачивая гадюку так, чтобы было удобно ее заглатывать. Он действовал спокойно и деловито, не обращая внимания ни на освещавший его луч фонарика, ни на меня.

К концу ночи я набрал двадцать гадюк. Потом стало холоднее, и змеи исчезли: наверно, ушли в прибрежные заросли. Вернулся в лагерь. Илларионыч был уже там.

— Как успехи? — спросил он.

— Десятка два есть. А у тебя?

— У меня столько же.

Вскоре возвратились и новички. У каждого по мешочку змей.

— Ну, Рустам, есть здесь змеи? — спросил бригадир.

— Есть, — смущенно ответил ловец.

— Когда на Или поедем, завтра?

— Сначала здесь половим, а потом и на Или.

— Впредь, коли не знаешь, не спорь и не упрямься. Всякое дело требует навыка и соображения!

— Прости, Илларионыч, больше спорить не буду!

— Вот это напрасно. Если ты в чем-то крепко уверен, спорь, но умей доказать свою правоту не горлом, а умом!

Мы перешли на ночной образ жизни. Ловить змей уходили на закате, охотились до рассвета, а потом спали до полудня. Так и жили недели две, а потом змей и здесь стало значительно меньше. Еще бы! Ведь с этого участка Илларионыч и Григорий дважды отвозили в змеепитомник полные ящики.

— Вот и пришло время ехать на Или! — сказал бригадир, возвратившись второй раз из Ташкента. — Собирайтесь, друзья, завтра в путь!

Почти весь день мы ехали по выгоревшей степи. Целый день над нами висела туча мелкой солонцовой пыли. Стекла кабин были подняты до верха, и все же пыль лезла в глаза и рот, липла к вспотевшей коже, вызывая неприятный зуд. Обмыться было негде.

От реки мы уехали, а в озерах, мимо которых шла дорога, вода была солоноватой и разъедала кожу еще сильнее пыли. Мы даже не остановились, чтобы поесть, а наскоро, прямо на ходу, пожевали баурсаки, которыми снабдили нас женщины из аила Бостандыка, и запили их кумысом. Только к вечеру ветер стих, а потом навстречу потянуло влажной прохладой. Пахнуло болотом. С очередного холма мы увидели море серо — зеленых метелок тростника. Дорога спустилась с холма, нырнула в это море и исчезла в нем. Одна за другой машины спустились с холма и медленно поползли между плотными стенами из высоких переплетенных стеблей. Почва стала влажной. Пыль исчезла. Мы опустили стекла кабины. Прохладный сквозняк был очень приятен. Дорога виляла то вправо, то влево; под колесами то и дело гремели мостики через бесчисленные протоки и проточки. «Москвич» пробегал километр за километром, но «стенам», казалось, не будет конца. Илларионыч дремал на заднем сиденье, а мне волей — неволей приходилось бодрствовать. Было что-то около полуночи, когда дорога вынырнула из камыша, поднялась на пригорок, уткнулась в какой-то навес.

Илларионыч недовольно засопел. Свет фары подошедшего сзади грузовика скользнул по навесу, осветил «Москвича» и замер.

— Где это мы? — громко спросил Рустам.

— На планете Земля! — ответил ему Илларионыч. — Место сей — час уточним.

Из кузова донесся смех: несмотря на трудную дорогу, у новичков было хорошее настроение.

— Вылезайте из машины, — сказал бригадир — только фонарики и палки захватите, чтобы от собак отбиться!

— Нет здесь собак! — сказал кто-то из темноты. — Слезайте без опаски. Кого бог принес?

— Да тут живые люди есть! — обрадовался Илларионыч. — Слава аллаху! Я уж думал, что в этом камышовом царстве только кабаны да птицы живут!

— Козлов, чекалок да волков не забудь! — в тон ему ответил тот же голос.