— Итак, что привело тебя сюда? Неужели я, простой король криминального города, могу помочь знаменитому охотнику на нечисть в чем-нибудь?

— Можешь, простой король криминального города, — усмехнулся Сэм, чувствуя, как гнев угнездившегося внутри него существа разливается в крови тягучим вином. Очень хотелось вонзиться Пингвину в глотку и свершить месть за всех тех, кого он обидел. Сэм отогнал от себя эти мысли, покачал головой, не соглашаясь со своим внутренним демоном.

Пришлось снова (в миллионный раз) напомнить себе, что он пришел за помощью, а не чтобы свершить кровавую месть.

— Тогда выкладывай, что у тебя.

Сэм вздохнул. Как долго он не хотел признавать, что зависим, одержим. Что стал сосудом и тело его захвачено интервентом, которого не ждал. Снова высказать это, допустить, чтобы мысль, охватившая разум, воплотилась в слова, вырвалась наружу, оказалось страшнее, чем он мог предположить.

— Я зависим. Одержим. В моем теле живет ангел.

— Что? — нахмурился Освальд. — Как это?

— Вот так, — пожал плечами младший Винчестер, — мое тело захватила ангельская сущность.

— То есть, ты сейчас вроде сосуда? — уточнил собеседник.

— Вроде того, да.

— Интересно. Как Эд для Загадочника.

— О ком ты? — насторожился Сэм.

— О своем… друге, — лениво отозвался Кобблпот, — он сам по себе умный и скромный парнишка, но когда в него вселяется одно странное существо с неоднозначной ориентацией и полным отсутствием моральных принципов, становится настоящей чумой.

— Тебе это нравится?

— Я испытываю противоречивые чувства, — ответил Освальд, но улыбка его говорила, что эти чувства, скорее, положительные, чем наоборот.

Сэм посмотрел на свои руки. Чувствовал себя беспомощным. И злым. Он пришел сюда, чтобы обрести лекарства от проклятой зависимости, а получил разговор с человеком, который наслаждается чужой болью и вряд ли способен понять, каково это — быть не подвластным себе.

Освальд прервал его размышления:

— Так что? Ты хочешь избавиться от своего наглого квартиранта?

— Я мечтаю об этом, — кивнул Сэм, — почти год такой жизни меня измотал.

Освальд кивнул. Подошел к окну, выглянул в наступающие вечерние сумерки, походил по комнате, заложив руки за спину. Вернулся и снова устроился на своем импровизированном троне.

— Хорошо. Попробуем что-то придумать. Но для начала, позову-ка я Нигму сюда. Эд точно поймет тебя лучше, чем я.

Он улыбнулся, подошел к телефону и набрал номер.

========== 68. Локи и Охотник (“Белоснежка и Охотник”) ==========

Это невозможно. Уму непостижимо. Дух Сомнений смотрел на Охотника и сам бичевал себя сомнениями: как может быть такое, чтобы другой, чужой, человек, которого он никогда раньше не видел, так был похож на его брата Тора? Разве может быть такое? Наверняка это чары, колдовство. Или он, Локи, сошел с ума. Разумного объяснения просто не существует.

— Ну вот что ты на меня уставился? — уперев руки в бока, сказал Охотник.

— Раз уж вызвался помогать, так давай. Ищи девчонку.

Локи бы обязательно съязвил что-нибудь. В крайнем случае, сказал бы, что не царская работа всяких девиц по лесу разыскивать. Ну или бы просто громко фыркнул в знак протеста. Но он не мог. Он был не в состоянии. Перед ним стоял человек, являющийся точной копией Тора, но не Тор. Человек, настолько далекий от его, Локи, реальности, что дальше только Нарния от Валинора.

— Да что же ты на мне картины рисуешь! — укоризненно посмотрел на него Охотник. — Я же вроде не полотно и не холст. Да и ты на кисть, — тут он внимательно посмотрел на Локи, — слабо тянешь.

— Да так, — вздохнул Локи (о, Боги, оказывается, он умеет любовно вздыхать), — очень ты мне моего… брата напоминаешь.

— Какая непростительно долгая пауза, — фыркнул Охотник, рассекая ветки терновника топором, — речь точно о брате?

— Да, о Торе. У нас, знаешь ли, сложные отношения, и…

— Ну, можешь так не беспокоится, дети папы Борджиа, как поговаривают, тоже питают друг к другу весьма… сложные отношения.

— Нет, — покачал головой Локи, — у меня с Тором совсем не так. Даже не знаю, к счастью ли это, или наоборот.

Красавец-Охотник бросил на него взгляд, полный иронии, и усмехнулся. И Локи бы разозлиться на такую насмешку, показать силу своего гнева и ярости, да вот не получается — светлые глаза, пронзительный взгляд, нежная кожа, белокурые локоны так сильно напоминали ему о Торе. Это был Тор, и был не он. Это был тот, кого Локи всегда хотел видеть, о ком всегда мечтал.

Ему нужно было искать сбежавшую девчонку, за которой наверняка, кроме вооруженных мужчин, гналась еще и свора собак по следу, но все, о чем мог думать Локи — биться над загадкой, как же так получилось, что он видит своего брата в чужом человеке. Локи плелся меж терновых зарослей, пробирался сквозь кусты роз и терновника, колол ноги о колючие листья, и думал только об этом. Готов был головой биться об стену, если бы она была рядом. Локи привык задавать загадки, но никогда не задумывался, что чувствуешь, когда не находишь ответа. Ужасное чувство.

Потому теперь он удрученно брел следом за объектом своего странного чувства. «Погода была прекрасная, принцесса была ужасная» — именно так думал Локи в промежутках между попытками отгадать загадку своего спутника. Нет, ну в самом-то деле, что же за исчадие ада эта принцесска, если за ней двух мужчин послали, один из которых вообще Бог? Ослепляет всех своей красотой, что ли, или зубы у нее сияют, как бриллианты? Локи уже и самому стало это интересно.

Хрустнула ветка под ногами, Локи, хоть и попытался удержаться, быстро понял, что не получится. Ухватил Охотника за лацкан пиджака и вместе они кубарем покатились вниз. Ух, вот она, страсть, искра, буря, безумие! Во всяком случае, так думал Локи, катясь вниз и когда горой рухнул на объект своей симпатии, а в пах ему опасливо уткнулся топорик.

— Нашел помощника на свою голову! — вздохнул Охотник, но подниматься на ноги не спешил — вместо этого усердно рассматривал каждую черточку Локи, да так, что тот покраснел поневоле.

— Я не привык извиняться, — фыркнул Локи, демонстративно отвернувшись и посмотрев на птицу, сидящую на верхушке дуба в гнезде и, кажется, завистливо (?) поющую что-то на своем, птичьем.

— Будто бы я у тебя извинений прошу, — вместо того, чтобы встать с бренного тела Локи, Охотник (как две капли воды похожий на Тора, да) удобно развалился на худеньком тельце зловредного бога сомнений, как на кровати. Локи, что скрывать, не особо противился такому соседству.

— Так, — появившись из густой лесной чащи, девушка в белых одеждах демонстративно фыркнула, — раз уж вы тут заняты другим делом, так я пойду, цветочки пособираю на полянке? Там вон одуванчики симпатичные растут.

У нее была бледная кожа, темные глаза и черные, как крыло ворона, волосы. Любой, даже самый неосведомленный человек, признал бы в ней Белоснежку. Впрочем, Локи было уже плевать и, судя по всему, Охотнику тоже.

— Иди, милая девочка, собирай цветочки, пой песенки, — улыбаясь, выдохнул он, ни разу не попытавшись сбросить нахального божка с себя, — я сегодня добрый.

— Срамота! — фыркнула юная принцесса и, подхватив корзинку, пошла к залитой солнцем лужайке.

А Локи так и остался лежать в тени деревьев на лугу и рассматривать лицо человека, как две капли воды похожего на его брата, Тора, и думать, как же такое могло случиться.

========== 69. Мистер Голд и Белль (“Красавица и Чудовище”) ==========

К черту Сторибрук и Зачарованный мир! Он ничего не дал Румпелю, только отнимал — семью, сына, Белль. Ничего не осталось. Только дочка, рожденная в муках, доконавших ее мать, беззащитная и совсем крошечная, пищит в пеленках. Дочь, привязавшая его к жизни. Девочке неделя от роду, имени все еще нет. Румпель держит кроху на руках, с беззаветной нежностью прижимает к себе, втягивает ноздрями нежный запах младенческой кожи, перебирает прелестные пальчики.