Она садится на кровать и, быстро записав в дневник воспоминания о докторе в кожаной куртке, что наведались вчера, составляет в идейнике план работы на завтра. А потом устало рушится на кровать.

Что она делает? Что она, чёрт побери, делает?

У неё неплохая жизнь. Ради неё Уилл, симпатяга с лучистыми глазами, готов на всё, на любые жертвы, на любые поступки. Он работает, как проклятый, не спит по ночам, придумывает всё, что только возможно, чтобы помочь ей поскорее прийти в себя. Он всегда рядом, почти не прося ничего взамен, никогда не предъявляя претензий, что она мало ему отдаёт. Так почему тогда она отталкивает его? Если человека любишь за его любовь и ласку, почему ей так сложно принять его? Почему так трудно его полюбить — человека, который заслуживает любви, как никто другой?

Джуд судорожно вздыхает. Встав с кровати, подходит к окну, чтобы смотреть на опостылевший дождь, и чертить кривые дорожки по стеклу пальцами. Она знает ответ.

Всё из-за Гарольда Саксона, чёрт бы его побрал.

И, конечно же, едва она осознаёт это, как тут же слышит звук тормозов. Его машина останавливается прямо у ворот их дома. Он здесь.

Все попытки образумиться, убедить себя в том, что нужно любить милого, прекрасного, чуткого и заботливого Уилла, тут же летят к чёрту, рушатся словно карточный домик. Джуд мечется, натянув другие — облегающие фигуру — джинсы и новый свитер. Джуд расчесывает волосы, поправляет причёску пальцами, бежит к двери, но в последний миг возвращается, вспомнив, что забыла надушиться. Джуд наносит на кожу несколько капель духов, что пахнут лилией — Гарри обожает этот запах, и всегда лижет ей кожу, пока он весь, этот аромат, не отпечатается на его языке. Никто и не говорил, что у него обычные предпочтения в сексе.

Он сидит за столом, закинув ногу за ногу, и слушает бессмысленную болтовню Уилла, который стремится показать собственное гостеприимство. Если бы он знал правду, то схватил бы Саксона за глотку, и, наверняка, вышвырнул бы их обоих из дома. Но он не знает, а, значит, оба продолжают играть роли добрых приятелей. Джуд вздыхает — у неё самая мерзкая роль в этом спектакле жизни. Она играет чужую жизнь.

— Привет, Гарри, — страшно нервничая, говорит она, и улыбается, словно ребёнок, которому вот-вот сообщат о каком-то важном событии, способном изменить всю её жизнь, — рада тебя видеть. Дождь только что стих. Не думала, что ты сегодня заедешь.

— Привет, — встав, он подходит к ней и аккуратно целует в щеку, — я схожу с ума от скуки. Дома так серо, в авто-мастерской дела тоже идут не очень. Все сейчас дома сидят. Чёртовы дожди. Вот, решил вас навестить.

— Это хорошо, — подхватывает Уилл, достав коньяк и разливая кофе по чашкам, — Джуд сегодня спокойнее, чем обычно, и улыбается. И даже много смеётся, да, милая?

Она кивает. Ей это очень, очень не нравится. Уилл хвастается ею, точно щенком, выучившим новую команду. Гарри смотрит на неё изучающе, будто решая, как ему относиться к этой информации. Она чувствует себя пушистым зверьком, из тех, которыми приходят любоваться в зоопарках.

— Замечательно — довольно кивает Гарри, подвинув к себе кофе, и делает аккуратный глоток, — потому что я как раз хотел пригласить вас проехаться в парк.

— Чтобы снова попасть под дождь? — Уилл с улыбкой мотает головой. — Тучи даже не думают уходить, видимо, скоро будет новая порция ливня.

— Ну и что? — Саксон пожимает плечами. — Мы ведь на машине. Воздух чистый, дышать приятно. Не вижу особой проблемы. Попадём под дождь — переждём. Что скажешь, Джуд?

Она, конечно же, скажет «да». И дело вовсе не в том, что не может отказать Гарри или приходит в восторг от каждой его идеи, ведя себя точно как преданная фанатка. Конечно, нет. Просто она измучилась сидеть дома. Ей хочется гулять, слушая дыхание ветра, ощущать запах земли и травы, глядеть в хмурое небо, рассматривая его пейзажи. Ей хочется жить. Хорошее чувство. Оно давно не приходило к ней в гости. Она уже начала забывать, каково оно на вкус.

— Хорошо, — кивает она, — мне нравится.

— Ну вот, — театрально разочаровано вздыхает Уилл, — вечно ты поддерживаешь его безумные идеи, Джуд. Что с вами поделаешь? Пойду собираться, значит.

Он уходит, и становится трудно. После их последнего раза, Джуд всё ещё испытывает страх. Она боится Саксона, и даже приближаться к нему, хоть её и тянет, будто магнитом. Хотя он сотню раз уже извинялся, и сейчас, вроде бы, ведёт себя вполне дружелюбно, Джуд теперь знает, она уверена — это маска. Милый, обаятельный, энергичный мужчина, за улыбкой которого, на самом деле, прячется чудовище. Она полюбила монстра. Она в ловушке.

— Всё в порядке, Джуд? — кажется, искренне волнуясь, спрашивает Гарри.

— Ты знаешь ответ — с апатией произносит она.

Он склоняется ближе через стол, сверля её глазами. Теперь они почти что болотного цвета, а, значит, он встревожен.

— Джуд, я извинился. Много раз.

— Это ничего не меняет. Я боюсь тебя.

— Ты всё ещё хочешь всё рассказать Уиллу?

— Да, но, похоже, если я это опять сделаю, ты меня убьешь. Я права?

Судорожно вздохнув, он подходит к ней и коротко целует в волосы и в висок.

— Придёт время, и он обо всём узнает, Джуд. Обещаю.

— А когда же, наконец, правду узнаю я? — сокрушенно, будто пытаясь найти ответ в глубине собственной души, спрашивает Джуд, и отворачивается в окно — ей сейчас трудно смотреть на Гарри.

Но и по голосу она чувствует, что он мрачен.

— Узнаешь. И правда, дорогая, тебе не понравится.

========== Глава 15. ==========

— Гарри! — взволнованно выдыхает она, мгновенно садясь в его машину, и тянется за поцелуем. Поцелуй выходит коротким, скомканным, но большего ей не нужно — хватает. — Привет! Ты говорил, что будешь занят сегодня. Не ждала тебя.

— Я свободен уже. И мы едем обедать.

Он смотрит на неё и лукаво улыбается:

— А ты что, не рада меня видеть?

— А ты что, не знаешь ответ? — передразнивает она, и снова целует его в щёку, поросшую щетиной. Ей нравится, что он немного колючий. Кажется, она уже знает, чем будет заниматься в ближайшее время — крепче прижиматься к его щеке и раздирать свою кожу щетиной. Странный фетиш, но вполне нормальный, учитывая, что он принадлежит ей. У неё ничего нормального нет, наверное. Сейчас она даже находит это забавным.

Она улыбается, пока он заводит машину и сосредоточен на дороге. Едва они выехали на трассу, он спрашивает с неподдельным интересом, и — даже если он будет отрицать это всеми силами — с неприкрытой заботой в голосе:

— Как прошёл сеанс?

Она поводит плечом, чувствуя себя странно — как будто она крыса в лаборатории, но эксперимент не удался, и скоро её спишут со счёта, и будут уничтожать.

— Доктор Харрис считает, что мне нужно перестать нервничать. Тогда память будет в более спокойном состоянии и я смогу восстановить все события своей жизни. Но я не могу прекратить волноваться. Понимаешь? Боюсь, что, если вспомню всё, меня это напугает. Вдруг я какой-нибудь монстр?

«Память вернётся, и я тебя навсегда потеряю».

Джуд подпрыгивает на сиденье, вонзается пальцами в колени.

— Что? — она смотрит на него и застывает в немом вопросе.

— Что? — недоуменно говорит он, аккуратно сворачивая вправо.

Она вздыхает. Опять. Снова это произошло. Если так будет дальше, она сойдёт с ума, и тогда никакой психотерапевт или невролог её не спасёт. Её будет ждать психиатрическая клиника, возможно, навечно.

— Прости. Мне показалось, будто ты что-то сказал.

— Снова голоса в голове, Джуд? — спокойно интересуется он, будто это что-то абсолютно нормальное, обыденное.

Она пытается, но не может подавить судорожного вздоха. Кусает губу.