Жизнь наполнена счастьем, и именно мои родные сделали ее такой. Шалом! Джон Шелби Спонг Моррис-Плейнз, Нью-Джерси 27 февраля 2007 г. Пролог: Плач верующего на реках Вавилонских Куда ты ушел, Иисус? Когда мы тебя потеряли? Быть может, когда мы решили, Что точно владеем тобой? Когда обращали весь мир? Евреев прозвали жидами? Когда отлучали от Церкви? Жгли ведьм? Полыхали войной? А может, когда узнавали Все больше и больше – и мифы, Хранимые с первых столетий, Нам стали уже не нужны? А может, когда библеисты Сказали нам ясно и просто, Что в Библии все не про то – И все мы неправильно верим? А может, когда христиане У нас на глазах Людей обращали в калек – Своею виной, Вечным страхом своим И верой слепой, Мракобесием, Злобой? А может, когда осознали, Что те, кто взывал к тебе: «Боже!» И с Библией не расставался – За рабство стояли стеной? За расизм? За Линча закон? За право унизить детей? Бить женщин? Казнить тех, кто любит Таких, как он сам? А может, когда мы познали, Что ты, обещавший нам жизнь, Не мог повелеть ненавидеть, И ползать во прахе и пепле, И каяться в плаче до смерти? А может, когда осенило, Что если мы служим тебе, То гнать должны прочь предрассудки, Которые нам столь сладки? Мы алчем тебя, Иисус, Но мы уже просто не знаем, Где ныне искать тебя нам. В церквях, где ни капли сомнений? А может, в других, где трясутся От страха при слове «раскол», Где Бога сменила «сплоченность» И где просто нечем дышать И все умирают со скуки? Да можешь ли быть ты в церквях, Где гонят бессильных и нищих, Самарию нашего мира – И тех прокаженных, Кого ты нарек нам родными? А может, искать не в церквях? А там, где в чести доброта? Любовь безвозмездна? И там, где вопросы любые – Доверия знак? Скажи, Иисус, а возможно, Что именно мы, христиане, – Убили тебя? Отравой буквальных прочтений, Оковами символов веры, Отживших доктрин Умирающих догм? И если все это – причина, Вернешься ли ты, Если все устранить? Скажи, мы тогда возродимся? А может, как кто-то сказал, Ты – просто мираж или призрак? И только завеса забвенья И страх потерять свои шкуры Нам правду познать не дает? Я все еще жажду и верю, Я вижу в тебе, Иисус: Исток и дорогу К началу всей жизни, К началу любви, К столпам бытия, Дверь в тайну святую. Стремлюсь за порог… Ты там меня встретишь? Меня испытаешь? Направишь? Ты встанешь напротив? Откроешь мне все о себе? И там, у последней границы, Ты примешь меня, Иисус? В предел мироздания, к Богу, Которым живу, И дышу, И надеюсь? Поистине, в этом Суть книги моей, Иисус. Часть первая
Иисус: человек и миф 1 Введение: на пороге новых исканий Как бы ни воспринимали Иисуса его современники, в наши дни его образ опутан паутиной средневековых доктрин – древних, истлевших, недостойных доверия. Чем вызвано мое стремление освободить Иисуса из Назарета от массы наслоений в виде сверхъестественных чудес, символов веры, древних мифов? Ответ довольно прост: я – христианин. И, как христианин, я живу внутри религиозной системы, которая, в основе своей, утверждает, что в жизни Иисуса мы повстречали, узнали и обрели то, что называем Богом. В этом убеждении – сокровенная суть моей личности. Но это лишь отчасти вдохновляет мой поиск. А еще мною движет то, что я живу в самом конце христианской эры и уверен, что застану кончину христианства в его историческом понимании. Христианство, возникающее у нас на глазах в Америке и в странах третьего мира… нет, с ним мне не по пути. Не хочу полнить душу борьбой за нелепые притязания, беспокойством и гневом. Не хочу преклоняться пред Богом, который требует только ползать во прахе, и хранить верность традиции, что велит глушить голос рассудка. Я жажду подлинной веры, и многое из того, что столько веков говорили об Иисусе, счесть правдой уже не могу. И должен признать это честно и откровенно. Иные в стенах официальной Церкви заходятся от восторга, крича на всех углах, будто я не в силах хранить преданность древним догматам, ибо ушел от веры отцов и уже не смею звать себя христианином – или, по крайней мере, относить себя к «верным христианам». Эти критики, похоже, не отдают себе отчета в том, сколь скомпрометировано в наши дни само понятие «верного», ортодоксального, традиционного христианства. Ни один сколь-либо мыслящий человек сегодня не может утверждать, будто Земля находится в центре Вселенной. И тем не менее, в традиционном христианстве и традиционной христологии это утверждение – гораздо более важный компонент, нежели это готовы признать нынешние апологеты веры. Несмотря на поистине революционные перемены в нашем представлении о необъятном космосе, эти люди по-прежнему видят Бога как некое сверхсущество, которое обитает вне нашего мира, где-то за пределами небес, и время от времени вторгается в ход человеческой истории. А история Иисуса, изложенная в таком ключе, предстает как ярчайший пример такого божественного вмешательства. Традиционная христианская доктрина все еще изображает Иисуса как пришельца свыше, который был рожден от Бога чудесным образом и по завершении своей миссии снова вернулся к Богу, вознесшись в космическое пространство. Миссия же эта, по словам ортодоксов, заключалась в том, чтобы принести спасение падшему миру – что и было достигнуто через смерть Иисуса на кресте. Все эти утверждения, на всех уровнях смысла, стали для меня просто чепухой, чем-то вроде богословской абракадабры. И все же каждое воскресное утро в той или иной форме они звучат на литургиях в большинстве христианских церквей по всему миру. У меня нет желания и дальше делать вид, будто подобные понятия по-прежнему имеют для меня значение или стоят того, чтобы и дальше держаться за них. |
