Все элементы визуальной культуры объединяет тот факт, что «изображение» позволяет разглядеть время и, следовательно, изменения. В XVIII веке натуралисты, исследовавшие ископаемые и осадочные породы, сделали поразительное открытие – возраст Земли куда больше, чем шесть тысяч лет, о которых говорит Библия (Rudwick 2005). Натуралисты стали подсчитывать, о скольких тысячах и миллионах лет может идти речь. Сегодня геологи называют это «глубоким временем», временем, чья протяженность огромна по сравнению с недолгой историей человечества, но не бесконечна. С этой точки зрения не удивительно, что на одной из первых фотографий Луи Дагер в 1839 году запечатлел окаменелости.

Конечно, окаменелости неподвижны, что было большим преимуществом для фотографа тех лет. Но куда более важно то, что они оказались решающим аргументом в спорах о естественной истории, продолжавшихся в XIX веке, после того как французский ученый Жорж Кювье предположил, что окаменелости являются свидетельствами существования вымерших организмов в прошлом (1808). История с окаменелостями оказалась центральным звеном в долгой драме о возрасте Земли, кульминацией которой стал труд Чарльза Дарвина «Происхождение видов» (1859). Существовала ли наша планета, как утверждали некоторые христианские источники, всего шесть тысяч лет? Или же окаменелости доказывали, что ей много миллионов лет? Фотографическое изображение зависит от длительности нахождения на свету светочувствительного элемента, будь то пленка или цифровой сенсор. Как только затвор закрыт, это мгновение уже в прошлом. Короткая выдержка, с которой срабатывал затвор Луи Дагера, резко контрастировала с тысячелетиями геологического времени и обнаружила новую человеческую способность – сохранять определенные моменты времени.

Луи Дагер. Без названия (Раковины и окаменелости) Ил. 4

Вскоре потребности новой индустриальной экономики изменили ход времени во второй раз. Обычно время устанавливалось в каждом регионе самостоятельно в зависимости от положения солнца, это значило, что города или поселки, разделенные несколькими сотнями километров, определяли время по-разному. Эта разница не имела значения, пока не понадобилось подсчитать, сколько времени потребуется поезду для преодоления большого расстояния и для того, чтобы составить расписание. «Абсолютное», разделенное на точные часовые пояса, время, которым мы до сих пор пользуемся, было создано для того, чтобы сделать возможным выверенное соотношение времени и пространства.

Джозеф Мэллорд Уильям Тёрнер. Дождь, пар и скорость Ил. 5

В 1840 году английская Большая западная железная дорога первой перешла на стандартизированное время. Несколько лет спустя, в 1844 году, художник Джозеф Мэллорд Уильям Тёрнер облек эти изменения в драматичную форму, написав потрясающее полотно «Дождь, пар и скорость». Поезд несется прямо на нас, но при этом, глядя на него, мы словно повисли в воздухе. Этот новый поезд с помощью современных мостов впервые с момента приручения лошади изменил наше представление о времени и скорости. Он появляется из вихря дождя, словно из мгновения первоздания, предмета ранних работ Тёрнера. Испуганный кролик, бегущий вдоль железнодорожных путей (его трудно увидеть на репродукции), олицетворяет преодоление скорости живой природы. Преодолена была и живопись, как самая передовая форма современной визуальной репрезентации. Даже при всем его таланте на создание картины у Тёрнера ушло несколько недель. Фотография способна изменить мир за считанные секунды.

Уильям Килберн. Чартисты на Кеннингтон-Коммон Ил. 6

Всего несколько лет спустя, в 1848 году, Уильям Килберн сделал знаменитый дагеротип митинга чартистов на площади Кеннингтон-Коммон, в Лондоне. Чартисты требовали новой модели политической репрезентации, при которой каждый мужчина (о женщинах речи пока не было) старше двадцати одного года имел бы право голоса и любой мог бы стать членом парламента вне зависимости от достатка. Они выступали за ежегодное проведение парламентских выборов, которые помогли бы уменьшить уровень возможной коррупции. Митинг был организован в день передачи в парламент петиции с заявленными пятью миллионами подписей в поддержку этих целей. Не прошло и десяти лет с момента создания Дагером фотографий ископаемых, как индустриальный мир с помощью новых часовых поясов и фотографии изменил порядок организации и способ отображения времени и пространства. Эти изменения повлекли за собой желание создать новую систему политической репрезентации – задача, идеально подходящая для нового визуального медиа.

Сегодня мы переживаем еще один такой момент трансформации. За событиями можно наблюдать в реальном времени через интернет, с величайшего множества дилетантских и профессиональных точек зрения, через блоги, журналы, газеты и социальные медиа, через всевозможные визуальные образы, как неподвижные, так и движущиеся. За увеличением количества информации стоят круглосуточно открытая рабочая среда для профессионалов всего мира, доступная благодаря цифровым технологиям, и китайские рабочие, чьими руками создается цифровое оборудование, обеспечивающее такой режим работы, которые сами работают по 11 часов в день плюс переработки, а выходной им выпадает в среднем один раз в месяц. Длительная борьба за сокращение рабочего дня закончилась полным поражением. Сегодня господствуют временны́е медиа (time-based media), они создают миллионы и миллионы кусочков времени, которые мы называем фотографиями и видео, длительность которых постоянно уменьшается, в результате чего появился, например, шестисекундный формат Vine. Одержимость временными медиа, начавшаяся в XIX веке с появлением фотографии и продолжающаяся сегодня благодаря вездесущим фото- и видеокамерам, – это попытка запечатлеть суть изменений.

В 2010 году художник Кристиан Марклей создал невероятную инсталляцию «Часы». Это был 24-часовой фильм, состоящий из коротких отрывков кинофильмов, в каждом из которых показывалось или называлось текущее время, так что «Часы» сами оказывались хронометром. Сама возможность создания такой колоссальной нарезки связанных со временем отрывков указывала на временной характер современных визуальных медиа. В качестве года создания картины мы называем год окончания работы над ней, но мы не можем сказать, сколько времени потребовалось художнику, чтобы ее написать. Фотография же всегда принадлежала только одному мгновению вне зависимости от того, можем ли мы с точностью его определить. Сегодня цифровая информация всегда имеет «временную отметку», это часть ее метаданных, даже если эта отметка не видна на самом изображении. По крайней мере сегодня, в этом вечно меняющемся настоящем, столь характерном для урбанизированных глобальных пространств, представляется, что временные медиа нам нужны, чтобы одновременно и запечатлеть время, и облегчить наш страх перед ним.

За те два века, что мы наращивали темп, – с изобретения железных дорог и до появления интернета, – а в особенности за последние тридцать пять лет, мы сожгли останки органической материи, которая копилась многие миллионы лет, прежде чем превратиться в ископаемое топливо. Это испарение миллионов лет истории Земли обернулось уничтожением некогда бесконечно медленного темпа глубокого времени. То, что раньше занимало столетия, даже миллионы лет, теперь происходит за время одной человеческой жизни. Поскольку ледниковый покров тает, газы, остававшиеся замороженными на протяжении сотен тысяч лет, выпускаются в атмосферу. Можно сказать, что для путешествия во времени, по крайней мере на молекулярном уровне, сегодня достаточно вдохнуть. Неисправна вся планетарная система в целом, начиная с горных пород и заканчивая высшими слоями атмосферы, и она останется такой на срок, превышающий всю историю человечества на данный момент, даже если мы прекратим все выбросы в атмосферу уже завтра.