«Огонь! Всюду огонь!» — грезил наяву своим самым страшным кошмаром Лес.

За окном громыхнули пушечные залпы. Над горизонтом со стороны города в небе расцвели сказочной красоты огненные цветки, огромные, медленно опадающие, затухающие под порывами сильного ветра.

«ОГОНЬ!!! ВСЁ ГОРИТ!!! ПОЖАР!!!» — почуяв небесный огонь, Лес моментально провалился в слепое безумие.

Драгомир, оглушенный разнесшимся по дворцу беззвучным воплем Леса, схватил Сильвана за плечи. И оцепенел с широко распахнутыми глазами.

— Мир, не надо! — в отчаянии закричал маг. — Только не это! Не смей копаться в моей голове! Не смотри!!! Это мои кошмары, не прикасайся! Нет! Я не удержу тебя! Нет, Мир, нет!..

Но поздно просить: в стремлении помочь, облегчить страдания, Драгомир опрометчиво считал мучившие Сильвана картины прошлого. И не сумел перебороть объявший его ужас.

— Нет, Мир! Тебе не нужно это видеть! Тебе нельзя!.. — скулил Сильван. Слезы лились по его лицу от нестерпимой боли, многократно умноженной вмешательством Драгомира, вошедшим в созвучие с безумством Леса.

— Какого черта? — выдохнул Руун. Он видел, что происходит нечто непоправимое, чувствовал расходящиеся волны энергий, но не знал, что делать и можно ли вообще прикоснуться к тому или другому или от этого станет лишь хуже.

— Папка! Папка, подскажи!.. — заметалась по комнате Милена. Попыталась обратиться через Лес, но по ушам ударил безумный крик:

«ПОЖАР! ОГОНЬ! ВСЁ ПЫЛАЕТ! ГОРИТ! ГОРИТ! ГОРИТ!..»

— Что у вас стряслось?! — влетел в спальню Светозар, ничего не понимая. — Отец вдруг меня разбудил, велел бежать к вам, спасать Мироша. Что тут творится-то?

— Мир! — пытался дозваться ученика Сильван, преодолевая сковывающую боль, тянулся к нему вслепую, видя перед глазами лишь стену пламени. — Мир, это не твоя казнь! Драгомир, это я там умер, не ты! Нет! Прекрати! Перестань немедленно!!! Очнись!!!

Но Драгомир, зачарованный ужасом всепожирающего огня, ничего не слышал. Он присвоил себе воспоминания о смерти на костре, смешал с недавно пережитыми пытками — и выпустил этот кошмар вовне. Он бессознательно накрыл своей силой всё царство Яра, рассылая всей мощью необузданного дара леденящий огненный ужас, делая его в тысячи, в сотни тысяч раз ярче, опасней, болезненней.

Огонь с его пальцев охватил теперь всю руку до ключиц, взвился острыми языками, играл зеленью и синевой, грозил перескочить на волосы, на голову.

Воя и рыча, в неистовом желании спасти и защитить, Лес выдрал из стен и пола дворца ожившие древесные плети ветвей — и первым схватил Светозара.

— Да ты что, взбеленился?! — рассердилась Милена, кинулась вытаскивать старшего брата.

Из-за собственного пламени Драгомира Лес к нему не посмел прикоснуться. Но пока Милена и Светозар боролись с ветвями, жесткие гибкие плети обвили Сильвана — и потащили его к раскрывшемуся зеву в толстой стене. Руун схватил его за руки, пытаясь вытащить из змеистого клубка, но даже дракону было не справиться с Лесом.

— Руун! — взмолился Сильван. — Оставь меня! Возьми его! Унеси Мира на людские земли! Надо ослабить его связь с Лесом, иначе!.. всех!.. убьет!..

Последние слова было невозможно разобрать — тонкие зеленые клейкие веточки оплели его голову и закрыли лицо, залепили рот. Руун невольно разжал руки, безумными глазами смотря, как утаскивает Лес некроманта в недра ствола-стены, замуровывая внутри. Болезненно стиснуло сердце в груди: неужели он снова потеряет Сильвана?

— Ванечка!!! — завизжала Милена, накинулась на сомкнувшуюся стену с кулаками.

Сестру схватил в охапку Светозар, оттащил от стены — забрав мага, Лес оставил старшего царевича в покое.

— Он жив! — попытался образумить сестру Тишка. — Он в порядке! Верь мне, я знаю! Лес просто хочет защитить его, просто спрятал от пожара. Отец его легко вытащит, не бойся!

— Скорей, бежим к папке! — кивнула Милена. Оглянулась на Рууна: — Что ты стоишь? Бери Мирошку — и стрелой на тот берег Матушки, к людским селениям! Там Лес его не почует, авось оба в разум вернутся!

_______

Выплеснув по неосторожности воду из тазика, Яр плюнул на это «гадание». Улегся под корни, позволил мягкому мху обнять себя, завернуть как в пушистое одеяло, втянуть под слой рыхлой земли, пронизанной сплетением невидимых нитей. Бесспорно, со своего царского ложа владыка Леса имел куда больший обзор над владениями. Он легко мог быть в тысяче мест одновременно, мысленно соприкасаться с кем угодно — от леших и водяных до зверья и птиц.

«Пожар! Огонь! Люди стреляют огнем!» — тихонько жаловался Лес своему хранителю.

— Ничего они тебе не сделают, — убежденно повторял в сотый раз Яр. — Смотри, они свой же город подожгли, балбесы!

«Огонь страшный! Огонь выжигает Лес!»

— Помолчи, ты мне мешаешь, — рассердился Яр.

Лес обиженно притих, ненадолго.

— Михайло Потапыч, что у вас? — позвал воеводу лесной царь.

— Не изволь волноваться, Яр-батюшка! — живо отозвался Дуболом, но голос звучал озабоченно. — Потешными огнями, будь они неладны, подожгло только четыре дерева: верхушки у трех сосен и одна береза загорелась целиком. Всё споро тушим, лешачки и мавки у меня расторопные, мигом водой заливают. На соседние деревья пожару перекинуться не даем.

Лес в ушах Яра негромко зашумел, запричитал, зашелестел. Владыка на него строго шикнул.

— Всё-таки долетают ракеты? Мне усилить ветер?

— Да не в ветре дело, — пояснил воевода. — Шутихи ведь петлями шугают, бес разберет, куда такая дура влетит.

— Нужна помощь? Прислать кого еще?

— Не тревожься, твое величество, справляемся. А вот за Лещука не скажу, у него река горит, — посетовал за соседа леший.

«Горит… Горит… Горит…» — эхом вторил Лес.

Яр немедленно обратился к речному начальнику:

— Лещук Илыч! Что ж ты за водяной, что у тебя река горит?

В ответ посыпалась витиеватая брань, да такая закрученная, что Яр заслушался и Лес примолк.

— Это я не тебя, царь-батюшка! — спохватился Лещук Илыч.

— Надеюсь, — без веселья хмыкнул Яр. — Объясняй, что творится.

— Да…..! — снова завелся не на шутку водяной. — …..! Догадались в реку закинуть бочку с горючим маслом и подожгли стрелой! А свой берег облили смолой — весь откос дымит! Хотели, видать, на наш берег бочку зашвырнуть, да она не полетела, треснула и всё загадила до пристани и камышей. Нет б прямо у них в крепости взорвалась! У меня ж от масла рыба подохнет! Русалки-мавки воют, облысеть боятся! Да что ж это такое-то?! Совсем оборзели людишки!

— Не причитай, разберемся, — оборвал водяного Яр. — Реку очистим за день, я сам этим позже займусь, не подохнет рыба, не успеет.

— Яр-батюшка, — продолжал жалобы Лещук Илыч, — городские умники твою стену вывернули наизнанку и в крепость не пускают никого — незримый щит молниями бьется! Старший домовой взялся было подвести к воротам дюжину хмырей, чтобы створы выдавили да стрелков с башен сняли, а не тут-то было! Никто из наших в город войти не может теперь. Нешто Томка, предатель, постарался, наколдовал? А мы-то к нему со всей душой всегда, а он!..

— Да нет, Томил такой щит в одиночку не поднял бы, — присмотрелся к искаженному чародейству Яр, улыбнулся нехорошо, обещая себе вспомнить об этом на досуге. — Нашлись у него союзники. В общем, Лещук Илыч, направил я к тебе водяных из Сватьинки и Куманька, жди!

— Яр! Срочная весть от городового! — вмешался Веснян. — Только что из северных ворот появилась свора диких собак. Щур передает, что под видом своры…

— Рогволод, пёс! — Яр уж и сам рассмотрел беглецов. Засмеялся: — Они догадались на лошадей тоже повесить личину!

— Кто ж столько оберегов настругал? — подивился Лещук Илыч.

— Те же, кто перевернули мою стену вокруг города, — сказал Яр. Возвестил всем и Лесу: — Не преследуйте беглецов! Всё равно никуда от нас не денутся, дальше моего царства не убегут. Веснян, присмотри за ними, но не препятствуй.

— Вот же псы помойные! — заругался Лещук Илыч. — Они и по Матушке смолу разлили с маслом!