Его причитания прервал Руун. Получивший два платка — один, чтобы вытереть кровь, а второй, мокрый и холодный, на лоб, — дракон, сидевший в одеялах, неожиданно чихнул. Огнем. Ладно успел отвернуться от отпрянувшего Тишки. Длинная струя пламени спалила испачканный кровью платок прямо в руке, пересекла половину поляны — и мгновенно подожгла сучковатое бревно. Огонь разбежался по сухому стволу, превращая сероватую древесину в черную с алыми проблесками горящих угольков.

Грюнфрид от этого чиха едва успела увернуться — с немым криком кинулась в сторону, снова запнулась, растянулась на притоптанной траве… Пламя пролетело над головой. Чуть замешкалась бы — и стала бы головешкой. Отползя подальше, гоблинка, стиснув зубы от злости, поднялась на ноги. Пока отряхивала одежду от травинок-листочков, исподтишка сверлила взглядом ворковавшую парочку.

— Вот видишь, ты чихаешь! — Светозар даже не оглянулся на запылавший высокой стеной дополнительный «костёр», он обличал дракона. — Больше никаких отговорок, ты вправду простужен! Сейчас я быстро вскипячу воду, благо есть куда котелок пристроить, заварю тебе малину. О, Полкан! Будь добр, раз всё равно тут рыщешь — вон там чуть подальше есть куст малины, нарви свежих веточек! А ты, Руун Марр, живо раздевайся! Буду тебя растирать папкиным бальзамом. На, понюхай, как пахнет приятно. Будешь благоухать, как имбирный пряник.

К несказанному облегчению Рууна, Тишка заставил его раздеться только по пояс, взялся хорошенько растирать ему спину, грудь и шею, после чего грозился нарядить в полушубок и замотать по уши в колючем шарфе. Бальзам оказался очень жгучим, Руун не удержался от жалобного стона. Грюнфрид зажала бы руками уши, чтобы не слышать ненавистный голос, мычащий в смешанном наслаждении смущения и легкой боли от крепкого массажа. Заливистый смех полуэльфа терзал гоблинку, окуная в нестерпимую ревность. Она хотела уйти в ночь, куда глаза глядят! Но наткнулась на что-то, подняла взор выше — и узрела мрачную морду Полкана. Конь осуждающе покачал головой, цапнул ее за шиворот зубами — и закинул к себе на спину. В наказание за неудавшееся покушение Грюнфрид пришлось самой рвать малину при слабом свете луны: балансируя в полный рост, стоя на седле, чтобы дотянуться до самых молодых веточек высокого куста, рискуя свалиться в колючки…

Приложенные усилия не пропали даром — утром дракон сиял здоровьем и счастьем. Проспав беспробудно до самого восхода солнца в объятиях утомленного заботами полуэльфа, Руун Марр ощущал себя, будто заново рожденный. Он с наслаждением выбрался из-под душной груды одеял, избавился от слишком теплой одежды, в которую его нарядил строгий «знахарь» — и удрал к реке, чтобы смыть с себя остатки жгучего бальзама, пока Светозар еще не проснулся и не начал опять распоряжаться. (К тому же в последнее время дракон почему-то стеснялся показываться своему спутнику в неглиже, при всей красе подтянувшейся мускулатуры.)

На Грюн, спавшую нынче отдельно от сердитого на нее Полкана, дракон даже смотреть не хотел. Она же, не подняв головы, проводила его многообещающим прищуром.

…Вспомнив мальчишек из родной гоблинской деревни, Груша обзавелась рогаткой. За утро она умудрилась насобирать по дороге сосновых шишек, набила ими все карманы и свою холщевую котомку. Она как раз размышляла, как бы эдак ловчее подстрелить идущего впереди нее дракона — когда узрела над его головой осиное гнездо, висящее на ветке, словно неприглядный запретный плод.

Марр как раз очень удобно остановился на пару минут, чтобы с невысокого обрывистого берега реки обозреть окрестности и лишний раз удостовериться, что они держат верный путь. Светозар ушел вперед и довольно далеко, поэтому за него Груша не волновалась. Полкан где-то бегал вокруг да около, выискивая любимых зайцев.

Грюнфрид была во всеоружии. Она не сомневалась ни минуты.

Один точный выстрел — и в разворошенном гнезде засияла дыра, насекомые мгновенно озверели. Угрожающе жужжащая черная туча без промедления набросилась на дракона. Застигнутый врасплох Руун в панике завопил и смешно замахал руками, заставив Грюн довольно ухмыляться.

— Спрячься в воду! — подсказал решение Светозар, спешивший назад к ним. Грюн, притаившаяся за своим кустом, поморщилась: не вовремя он решил вернуться к отставшим спутникам, как бы его тоже осы не покусали.

Дракон не усомнился в совете, спасаясь от жалящих укусов, с разбега сиганул в речку. Груша проводила его взглядом, и улыбка ее сделалась еще шире: она заметила рыболовную сеть, которую не увидел Руун, прямо на том месте, где сомкнулась темная речная вода над драконом.

Осы покружили над водой да и разлетелись. А дракон всё не выныривал. По поверхности виднелись круги, расходящиеся от подводных трепыханий горе-пловца, но Руун за несколько долгих томительных минут ни разу не высунул голову, чтобы глотнуть воздуха.

— Он же плавать не умеет! — вспомнил Тишка в ужасе. Торопливо скинул сапоги и прицелился броситься ласточкой в реку спасать…

Грюн, вылетев из кустов, подскочила к нему, ухватила за рукав, остановила — взволнованно указала на беспокойно скачущий в прибрежной осоке деревянный поплавок.

— Он еще и в сети запутался?! Он же так точно утонет!

Светозар решительно выдернул нож из ножен у пояса, стиснул рукоять в кулаке. Перед тем как кинуться в воду, он громко свистнул Полкану, чтобы конь бросил выискивать в лесу дичь и скорее поспешил к ним.

Второй плеск — и Грюнфрид осталась на берегу одна, в растерянности и с грузом двойной вины. Ведь если бы не ее выходка с гнездом, Светозар не дал бы опрометчивый совет дракону полезть в воду. Тот, доверившись ему, забыл, что не умеет плавать или понадеялся, что здесь мелко. И теперь Светозар наверняка будет винить себя, не подозревая, что во всём виновата Груша. А если Руун утонет, как того и желала гоблинка, то Светозар погрязнет в тоске и самобичевании! А если утонет и сам Светозар?! Неужели, пытаясь извести одного, ей судьбой суждено угробить и второго? Как вчера с бревном — упади пень иначе, зашибло бы сразу обоих!.. Грюнфрид не знала, что и думать. Вернее, связно думать у нее сейчас не получалось — только переживать. Изводить себя, воображая самый ужасный исход…

Когда две мокрые головы наконец-то показались на поверхности, отнесенные течением ближе к середине реки, Грюнфрид едва их разглядела за пеленой льющихся из глаз слез. Полкан, летевший на зов во весь опор, только-только подоспел — черной стрелой мелькнул мимо гоблинки, поплыл на помощь. Ухватившись за холку приблизившегося коня, Светозар другой рукой продолжал поддерживать Рууна. Пока они так возвращались к берегу, Грюн утерла слезы и торопливо отбежала в сторонку, к брошенным в спешке сумкам. Там она первым делом сломала свою рогатку и со злостью — на себя саму! — вышвырнула щепки в заросли, опустошила все карманы от сосновых шишек, высыпала «снаряды» из котомки. И только после этого взвалила на себя все сумки и поволокла к спутникам, чтобы те могли переодеться в сухое после «купания».

— Ты опять меня спас, — на берегу заметил Руун без улыбки, после того как достаточно пришел в себя и хорошенько прокашлялся.

— Прости, я не сообразил, что ты не дружишь с водой, — виновато ответил Тишка, отжимая в кулаке потемневшие золотые кудри, заметно отросшие за время странствий.

— Вода точно не моя стихия, — пошутил Руун.

— Тебе нужно было обернуться ящером и спалить пчел огнем! — осенило Светозара.

— Ос. Это были осы, — машинально поправил дракон. — Плеваться огнем я ведь умею и в человеческом облике. Я действительно сглупил, ты прав, так и следовало сделать. Впредь буду умнее!

— Впредь? — улыбнулся Светозар. — Надеюсь, осиные гнезда не каждый день будут сыпаться тебе на голову, чтобы ты успел к этому привыкнуть.

Руун тоже посмеялся, но без особого веселья. Он оглянулся на притихшую Грюн. И гоблинка не посмела отвести взгляд, увидев на дне глаз дракона виноватую печаль. Он знал, что гнездо сбила она, но не сказал Светозару, он даже ей ни слова не сказал в упрек! Как будто он сам был виноват больше нее в случившемся. В том, что сейчас едва не утонул. Или, вернее сказать, в том, что снова остался жив? Не исполнил ее сокровенное желание.