– Откройте! Мне нужен адвокат! Меня должны выслушать! Сейчас же откройте! Я имею право! Позовите министра!

Загрохотали засовы, когда с них сняли особые чары запирания, и окошко, в которое подавали еду, отворилось.

– Почему вы шумите? Что стряслось?

– Мне нужен адвокат! Меня несправедливо осудили! Они не понимают! Волдеморт отравил меня! Я хочу подать жалобу. Пускай мое дело пересмотрят! – возмущенно на одном дыхании выдал Дамблдор.

– Я доложу начальству о ваших пожеланиях, сэр, – охранник брезгливо скривился. Он уже успел прочесть в специальном выпуске «Ежедневного пророка» подробный отчет о том, как прошел суд, и жалости к бывшему директору Хогвартса не испытывал.

– Меня нельзя отправлять в Азкабан! Там дементоры, а мне вредит магическое воздействие! Волдеморт решил уничтожить меня, разве вы не видите? Без меня волшебный мир погрязнет во тьме! – казалось, Дамблдор даже не заметил, что окошко закрылось и к его словам больше никто не прислушивался.

Следующие несколько часов гневные выкрики периодически сменялись дрожащим бормотанием, а затем после отдыха голос Дамблдора снова крепчал, наполняя камеру недовольными заявлениями.

К вечеру просьбу о предоставлении адвоката для подачи прошения о пересмотре дела удовлетворили, и Дамблдор не меньше часа доказывал, что его накануне суда допрашивал Волдеморт, который заставил его выпить чуть ли не стакан Веритасерума. Покидая кабинет для допросов, адвокат был уверен, что Дамблдор не в себе, но все же пообещал добиться скорейшего проведения углубленной экспертизы, чтобы подтвердить или опровергнуть его заявления.

– Мой долг предупредить вас, что прошение может быть отклонено исполняющим обязанности министра мистером Тикнессом, так как вердикт был вынесен единогласным решением, – перед уходом бросил адвокат.

Вернувшись в камеру, Дамблдор ощутил себя так, словно попал в западню, из которой нет выхода. Ни разу после ареста он не чувствовал себя настолько уязвимым. Если страх до этого заставлял его только вздрагивать, то теперь он накатывал волнами, поглощая сознание и заставляя представлять картины незавидного будущего. О еде или сне не могло быть и речи, ужас перехватывал дыхание, а магия, запертая в теле антимагическими браслетами, принялась бунтовать. Дамблдор являлся очень сильным колдуном. Добровольное ограничение себя в использовании волшебства – это одно, а принудительное сдерживание ее потоков – совсем другое. Когда ближе к утру следующего дня уставший от долгого сетования на ситуацию Дамблдор наконец сообразил, что именно спровоцировал своей истерикой, было уже поздно. Пораженная проклятием рука болела так, словно ее постоянно кололи сотнями игл.

Вызванный охраной целитель лишь развел руками, сообщив, что никто не сумеет справиться с проклятием, ранее запечатанным мощными сдерживающими чарами, которые теперь истаивали практически на глазах. Он напоил Дамблдора успокаивающим зельем и посоветовал не нервничать.

Очень скоро Тикнесс, невзирая на ранний час, лично отправился в Малфой-мэнор с сообщением, что самочувствие Дамблдора резко ухудшилось, чтобы получить инструкции, как действовать дальше и не стоит ли того перевести в больницу Святого Мунго. Пускать подобное на самотек было чревато неожиданными последствиями, ведь к делу намеренно привлекли внимание общественности, показывая всем настоящее лицо лидера светлой стороны противостояния, длившегося годами.

В это же время Никоделаус, получив доклад от дежурившего в Министерстве вампира, через сквозное зеркало ввел в курс событий Снейпа.

========== Глава 119. Смерть Дамблдора ==========

Северус еще накануне узнал о нервном поведении Дамблдора, даже улучил минутку, чтобы оценить его состояние визуально, однако не думал, что тот доведет себя до настоящей истерики и даст волю своим эмоциям настолько, что забудет о необходимости держать их в узде ради собственного выживания. Само собой, Северус догадывался, что так расстроило Дамблдора. Тот по какой-то причине до последнего был уверен, что ему удастся убедить Визенгамот в собственной невиновности и заставить всех поверить в необходимость принятых им мер, он даже отказался от помощи адвоката и заявил, что способен защититься от обвинений самостоятельно. Как именно Дамблдор собирался это сделать, какие козыри имел в рукаве, планировал ли выкрутиться, прибегнув ко лжи, или надеялся на вес своего авторитета – неизвестно, однако ситуация вышла из-под его контроля. Заседание Визенгамота прошло не так, как ему это виделось. Так что он вполне ожидаемо потребовал повторного рассмотрения его дела. Правда, Снейп не понимал, на что Дамблдор рассчитывал, ведь было ясно как день, что Темному Лорду ничего не стоило повторить процедуру с избыточной дозой Веритасерума и тем самым свести на нет все трепыхания своего оппонента, попавшего в цепкие руки закона.

Северус, разбуженный вызовом через сквозное зеркало, сразу сообразил, что произошло что-то из ряда вон выходящее, иначе его не стали бы тревожить ни свет ни заря после сложного дня – накануне в Хогвартсе принимали последний экзамен у выпускников. Сообщение о практически безнадежном состоянии здоровья Дамблдора взбодрило не хуже чашки крепкого кофе. Уже через минуту Северус был одет, а самопишущее перо закончило строчить записку Минерве МакГонагалл с предупреждением о вынужденном отсутствии на завтраке. Зачаровав готовый пергамент так, чтобы тот переместился из его апартаментов в Большой зал и появился там на столе перед местом директора аккурат к началу утренней трапезы, Снейп поспешил к Поттеру – при таких обстоятельствах не стоило без него отправляться в Министерство.

***

Дамблдор выглядел до крайности плохо. Несмотря на выпитое им зелье, он не мог перестать думать о том, что его конец близок, о чем ему не составило труда догадаться по бегавшему взгляду целителя, так и не давшему четкий ответ, есть ли возможность исправить ситуацию и снова надежно заблокировать проклятие, поразившее руку.

– Я не могу сейчас умереть, – шептал Дамблдор на грани слышимости синими губами. – Я все равно вернусь и докажу, что был прав. Том не может меня победить, ведь он – мое творение.

Северус и Гарри в компании Никоделауса и еще пары вампиров затаились в тени, наблюдая за агонией великого светлого колдуна, десятилетиями влиявшего на умы юных волшебников, учившихся в возглавляемой им школе, и активно вмешивавшегося в политику магической Британии. Снейпу было достаточно одного взгляда, чтобы понять – его многослойные чары, позволившие Дамблдору прожить лишний год, вот-вот падут. Не прошло и получаса, как в камеру вошел Волдеморт в сопровождении Тикнесса, уже не в первый раз послужившего ему универсальным пропуском, и тут же демонстративно запечатал дверь специальными чарами от подслушивания, давая понять, что намерен вести конфиденциальный разговор.

– Ты, наверное, мечтал, что у твоего смертного одра соберутся благодарные ученики и будут лить слезы, жалея о твоей кончине, не так ли, Альбус? Ну что же, по крайней мере, я – один из тех, кого ты учил, так что довольствуйся доступным, – Темный Лорд, убедившись, что привлек внимание, сбросил с головы капюшон, расстегнул верхние пуговицы мантии и, подцепив пальцами цепь из крупных звеньев, снял с шеи амулет, возвращая себе человеческий облик. – Что, удивлен? – он скосил глаза на Тикнесса, едва не раскрывшего рот от неожиданности увиденного, но решил, что поговорит с тем позже, а заодно и возьмет с него клятву – свою тайну следовало пока надежно беречь. Естественно, можно было не приглашать без пяти минут министра в камеру, но Темному Лорду требовался важный свидетель собственной лояльности к многолетнему врагу – в будущем этом могло пригодиться.

Расширившиеся глаза Дамблдора яснее ясного демонстрировали его шок от увиденного.

– Ты вернул себе облик. Как? – пораженно прошептал он.

– Тебе этого не понять своим скудным умишком, старик. Я – величайший волшебник столетия, а не ты! Я! – довольно приятное с виду лицо Темного Лорда лучилось самодовольством. – Однако я пришел не только для того, чтобы развлекать тебя метаморфозами с моей внешностью. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но я не заинтересован в твоей смерти так рано. Так что соберись с силами и протяни еще хотя бы с полгода. Обещаю, ты не попадешь в Азкабан. У тебя будут самые лучшие целители, я позабочусь об этом.