— Кун торв ог вольдект виль ваэрэ на[4], — прорычала она, впиваясь ноготками в загорелую шею. Светлые глаза северянки метали молнии. Кажется, разозли ее еще чуть-чуть и в хибару ударит кривая небесного огня. Брауну показалось это забавным, что такая хрупкая козочка угрожает ему с таким бесстрашием. Если бы он только захотел, она бы уже сладко стонала под ним, громко выкрикивая его имя и царапая пальчикам плечи. Но сейчас пирату нужно было от нее нечто иное.

— Тише, милая, это не то, о чем ты подумала, — широко улыбнулся пират, пытаясь успокоить девушку, но рука на его горле сжалась сильнее. Придушить не придушит, но приятного мало.

«Хотя, хрен тебя разбери, о чем ты там думаешь», — про себя добавил он.

— Хэр трэнгер ду икке континэнтэт, слик эт яг кан бли тат мэ макт ог утэн эттерспёршиль! Йэ эр дотте ав Яль, икке ан тинг, дритт![5]

Морской волк уже приготовился подмять хрупкое девичье тело под себя, когда дверь резко распахнулась, грохнув о стоящий у стены стул. В проеме стоял высокий широкоплечий норманн с короткой бородой и светло-пшеничной копной волос, которая в свете холодного солнца отливала жемчугом. Голубые глаза северянина тревожно метались от пирата на полу к оседлавшей его девушке, а в руке мужчина сжимал изогнутый топор, такие Морган видел у его собратьев самолично, когда сталкивался с ними по делу и знал, как точно его можно метнуть в нерадивую башку неприятеля.

— Герди, сом шьйэ эр?[6] — голос мужчины показался южанину отдаленно знакомым. Он пристально вглядывался в приятные черты лица норманна, но упорно не мог вспомнить, при каких обстоятельствах им довелось столкнуться. При первом взгляде в белобрысом северянине ничего такого не было, его сородичи толпами ошивались на пиратских рынках и в портах, где сбывали краденое, ведь все знали: норманны не чураются никакой торговли; но чем-то он неуловимо отличался. То ли дело было во взгляде ясных, как утреннее небо глаз, обрамленных светлыми ресницами, то ли в четкой, будто высеченной из камня, линии скул и носа. Морган не знал, но чувствовал, и это заставило его примирительно вскинуть ладони вверх и перестать скалиться как шакалу.

После этого северянин облегченно вздохнул, и легким движением кисти вогнал топор лезвием в пол. Девушка, видя все это, возмущенно засопела, а затем легко вскочила на ноги.

— Хан вилле ха мэг тиль о вайинэрэ,[7] — только сейчас, когда девушка подбежала к мужчине, Морган заметил, что в руке у нее был широкий короткий нож, каким обычно охотники свежуют дичь. Норманнка капризно надула губы, прижимаясь к мужу, словно не она мгновением раньше пыталась придушить южанина.

— Барэ сэ по хан, — снисходительно проговорил норманн, обнимая девицу за плечи, — Хан эр о то борт ну унде бэльтэстэдэт. Хан эр и беху утен хьйэльп ав хьёре кан икке, фо икке рёре он квинне. [8]

— Мэн хан прёвдэ[9], — буркнула девушка. Белобрысый северянин покачал головой и шагнул к Моргану, который только сейчас с ужасом понял, что не чувствует ног. Да какого дьявола, он вообще ничего не ощущал, словно нижней части не было вовсе! Браун спешно глянул вниз и обмер — он был абсолютно голый, а присевший возле него дикарь этого, казалось, не замечал.

— Как себя чувствуешь? — без малейшего намека на норманнский акцент спросил северянин, начиная ощупывать остолбеневшего пирата. Он видел, как длинные пальцы касаются кожи, но не ощущал этого. Даже когда норманн провел ладонью по особо чувствительному месту на внутренней стороне бедра, в паху Брауна не заныло с привычной сладостью. Не было ничего.

— КАКОГО ХЕРА?! — взревел пират, пытаясь сесть, но тут же едва не завалился на бок, благо белобрысый вовремя придержал его плечом. Морган беспомощно ткнулся носом в шерстяную рубашку северянина, судорожно пытаясь осмыслить происходящее.

— Все нормально, — бородач похлопал его по спине и закинул на себя руку пирата, — Не бойся, это пройдет. Герди, помоги мне его поднять.

— Еще чего, — буркнула на всеобщем девушка, скрещивая руки на груди. Мужчина красноречиво поднял светлые брови и укоризненно посмотрел на супругу. Ее хватило на пару минут, но потом она, закатив глаза, все же помогла поднять растерянного капитана, чтобы отнести его обратно в постель.

— Герди, Улле скйольд дэг эр… — послышался из распахнутой двери звонкий детский голосок, а когда все трое дружно повернули в ту сторону голову, то увидели покрасневшую девчушку с горящими глазами, которая указывала пальчиком на нагого пирата. - Охо, хан эр энда мэр энн Бьёрн![10]

— Элла?! — разом гаркнули белобрысый и девица. Да так, что у Моргана едва не заложило уши.

— Скажи спасибо, что он не знает языка, — строго сказал ребенку норманн, утаскивая пиратское тело на постель и аккуратно его укладывая. Супруга стыдливо отводила глаза, но нет-нет бросала на крепко сложенного южанина быстрые взгляды.

— Повторить? — без доли стеснения спросила девчушка, подсаживаясь на стоящий подле кровати стул и нетерпеливо на нем ерзая.

— Нет! — испуганно дернулся беловолосый норманн, тут же беря себя в руки и устало потирая переносицу, — Не надо, Элла. Он этого не оценит.

Шок от произошедшего отпустил Брауна и теперь он удивленно наблюдал за тем, как «чисто» говорят эти дикари на Всеобщем.

— Дядька! — рявкнула девочка замершему мужчине прямо в ухо, — а ты не помер, потому что такой большой, или потому что тебя Лау наш вылечить?

— Чего? — не понял Морган, затравленно оборачиваясь на источник шума в виде светловолосой малышки с аккуратными косичками, свернутыми «барашками» на затылке. Элла с неподдельным интересом разглядывала пирата, словно он был для нее неведомым зверем.

— Ну, тебя ведь игерн за попу кусать, и ты чуть не помер. А не помер потому что ты такой большой и сильный, или потому что тебя наш Лау вылечить? — как маленькому повторила девочка.

— Э…

— Моя йента, — Лау, как называла белобрысого девчонка, присел возле ее стула на колено и склонился к маленькому розовому ушку, — в беличьем дупле закончились орехи и вашим пушистым подданным, как мне кажется, нужно помочь.

Лицо Эллы сразу приобрело царственное выражение, а маленький носик задрался чуть ли не к потолку.

— И как же мне это сделать, почтенный сейдман? — с необычайной важностью спросила девочка. Лицо Моргана продолжало вытягиваться.

— Думаю, насыпать этого им в домик, — норманн вытащил из-за спины маленький туесок с лесными орешками. Вся напускная серьезность девочки тут же испарилась, а в зеленых глазенках зажегся азарт, присущий лишь маленьким детям. — Только чур, — мужчина спешно отдернул руку от детских пальчиков, — все самой не лопать!

Элла оживленно закивала, и, как только заполучила заветный туесок, вылетела из дома, будто ее и не было. Белобрысый расплылся в довольной улыбке, провожая ребенка теплым взглядом.

— Ох, ог квикк экорн,[11] — вздохнул он и рывком сел на постель к Моргану, который пребывал в легкой прострации от происходящего. — Пить хочешь?

Южанин как-то не сразу сообразил, что норманн обращался к нему. Беловолосый сын севера настороженно смотрел на Брауна, словно тот сейчас захочет на него набросится. Прочистив пересохшее горло, морской волк коротко кивнул, а когда у него под носом оказалась большая чашка с водой, то жадно припал к ней губами. Жажда накатывала волнами с каждым глотком, будто прибой, и, чем больше он пил эту слегка горьковатую воду, тем больше хотелось еще. Протянув норманну пустую посуду, Морган благодарно кивнул.

— Я знаю, что ты хочешь еще, но прости, пока нельзя, — белобрысый отставил пустой бокал на табурет и снова обернулся к своему гостю. — Как тебя зовут?

— Мор…тимер, — на мгновение замявшись, соврал пират. Норманн подозрительно нахмурился. — Мортимер Лоуренс, я матрос на торговом судне, что шло мимо вашего…

— Исбиткант[2], — подсказал Лау.

— Да, точно. Исбиткант, извиняй, в башке такая каша.

— Неудивительно, — хмыкнул норманн, — Не дотащи я тебя вовремя с капища, ты мог лишиться, в лучшем случае рассудка. В худшем — отправиться к праотцам.