Размах действий вновь поражает. Ни с того, ни с сего князь, основные владения которого лежат в районе современной Керчи и Феодосии, отправляется за тридевять земель (800 км по прямой), чтобы обобрать прячущееся в лесах и явно не самое богатое племя. Как будто негде было поискать добычи и славы поближе! А потом опытный воин, бросавший вызов самому ромейскому базилевсу, гибнет в схватке лесовиками. Не будет ли более логичным поискать загадочный Искоростень где-нибудь поближе к Тмутаракани – доменному владению Игоря? Почему бы не предположить, что Искоростень, или Коростень – это, скажем, греческий Херсонес, известный по позднейшим русским летописям как Корсунь? Тот самый, на берегу Крыма, в нескольких сотнях метров от нынешнего Севастополя?

Почему не предположить, что «Искоростень» – это искаженное северным произношением наименование «Херсонес»? Тем более что в такой транслитерации название становится для варягов осмысленным: в названии города угадываются скандинавские корни: «skarfr» – «утёс» и «sten» – «камень». То есть для Игоревых норманнов Херсонес-Искоростень – это «Камень (каменная крепость) на утёсе».

Похоже? Очевидно, да!

Херсонес (нынешний Севастополь) – это стратегический пункт всего Черноморья, идеальный трамплин на прыжка на Константинополь. Примириться с потерей этого города ромеи не могли, и не удивительно, что они подловили Игоря, как и, впоследствии, его сына Святослава, в ловушку и уничтожили.

Борьбу продолжила вдова Игоря Ольга. Карательную экспедицию на Херсонес возглавил лучший норманнский полководец Свенельд – тот самый, который был опекуном Игоря и который покорил уличей. Но на этот раз военная удача изменила ему: Херсонес остался под властью Византии, а история о том, что Ольга сожгла Искоростень при помощи воробьев, к хвостам которых привязали горящую паклю – типичная уловка казенных летописцев с целью поддержания реноме работодателей (сравните с мифами о троянском коне, сожжённых зеркалами римских кораблях и с десятками других удивительных военных хитростей, невозможных в реальной жизни).

Тем не менее, история Ольги любопытна как еще одно подтверждение существования норманнского предгосударства в Причерноморье.

По канонической версии молодой князь Игорь отправился на охоту в окрестностях Пскова, заблудился в лесу, в своих плутаниях вышел к переправе, где и встретил псковитянку-паромщицу Ольгу, которая перевезла его на другой берег и помогла найти свиту. Дальше – все по канонам мыльных сериалов: юный князь влюбляется в простолюдинку, женится на ней и живет долго и счастливо, пока не гибнет от рук коварных древлян.

Смак этой истории заключается в том, что в древней Скандинавии (но не у славян!) обслуживание паромных переправ было женской профессией. И паромщицы брали плату с пассажиров не только деньгами, но и «натурой» – интимными отношениями.

То есть история знакомства Игоря с Ольгой – типичная скандинавская жизненная ситуация – разумеется, более древних времен, чем период норманнского владычества в Причерноморье. Да и Ольга навряд ли была псковитянкой и простолюдинкой.

Возвращаясь к истории с географией, заметим, что в славянских землях, раскинувшихся от моря до моря, многие города носили однокоренные названия. Например, город, располагающийся на равнине, то есть на плоской местности, называли Плесков. Но в языках разных племен это название искажалось. Так возникли восточнославянский Псков, чешский Пльзень, болгарская Плиска.

Наверняка на территории Болгарии были и другие города, названия которых схожи с названиями городов днепровской Руси. Например, Киев – изначально любой населенный пункт, огражденный кольями – «киями». То есть, – острог. Каковое слово уже в более близкие времена превратилось из имени нарицательного в имя личное – название города – Острог.

Возможен и другой вариант. На территории нынешней Польши, в среднем течении Вислы, находится область Куява, на которой жило племя куявичей (или куявьян). Можно смело предположить, что представители этого племени, подхваченные Великим переселением народов, немало постранствовали по Восточной Европе, оставляя на своем пути населенные пункты с созвучными названиями. В том числе и парочку-другую Киевов. Один – на Днепре, другой – на Дунае.

Есть и третья версия. Собственно, в западнославянских языках «куява» – это слой плодоносной земли. Так что любой город, расположенный в плодородной местности, мог бы называться Куявым. Или Киевым.

Можно предположить, что на территории нынешней Болгарии и в землях уличей водились и Новгороды, и Переяславли, и пр. Не исключено, что скифы, которые дали однокоренные названия (Днепр, Дон, Дунай, Днестр) всем рекам Восточной Европы, называли какой-нибудь из притоков Дуная Днепром. Или же летописец XII или XIII веков, сидя в Киеве на Днепре, относил все события времен первых князей именно к днепровскому Киеву, уже не подозревая, что города с похожими названиями могли быть на берегах Дуная.

Плиска же в VII-IX вв. была не просто городом, но столицей Болгарии; да и историческая Ольга навряд ли была простолюдинкой – обычно ромейские императоры не изъявляют желания на пару с патриархами заниматься крещением безвестных девиц из сельской глубинки (история о том, что Ольгу крестил сам базилевс вошла даже в церковные книги). Как минимум, она должна была принадлежать к царственному роду одной из вассальных стран Византии.

Картина видится такой: вторжение норманнов (поход Свенельда) в Болгарию и ладейные набеги на побережье заставило болгар прибегнуть к стандартному приему той поры: ради мира выдать замуж за главаря супостатов одну из принцесс царствующего дома. Это было почетно: при хане Пресиане Болгария находилась в зените своего могущества; она владела почти всей европейской частью тогдашней Византии!

Итак, она звалась Еленой (таково официальное имя этой девушки, полученное при крещении); не исключено, что ради того, чтобы потрафить молодому и агрессивному Игорю, болгары устроили в окрестностях Плиски спектакль с романтическим знакомством на переправе с древнескандинавским антуражем.

Ольга («Хельга» – «Святая») – скорее, никнейм, обретенный в замужестве: то ли ей приходилось слишком много терпеть от своего мужа-викинга, то ли слишком усердно пыталась обратить в христианство Игоря и его братву.

В рамках ближайшей перспективы эта матримониальная проделка болгарам удалась: Игорь переключил свою агрессивность на ромеев, стал важным союзником в затяжной борьбе аспарухидов против их константинопольских суверенов.

Благодаря своему имени считается первым славянским князем из рода Рюриковичей, хотя отец его был типичным норманном, мать (скорее всего) – болгаркой из рода хана Аспаруха. Впрочем, в византийских хрониках его имя передается как «Свентослав» или «Свендослав». В каковой транскрипции можно угадать и типично скандинавское имя «Свенлейф».

Имя это составное: «Свен» переводится как «Молодой», «Лейф» – «Последователь». Иными словами, имя князя расшифровывается как «Молодой наследник», «Кронпринц» – вполне подходяще для единственного отпрыска Игоря и Ольги! А буковка «т» («д») в середине имени не случайна и еще раз подчеркивает датское происхождение династии Рюриковичей: у датчан, в отличие от остальных скандинавов, принято произношение слова «молодой» («младший товарищ», «компаньон») как «svend».

Борьба между византийцами и болгарами не прекращалась, и царьградские хитрецы надумали обратить против болгар их собственную проделку: пригласили Святослава навести порядок в Болгарии, намекнув ему, что по матери он имеет все права на престол в Плиске – не случайно же князь называл Переяславец на Дунае «серединой» своей земли.

Святослав на приглашение откликнулся, но «наводить порядок» не стал. Вместо этого захватил Доростол (позднейшую Силистрию) и несколько городков в нижнем течении Дуная, создав очень удачный плацдарм для набегов на Царьград.