Я тихонько выдохнул сквозь сжатые зубы. Да, Малвани прав: это всё меняет.

— Что говорится в письме?

— Я пока не знаю, только получил сообщение. Я собираюсь отправиться в издательство «Таймс», как только покончу со всем здесь, — произнёс он и посмотрел мне прямо в глаза. — Я хочу, чтобы ты работал над этим делом, Зиль.

Я молчал.

Малвани криво усмехнулся.

— Это дело как раз для тебя — убийство без капли крови.

Естественно, Малвани знал мою тайну — меня всегда начинало тошнить при виде крови. Да, в моей профессии это было проблемой, но мне хотелось думать, что я её удачно скрываю.

— Значит, сделаешь официальный запрос, чтобы меня прислали тебе в помощь?

— Даже больше — я хочу, чтобы ты возглавил расследование наравне со мной. Полагаю, без тебя в Добсоне справятся.

— Думаю, да.

В моих словах сквозил сарказм. В Добсоне с самой зимы было всё тихо и спокойно; не произошло ничего, с чем бы не мог справиться другой офицер нашего участка, состоящего из двух полицейских.

Иногда я подумывал снова перебраться работать в город. Навсегда.

Но потом я осознавал, что для этого ещё слишком рано.

— Ты ведь будешь в порядке, если подключишься к этому делу? — Малвани задал вопрос вроде мимоходом, но я видел, как он внимательно наблюдает за мной в ожидании ответа.

Малвани знал, что женщина, на которой я собирался жениться, погибла во время катастрофы на борту «Генерала Слокама». Как и тысяча других пассажиров, умерших во время пожара на пароходе 15 июня 1904 года.

И хоть моя боль потихоньку стихала, а соболезнования соседей по Нижнему Ист-Сайду уже не ранили так остро, я понимал, что некоторые определённые части города — и дела с жестокими смертями молодых девушек — возвращали мне воспоминания, от которых я хотел поскорей избавиться.

Я сжал челюсти, и не стал отвечать на вопрос Малвани.

Вместо этого я понизил голос, чтобы полицейские, собирающие в нескольких метрах от нас улики, не стали невольными свидетелями нашего разговора.

— Под твоим командованием сейчас находится куча детективов, и все они толковые и не нуждаются в моих подсказках. Так зачем тебе я?

— Частично из-за доверия и преданности, — признал Малвани и нахмурился.

Он окинул взглядом комнату и работающих полицейских.

— В моём подчинении находятся прекрасные офицеры. Но они пока не мои люди. Пока не мои.

— Ясно. А ещё из-за чего?

Малвани нахмурился ещё сильнее.

— Потому что есть нечто в этом деле, что масштабнее и сложнее, чем смерть одной — точнее, двух — актрис.

Он тряхнул письмом на голубой бумаге.

— Нутром чую. Надеюсь, что не прав. Но боюсь, что это только начало.

Он на пару секунд замолчал, давая мне осознать сказанное, а затем наши взгляды встретились, и он продолжил:

— Ты не единственный человек, которому я доверяю. Но я знаю, что ты единственный, у кого хватает умений и навыков, чтобы помочь мне раскрыть это дело.

Ну как я мог отказаться после такого комплимента?

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Девятнадцатый участок, 30-я улица.

Малвани заранее позвонил в здание участка, поэтому меня там уже ждали.

Это было переполненное людьми, ветхое здание на Тридцатой улице — всего в нескольких кварталах к югу от театра.

Разрабатывался план строительства нового, современного здания через дорогу, но работы столько раз откладывались на неопределённый срок, что это уже стало шуткой среди служащих.

В существующем же здании любое пространство было дефицитным, поэтому я не стал жаловаться на тесную комнату без окон, где меня ждал Тимоти По.

Запах внутри был спёртым, с нотками пережаренного кофе, но в интересах сохранения тайны следствия я был вынужден закрыть за собой дверь.

Я взял деревянный стул с облупившейся краской, придвинул его к металлическому столу сел и взглянул на сидящего напротив мужчину.

Скорей всего, он был моим ровесником — лет тридцати — но тонкие черты лица делали его моложе.

Он отбросил назад тонкую прядь светлых, немытых, закрывающих глаза волос, чтобы лучше меня видеть, и я заметил пересекавшие его лоб тревожные морщинки и красные, опухшие глаза.

Он встретился со мной пустым взглядом.

— Вы хотите со мной поговорить, — без выражения произнёс он.

Я кивнул и представился:

— Меня зовут детектив Саймон Зиль. А вы, если я правильно понимаю, Тимоти По.

Мужчина кивнул.

— Вообще-то, это сценическое имя. Настоящее моё имя Тим Краучхайм.

Я частенько посещал театры и знал, что актёры и актрисы постоянно брали себе новые имена, особенно если данное при рождении имя было длинным или сложно произносимым.

— Значит, вы взяли фамилию По, — заключил я.

— Перед моим первым выступлением директор театра попросил меня выбрать что-то простое и короткое, — Тимоти снова отбросил назад волосы. — К тому же, я всегда любил его поэзию.

Я внутренне застонал.

Подобные комментарии только сильнее уверят Малвани, что именно По ответственен за убийство двух актрис и написание писем со стихотворными строками.

— Вы находитесь под следствием из-за свидетельств, связывающих вас с убийством Анни Жермен, — сказал я прямо, вытащил из кожаного чемоданчика записную книжку и карандаш и положил их на стол перед собой. — Где вы были прошлой ночью, начиная с десяти часов вечера?

Он взглянул на меня без всяких эмоций.

— Можете начать с чего пожелаете, — предложил я.

Он несколько раз быстро сжал и разжал длинные, тонкие пальцы.

— Я был в театре до одиннадцати тридцати, потом отправился домой и спал, пока этим утром ко мне не нагрянула полиция. Это было где-то после девяти утра. Вы же понимаете, в театре мы всегда ложимся поздно.

Он на секунду перевёл на меня взгляд и снова уставился на столешницу.

— Они задавали мне вопросы о Анни Жермен, — произнёс он еле слышным шёпотом. — Ужасные вопросы. Никто не должен выслушивать такие вопросы о своих друзьях.

— Как давно вы её знали?

— Около восьми лет, — он слегка улыбнулся, вспомнив то время. — Мы играли главные роли в спектакле под названием «Любимое хобби».

— Для вас мисс Жермен была просто коллегой, или вас связывали более личные отношения?

Я сделал ударение на слове «личные», ожидая реакции Тимоти По, но тот не смутился.

— Она была просто знакомой, ничего больше. Мы несколько раз играли вместе в спектаклях. Последний раз прошлой осенью.

Он тяжело вздохнул и крепко сцепил пальцы.

— Знаете, как её убили?

Я не ждал, что мистер По мне ответит что-то стоящее. В конце концов, даже доктор Уилкокс пока не мог дать окончательного заключения.

Но мне была важна реакция Тимоти на мой вопрос.

Он казался неуверенным, в замешательстве, но когда он, наконец, заговорил, я не заметил ни одного признака того, что он сознательно утаивает важную информацию.

— Не знаю. Полиция мне ничего не рассказала, — он на секунду запнулся. — Как вы думаете, они же не отправят меня в «Гробницу»? Я там не выживу, я в этом уверен.

У Тимоти начали дрожать руки, и он зажал их между колен.

— Я поговорю об этом с капитаном участка и всё узнаю, — мягко произнёс я. — Но сначала мне нужно задать вам ещё пару вопросов, хорошо?

По согласно кивнул.

— Вы знаете Элизу Даунс?

— Я слышал её имя, потому что полицейский, который первым меня опрашивал, упоминал его, — ответил мужчина.

— Но вы никогда не встречались с ней лично? — я облокотился о столешницу и заглянул Тимоти прямо в глаза, ожидая ответа.

— Нет, — он ответил быстро, не раздумывая.

Он казался настолько искренне выбит из колеи направленными на него подозрениями, что я решил давить на него чуть меньше.

Мне потребовалось всего минут пять, чтобы узнать ключевые факты его жизни.

Тимоти всегда хотел работать на сцене, это было целью его жизни. Началось всё с водевилей, но вскоре он понял, что его истинное предназначение — остроумные комедии, которые ставят на Бродвее.