Катарину Арагонскую с небольшим штатом прислуги, состоявшим из шпионивших за ней людей, поселили в скромный замок, ранее жилище бывшего английского посла в Испании. Отвергнутая королева проводила время в молитвах и вышивании дорогих покровов для расположенных в округе церквей. Опасаясь отравления, бедная женщина не ела и не пила ничего из того, что подавали ей на стол слуги, а питалась исключительно пищей, приготовленной под ее личным присмотром в ее комнате доверенной камер-фрау.

К разочарованию Генриха, Анна родила девочку, будущую королеву Елизавету I. Дальнейшие две беременности закончились мертворожденными младенцами, и Генрих серьезно задумался о том, чтобы заключить новый брак. К тому же Анна не была покорной и послушной женой, она могла прилюдно начать пререкаться с супругом и возражать ему, чего тот совершенно не переносил. В январе 1536 года в полном забвении тихо скончалась Катарина Арагонская. Теперь король, как вдовец, начал проявлять все большее внимание к фрейлине своей жены, невидной, но спокойной и добродетельной девушке благородного происхождения, Джейн Сеймур. Однако его брак с Анной церковь считала действительным, и Генрих во всеуслышание заявил, что жена принудила его к венчанию, прибегнув к колдовству.

Он учредил тайную комиссию, которой было поручено собрать сведения о неподобающем поведении Анны. 1 мая она была арестована и заключена в Тауэр. Ей предъявили совершенно необоснованное обвинение в 5 случаях нарушения супружеской верности, кровосмесительной связи с собственным братом Джорджем Болейном и участии в заговоре с целью убийства короля. Обвинение также было предъявлено соучастникам, придворным Фрэнсису Уэстону, Генри Норрису, Уильяму Бреретону и Марку Смитону. Обвиняемые, за исключением Смитона (по-видимому, не выдержавшего пыток), отрицали свою вину. Впоследствии историки выяснили, что все мужчины, проходившие по делу, имели сильно выраженные гомосексуальные наклонности. Однако обвинение в содомии им не было предъявлено по понятным причинам – это делало несостоятельной версию нарушения Анной супружеской верности.

15 мая состоялся суд, на котором был вынесен смертный приговор Анне и обвиняемым вместе с нею. Сначала в исполнение был приведен приговор соучастникам, затем 17 мая были казнены Анна и ее брат. В качестве особой милости для казни королевы в Лондон привезли из Кале французского палача, который действовал топором и был способен прикончить свою жертву с первого взмаха. Английские мастера заплечных дел пользовались мечом, и нередко несчастный приговоренный к смерти отдавал Богу свою нагрешившую душу лишь после трех-четырех заходов.

30 мая Генрих обвенчался с Джейн Сеймур.

Новой жене не суждено было долго радовать короля, судьба отмерила ей всего 18 месяцев. Ее коронование Генрих предусмотрительно отложил на время после рождения наследника. Джейн действительно родила долгожданного сына, которого окрестили Эдуардом, но через две недели, 24 октября 1537 года, скончалась от родильной горячки.

Как король, так и его придворные считали, что наличие единственного наследника короны угрожает стабильности престолонаследия, а потому королю следует вновь жениться. Уже зимой 1537/38 года начались активные поиски невесты.

Надо сказать, что Генрих, неумеренно предававшийся чревоугодию и, по-видимому, рано заработавший сахарный диабет и другие болезни, постепенно превращался в совершенно неописуемого монстра. Объем его грудной клетки дошел до 145 см, талии – 137, вес – 250 фунтов. Некогда неутомимые, проворные, жадные до танцев и физических упражнений ноги болели, на одной образовалась незаживающая язва, которую постельничие трижды в день смазывали всякими снадобьями и перевязывали свежими бинтами. Генрих уже давно потерял свою былую привлекательность, но к будущей жене предъявлял высокие требования. Разумеется, бурная семейная жизнь создала ему зловещую репутацию, и невесты, в сторону которых он было обращал свой похотливый взор, без стеснения отпускали по его поводу нелестные шуточки. Например, недавно овдовевшая шестнадцатилетняя герцогиня Кристина Миланская, племянница австрийского императора, заявила, что, будь у нее две шеи, уж тогда бы она могла отдать одну в распоряжение короля Англии. Рослая француженка Мария из герцогской семьи де Гизов ответила отказом, объяснив, что, хотя она и высока ростом, но шея у нее слишком короткая. Английские дипломаты предусмотрительно закидывали удочку у родителей многих кандидаток, но получали либо решительные отказы, либо уклончивые ответы.

К этому времени политическая обстановка в Европе приняла неблагоприятный оборот для Англии. Вражда между императором Карлом V и Францией начала затухать, папа Павел III выступил в поддержку мятежников на севере Англии. В начале 1539 года образовался антианглийский альянс, и королевство осталось в политической изоляции без союзников. Томас Кромвель, английский министр, направлявший внешнюю политику Англии, нашел все-таки потенциального союзника в лице герцога Клевского. Его небольшие владения были стратегически благоприятно расположены в низовьях Рейна с выходом на морское побережье вследствие объединения с герцогствами Юлих, Берг и Гельдерн. К тому же Кромвель надеялся закрепить этот союз браком с сестрой герцога Вильгельма Анной.

Герцог Клевский был весьма привержен идее заключения союза с Англией и буквально загорелся выдать сестру замуж за английского короля. Однако мать Анны, вдовствующая герцогиня, выступала против того, чтобы бросить в объятия грубого, подозрительного, развратного и деспотичного короля свою простодушную и добросердечную дочь. Сама Анна, проявлявшая живой интерес к политической деятельности брата, надеялась, что «покорное послушание и смиренная кротость» одержат верх над порочными наклонностями Генриха.

Анна вместе со своими двумя сестрами получила строгое религиозное воспитание, но светское было очень ограниченным: она писала и читала лишь по-немецки, не играла на музыкальных инструментах и не ведала, что есть премудрости поведения в изысканном обществе. Надо сказать, короля предупреждали о том, что «хотя она и получила хорошее образование, но в Германии не заботятся обучать высокородных дам изящным светским искусствам и тонкостям обхождения». Однако Генрих жаждал обзавестись новой супругой как можно скорее, а велеречивые отчеты английского дипломата рисовали раз от раза все более льстиво приукрашенный портрет невесты: «Она затмевает герцогиню Миланскую так же, как златое солнце серебряную луну. Все восхваляют ее добродетели: ее благовоспитанность, ее стыдливость, кои ясно выказывают благостные выражения ее лика». Эти слова вроде бы подтверждались портретом Анны, написанным художником Гансом Гольбейном Младшим. Невеста была не из бедных: за ней давали приданое в 100 000 золотых гульденов, причем 40 000 выплачивались в день венчания, а прочее – в течение нескольких последующих лет. Это было не так уж плохо для английской казны, истощенной неумеренным мотовством короля и Анны Болейн, также не знавшей удержу своим прихотям.

Так что в ноябре был подписан брачный контракт, и Анна отправилась в путь в сопровождении свиты из 263 персон и 238 лошадей. В Кале, которое тогда еще принадлежало Англии, ее встретили со всеми королевскими почестями, но из-за плохой погоды отплытие состоялось лишь 27 декабря. Сгоравший от нетерпения Генрих в сопровождении всего нескольких дворян, закутанных в плащи с капюшонами, поспешил навстречу своей невесте, которую разместили во дворце епископа в Рочестере. Все было представлено так, будто от короля привезли новогодний подарок. Захваченная врасплох Анна с перепугу потеряла дар речи – она вообразила, что ее хотят похитить, – не узнала короля и, придя в себя, пролепетала нечто невразумительное, поскольку не знала ни слова по-английски. Уже первая встреча разочаровала Генриха: он нашел Анну неказистой и угрюмой. Король удалился со своей свитой, чтобы потом явиться к невесте в полном блеске своего величия. Теперь Анна смущенно низко присела перед ним и произнесла подобающие случаю слова приветствия, но будущий супруг тут же заявил Кромвелю, автору этой затеи: