– Ну а теперь покажи, что там из Караташа выпало, – попросил Митрич, когда Андрюшка закончил свой рассказ, совмещённый с "демонстрацией фильма" и мы вдоволь посмеялись.

Андрюшка показал.

Минуты две мы неверяще смотрели на ЭТО, а потом Митрич начал орать.

– Ты что, блин, совсем уже охренел?! – орал Митрич – Ты что притащил?! «Выпала…» Вот просто взяла и выпала?

– И впрямь, – поддержала приятеля Семеновна. – Ты хочешь сказать, что он такую вещь просто так с собой таскал? Непривязанную? В кармане? Да заклинание от невыпадения стоит в миллион раз дешевле!

Андрюшка почему-то виновато развел руками:

– Может, только что приобрел, и привязать еще не успел…

– Блин, мало у нас проблем было, теперь еще и такой вот подарочек упал, как кирпич на голову! – сказал Митрич и выругался.

– А я думал, вы обрадуетесь… – на Андрюшку было страшно смотреть – Она же дорогая, я специально выходил посмотреть, пока вас ждал у данжа. Она стоит, как хороший коттедж в приличном районе.

– Блин, Андрюша, ну ты же уже взрослый человек, – вступила в разговор Светлана, которая до этого что-то лихорадочно просчитывала в уме. – Ты же должен понимать, что в нашем мире людей убивают за гораздо меньшее. И дело даже не в цене, хотя и для олигархов это очень приличная сумма. Дело в функционале твоего приобретения. Такие вещи в принципе не должны попадать в чужие руки. В принципе! У нас и без того перспективы дальнейшей игры были не самыми лучшими, а теперь Караташ точно не успокоится, пока нас не закопает. Здесь или в реале – без разницы.

– А может, это… – почесал в затылке Митрич. – Может, давай ее Барсуку отдадим? Пусть денежные мешки между собой сами разбираются. Тем более, Караташ наверняка нас и без того его агентами считает.

– Сережа, – жалостливо посмотрела на него Светлана, – если эта вещь окажется у Барсука, и он ее примет, это будет означать только одно – в ту же минуту начнется война. Война между бизнес-империями Караташа и Барсука, и не просто война, а война тотальная, война на уничтожение. Барсуку нужна такая радость? Да едва он эту штучку у нас увидит – его служба безопасности передаст нас Караташу через десять минут. Связанными, с кляпами во рту, в комплекте со Штучкой и записями всех камер видеонаблюдения, подтверждающих, что никто из барсуковских людей к Штучке не прикасался. И слова «Вы охренели – в эту блудню меня втравливать?!» будут самыми мягкими из тех, что произнесет очень интеллигентный обычно человек с ником Badger.

– А что же делать?! – жалобно спросил Андрюшка.

– Не знаю! – рявкнула наша командирша. – Не знаю, что делать! Раньше надо было думать! Раньше – до того, как ты ядерную бомбу подобрал и радостно в инвентарь затолкал. Я не знаю, что нам теперь делать! Да, это чисто игровая приблуда, но ты меня прости – у бизнеса сейчас столько в «Альт» заведено, что коммерческих секретов в ней хватит на киллера каждому из нас. Да куда там – на десяток киллеров как минимум! Я не-зна-ю что делать, я не Господь бог, я чудес творить не умею!

– А вдруг там еще нет ничего?! Вы же сами говорите – она не привязана, может, он ее только что приобрел? – Андрюшка хватался за все возможные соломинки.

Светлана покачала головой:

– Она активирована. Это значит, что все там есть, не строй иллюзий, Андрей.

У Андрюшки уже тряслись губы, и на него в буквальном смысле было страшно смотреть.

– Слушай, Света, ну хватит! – не выдержал я. – Что ты пацана кошмаришь, в чем он виноват? Никакой бомбы он не подбирал, сама знаешь, все выпавшее сразу в инвентарь падает. Даже если бы он ее из инвентаря вытащил и на столе оставил, это бы уже ничего не поменяло. Ты правильно сказала – такие вещи в принципе не должны попадать в чужие руки. А если уже попало, то без разницы – сразу вернул или с собой упер. Все равно не отстанут, пока наизнанку не вывернут.

– Ну да, ты прав, Митя – нехотя признала директорша. – Прости Андрюша, что-то я сорвалась. День сегодня уж больно насыщенным событиями выдался, так никаких нервов не хватит. Плохо только, что нас всех в реале вычислить – нефиг делать, Караташу небось уже и твои контакты, и адрес нашей богадельни на блюдечке с голубой каемочкой принесли. Ладно, все, забыли. Вещь игровая, все равно основные разборки в игре будут. А в игре у нас по крайней мере есть возможность заныкать аватары так, что их никто не найдет. Про подземелье со скелетами, я надеюсь, никто из вас никому не растрепал?

И она обвела нас грозным взглядом. Мы все покачали головой, глядя честными глазами.

– Ну так пошли туда! – с раздражением буркнула Света. – Второй этап квеста сам собой не сдастся. А я пока подумаю, что можно сделать.

– И не кисни, Андрюха! – Митрич вдруг улыбнулся и потрепал волосы нашего паладина. – Нет таких задниц, из которых нельзя было бы вылезти, это тебе любой солитер подтвердит!

– Ох, Сапожина, как меня достал твой казарменный юмор, знал бы ты! – поморщилась Семеновна. – Но по сути ты прав, всегда можно если не решить проблему, то минимизировать вред. Это я тебе, голуба, говорю как терапевт!

– Ты же хирург? – озадаченно поинтересовался Митрич.

– Дремучий ты человек, Сапожина. Я бы даже сказала – первобытный! – почему-то мечтательно протянула немка. – Это вообще-то цитата[1]! А хирург в размер не ложится. Или не кладется.

– Ох, договоришься ты когда-нибудь! – беззлобно проворчал Митрич. – Это я тебе, голуба, говорю как прозектор[2]-любитель.

Мы шли ходко, канонада за спиной потихоньку стихала – судя по всему, бой за наш бывший участок шел к концу. Раздражение, вызванное андрюшкиным «подарочком», потихоньку стихало и даже сам сын полка немного повеселел.

– Кстати о квесте, – вдруг встрял Митрич – а что это за пароль нам такой дали? Что-то я про этот «мутабор» слышал, вот только не помню – где!

– Я тоже! Надо у знающих людей спросить, – поддакнула Семеновна, и, ехидно посмотрев на меня, поинтересовалась, – Митя, скажи мне как таксист таксисту, шо ты знаешь за мутабор?

– Эй-эй! – перебил ее Митрич, – ты немка, а не украинка, тебе положено говорить не «шо», а «вас из дас»! Не выходи из роли!

– Да хватит вам! – вмешалась Света. – Нашли, блин, время. Мить, в самом деле – расскажи, что знаешь.

– Ну… – протянул я, поддержав игру, – сколько я помню из своего таксистского опыта, слово это придумал известный сказочник Гауф для своей сказки «Калиф-аист». Вернее, сказка не совсем его, он беззастенчиво позаимствовал ее из «Тысячи и одной ночи», да слово «мутабор» просто взял из латыни, в переводе оно означает «я изменяюсь». В сказке калиф и его визирь нюхали волшебный порошок, произносили это слово и превращались в различных животных…

– Звучит очень подозрительно, – встрял Митрич. – Знаем мы этих любителей волшебных порошков. Пришлют тебе такого, он без порошка заскучает, в волшебного зайца превратится и ускачет куда-нибудь – в побег. А ты, блин, личный состав в ружье поднимаешь и вперед – лес прочесывать в поисках этого орла. Нафиг, нафиг…

– Да погоди ты со своими казарменными мемуарами! – цыкнула на него Семеновна. – А что еще в сказке про мутабор было?

– Да все вроде… Хотя нет – там еще, будучи животным, смеяться было нельзя. Если засмеешься – забудешь это слово и так и останешься аистом. Что, собственно, с калифом и произошло. Пришлось им с визирем искать логово злого волшебника, который, как выяснилось, им этот порошок и подбросил.

– Ох, не нравится мне все это… – протянула Светлана. – Когда будем квест сдавать – чтобы никто даже улыбнуться не посмел!

– Правильно! – поддакнул Митрич. – Пуганная ворона на молоко дует! Кстати, мы уже пришли.

И впрямь – уже рассвело, и два наклоненных дерева, образующих что-то вроде ворот, виднелись метрах в ста от нас.

– Мбвана, – вдруг подал голос Цитамол, о котором все забыли, – а что такое «заныкать аватары»?