– Бестархгетальп Амон убит! – разнеслось над полем.

– Велика же цена этой победы, – огорченно произнес Тайлуг, – Светлого пути тебе в Дхор, Амон и скорого возвращения в Мир Изменений. По дороге вечности мы еще встретимся на перекрестках миров.

Далеко за горизонтом растаяли дымы погребальных костров, возносящих к небу пепел павших в битве воинов.

Хугатон Грифон спешно возвращался в Монтигур. Бойцы понимали – надо торопиться в город, оставленный ими без защиты, и на последний отрезок пути вышли затемно, не дождавшись утра. Благо небо было безоблачным, и ущербная луна освещала дорогу.

Путь близился к завершению. Мысли Тайлуга стремились к дому. Что делает сейчас Агни? Наверное, спит. А может в тревоге ждет его на крыльце? Он улыбнулся. Захотелось ощутить кончиками пальцев тепло щеки своей жены. Заметил, как на мизинце в свете луны блеснул черный камень перстня. В его прозрачной глубине вспыхнула искорка и тут же угасла, подобно маленькой падающей звездочке в ночном небе. Тревога закралась в сердце Тайлуга. Он пришпорил коня. Хугатон вслед за своим командиром прибавил шагу.

Дорога шла на подъем. Отдаленные вершины туполобых холмов проявились в едва заметной, размытой полосе багрового света, напоминающей собой утреннюю зарю. Но время утра еще не наступило. Тайлуг невольно подался всем телом вперед. Его взор был прикован к зареву, которое разгоралось все ярче.

Беспокойный ропот побежал по рядам воинов. Тайлуг, охваченный недобрым предчувствием, окровавил шпорами бока коня.

В воздухе запахло гарью.

«Так не должно быть!!!» – молнией ударила Тайлуга страшная мысль. То, что открылось ему вскоре, потрясло его. С возвышенности он увидел свой город, и этот город был в огне. Длинные языки кроваво-красного пламени лизали темное небо.

Ряды воинов, наполнились яростными криками. Не дожидаясь команды, они неудержимым потоком ринулись в город.

Тайлуг не помнил, как оказался возле дома. В памяти остались огонь, кровь и мертвые тела на улицах, и его дом, не тронутый этим огненным вихрем.

Конь вздыбился перед разбитыми воротами, шарахнулся в сторону, скидывая всадника.

Тайлуг вбежал во двор. У входа в дом на крыльце, залитый кровью лежал смотритель покоев Сирт. Он был еще жив.

– Господин, прости, – прохрипел Сирт. – Не уберег я госпожу. Харс пронзил ее мечом. А твой сын дрался как львенок. Его похитили.

– Кто? Кто напал на город?!

Сирт тяжело захрипел, пытаясь еще, что-то сказать, но смерть сковала его уста.

Тайлуг безумным взглядом скользнул вокруг себя и увидел нескольких своих солдат возле ворот.

– Это были бойцы Криона, – произнес один из них. – Этой ночью они ворвались в город через деревянную стену. Стена сгорела. Командир, там сотни обугленных тел! Никого нельзя узнать.

– А хуги? Где хуги, что обещал прислать Адаульф? Где они?! – яростно вскричал Тайлуг.

Воины молчали.

– Адаульф. Змея подколодная!

Он выбежал за ворота и вскочил на коня.

– Что нам делать, командир? – обратился к Тайлугу гетальп первой хуги Стикс.

– Ищите живых. Тушите пожары, – приказал Тайлуг. – Возлагаю на тебя командование хугатоном. А мне надо встретиться кое с кем.

– Он рванул поводья, и конь понес его к воротам города.

* * *

Железная решетка темницы с лязгом отворилась. Огонь факела ударил по отвыкшим от света глазам.

– Выходи! – услышал Тайлуг оклик стражника и поднялся на ноги с холодного каменного пола, звеня цепью на скованных руках.

Четверо стражников повели его по темным коридорам имперской тюрьмы. Тускло чадили редкие факелы в скобах на сырых стенах. Пахло плесенью и гнилым деревом.

Имперская тюрьма пряталась в подземелье под Храмом крови. Так издревле называлось величественное, овальное в плане мрачное сооружение с трибунами, вмещающими пятьдесят тысяч зрителей и ареной для жертвенных боев. На арене по празднествам дрались Обреченные на смерть. Так в народе прозвали бойцов, проливающих кровь и умирающих на потеху зрителей. Воины эти были из рабов. Многие из них бились достойно, пользовались почетом в народе и, одерживая победу за победой над противниками, оставались в живых долгие годы. Но на каждого сильного есть свой сильнейший, и наступал миг, когда какой-то любимец публики, герой смертельных боев падал, поверженный на песок арены.

Мертвецов сбрасывали с крутого берега в поток Реки Времени. Так завершалось жертвоприношение духу великого Мауронга.

Кроме Обреченных на смерть на арене Храма крови бились за меч вожака Империи лучшие бойцы, возжелавшие заполучить высшую власть. Заключительный и смертельный бой проходил на Холме поединков, что располагался за городской стеной на берегу Реки Времени.

Храм крови возвышался в центре столицы посреди широкой площади, именуемой Сердце дракона. Храм обступали по квадратному периметру площади главные здания города – Дворец высшей власти, башня Небесного спокойствия, Храм Мауронга и Храм воинской славы. От площади, на четыре стороны к четырем городским воротам в крепостных стенах и далее за них пролегли широкие и прямые, как стрелы главные улицы столицы. На трех из них в пределах крепостных стен селились ремесленники, купцы, располагались рынки, склады товаров и постоялые дворы. За пределами стен обитала беднота. Четвертая улица, пронизывающая город на запад и уходящая за его пределы через Врата Воинской доблести к Холму поединков именовалась Копье Создателя. Эта улица была вымощена черным мрамором и застроена домами высшей имперской знати. На ней в дни великих празднеств проходили торжественные воинские парады и триумфальные шествия хугатонов после победы над врагом.

Было время, и Тайлуг участвовал в этих шествиях. Но поток Реки Времени коварен и непредсказуем. Даже умеющих хорошо плавать в нем он нередко разбивает об острые камни препятствий, и дни побед сменяется горечью поражений. Настало время горечи для Тайлуга.

Стража ввела его в большой зал со сводчатым потолком. Это был Чертог высших приговоров. Здесь на медных треножниках горели масляные светильники. В углу Чертога подобно крысе затаился сгорбленный писарь. За широким столом, накрытым пурпурным бархатом восседали трое судей в черных мантиях.

Высший суд в Империи вершили жрецы. На главном престоле, собранном из костей горного дракона восседал верховный жрец Империи Заук. Справа от него на престоле из красного гранита расположился жрец Храма крови – хранитель высшей справедливости жрец Та-Зам. Левый от Заука престол из черного оникса занимал хранитель черепа Мауронга жрец Зоар.

Стражники прикрепили конец цепи, что сковывала руки Тайлуга к железному кольцу в полу и отступили на пару шагов. Наступила тишина. Все трое жрецов в упор разглядывали Тайлуга. Та-Зам пренебрежительно, оттопырив нижнюю губу, Зоар мрачно исподлобья, а Заук сохранял на своем худощавом лике ледяное безучастное спокойствие.

Тайлуг в свою очередь молча смотрел на жрецов, скользя взглядом по их лицам.

– Кронгетальп Тайлуг, ты обвиняешься в преступлении, – произнес Заук после долгого молчания, сверля Тайлуга холодом своих глаз. – Ты готов нам поведать о своих преступных деяниях и признать свою вину?

– Да, – незамедлительно ответил Тайлуг.

– Да? – Заук вскинул брови, изобразив на лице притворное удивление, – Ты признаешься в своей вине полностью?

– Да, – снова незамедлительно заявил Тайлуг. Я виновен в том, что понадеялся на мерзавца Адаульфа. Он обещал прислать на защиту города две хуги. Я виновен в том, что выполнил твой безумный приказ, оставляющий город без защиты. Ты знал, что у нас слабые недостроенные укрепления.

– Как смеешь ты столь дерзко разговаривать с достопочтенным верховным жрецом! – возмущенно подал голос Та-зам. – Ты хочешь сказать, что он виновен в разрушении города?

– Спокойно, достопочтенный Та-Зам, – Заук недобро усмехнулся. – Столь дерзкие речи этого преступника лишь подтверждают, то, что он безумен в своем деянии. Ты перебил охрану наместника, Тайлуг. Не ты ли безумен?