Увидев, что они одни, Мортарион приказал своим капитанам не вступать в бой, пока не прибудут остальные легионы из флота возмездия, однако в космосе не было эскадр предателей - враги находились лишь на пятой планете системы, где основные силы четырёх предавших легионов возводили укрепления. Это встревожило Повелителя Смерти – он не понимал, с чего бы Жиллиман стал отсылать свои корабли прочь? Мортарион ждал, в одиночестве размышляя в своих покоях, а его воины готовились к битве, пока не прибыли Повелители Ночи, а затем и другие легионы, ответившие на зов Гора.
Сам Конрад Кёрз прибыл во главе Повелителей Ночи, но с ним их пришло гораздо меньше, чем ожидал Мортарион. Сперва он заподозрил, что восьмой легион недавно понёс тяжёлые потери в страшной войне, но брат вскоре уверил его, что это не так. Король Ночи не стал объяснять, почему привёл лишь часть легиона, однако Мортарион почувствовал, что его проницательный брат пытается предупредить его о возможности чего-то воистину ужасного. Повелитель Смерти не знал, что мешало Конраду говорить об этом открыто, но всё же приказал своему первому капитану, Каласу Тифону, остаться на орбите и возглавить флот во время грядущей битвы.
Высадившись вместе с первой волной, Мортарион повёл своих сынов прямо на позиции Ультрадесантников, желая бросить вызов самому Жиллиману и задушить блудного брата собственными руками. Но если он ожидал, что Архипредатель лично встретится с теми, кого он предал, то его надежды не оправдались - Робаут остался в крепости и руководил оттуда ходом боя.
Благодаря познаниям Жиллимана в стратегии, потери трёх высадившихся легионов были велики - особенно в случае Гвардии Смерти. Погибли тысячи сынов Мортариона, следовавшие за своим постоянно наступавшим примархом, желавшим лишь свершить возмездие над братом. А затем открылся истинный размах заговора Жиллимана, когда Тёмные Ангелы, Белые Шрамы, Саламандры и Гвардия Ворона высадились на планету и открыли огонь по своим ничего не подозревавшим братьям.
Тогда чёрные пески Иштвана-5 покраснели от крови сверхлюдей, а Мортарион возглавил прорыв выживших из трёх легионов к транспортным кораблям. Он видел, как Конрад Кёрз останавливается, чтобы сразиться с Вулканом и задержать погоню, и сердце Повелителя Смерти холодело с каждым шагом, уводившим его дальше от обречённого брата. И во время отчаянной контратаки он встретился с другим примархом, Джагатаем-ханом, прародителем Белых Шрамов.
Они говорили об этом на Улланоре, когда казалось, что вскоре человечество будет безраздельно властвовать в Галактике. Все присутствовавшие шутили о том, кто же из них победил бы другого в бою. Мортарион, как обычно, молчал. Затем Фулгрим спросил, смог бы Повелитель Смерти одолеть Хана, а Гор, смеясь, ответил, что не может себе представить их сражающимися друг против друга, а вместе они сокрушат всех.
Но сегодня произошло немыслимое. Уже погиб один примарх, Конрад, пожертвовавший собой, чтобы дать лоялистам время отступить. Теперь осталась лишь одна преграда – у нее было лицо его брата, но Мортарион знал, что даже собственным глазам не всегда можно верить.
- Я вижу тебя, - зарычал Повелитель Смерти, когда существо, поработившее тело Хана, отскочило назад, каждым движением насмехаясь над тем, каким ловким был Джагатай при жизни. – Я знаю, что ты сделал. Знаю, что ты такое. Как ты посмел? Как ты посмел?!!!
После Чондакса Хан изменился до неузнаваемости. Теперь он был больше демоном, чем примархом, а душа его была разорвана, побывав на грани смерти после истребления верных легионеров. Не стало ни благородства, ни чистоты устремлений, осталась лишь звериная жажда охоты. Об этом знали только самые высокопоставленные офицеры Белых Шрамов, скрывшие это от легиона и сказавшие братьям, что Джагатай-хан проходит через великое преображение, которое даст ему вечное могущество.
Но Мортарион понял, во что превратился его брат, потому что ему уже доводилось сражаться с такими чудовищами во время очищения Барбаруса. Конечно, сражающийся с ним одержимый обладал сверхъестественной мощью примарха, и Повелитель Смерти знал, что ему еще не доводилось сражаться в подобном бою. Примарх был полон решимости убить монстра и даровать своему брату покой смерти – хотя Мортарион и знал, что Белые Шрамы предали Империум, но даже не догадывался, что Хан стал отступником прежде, чем в его тело вселился демон.
И когда Мортарион и Хан сразились в первый раз, Повелитель Смерти бился, желая освободить брата, а Ястреб Войны жаждал крови своей добычи. Скорость была преимуществом Кагана, а выносливость была на стороне освободителя Барбаруса. Столь яростным был их бой, что земля содрогалась, отчего лоялисты смогли прорваться к своим кораблям и начать эвакуацию. Мортариону пришлось выбирать между продолжением боя и отступлением вместе со своими сынами, нуждавшимися в нём, как никогда прежде. Поклявшись, что однажды они сразятся вновь, Повелитель Смерти ударил чудовище с такой силой, что подбросил одержимого примарха в воздух, и запрыгнул в один из последних взлетающих штурмовых кораблей. Однако планету всё ещё окружала блокада, и лишь самопожертвование одного из величайших героев Империума спасло тех, кто пережил бойню на поверхности, от гибели в холодной пустоте.
Казалось странным наблюдать за битвой с орбиты. Повелитель Смерти строго-настрого запретил ему высаживаться на планету, не слушая никаких просьб. Что-то, незаметное капитану, промелькнуло между Мортарионом и его братом-нострамцем во время недолгого разговора по гололиту, и что бы это ни было, оно наполнило примарха тревогой. Теперь же, когда оказалось, что никакие подозрения не передавали весь масштаб бедствия, только он мог помешать катастрофе стать погибелью всего легиона.
Первый капитан Калас Тифон наблюдал через оккулюс «Терминус Эста» за приближающимися кораблями предателей. Они прибыли в систему, намереваясь обрушить гнев семи верных легионов на четыре взбунтовавшихся, но теперь всё изменилось, и три преданных воинства противостояли восьми. На окраине системы появились флотилии Ультрадесантников, Кровавых Ангелов, Железных Рук и Имперских Кулаков. Если так продолжится и дальше, то корабли его братьев, Повелителей Ночи и Альфа-Легиона не смогут прорваться из боя прежде, чем четыре новых армады настигнут их и полностью уничтожат, воспользовавшись численным превосходством.
С поверхности приходили редкие и искажённые вокс-доклады, поскольку предатели использовали системы подавления связи, с которыми техножрецы не сталкивались прежде. Но было понятно, что ситуация там, внизу, ещё хуже. Три примарха, среди которых был и сам Мортарион, вместе с десятками тысяч легионеров оказались в западне, и даже если они сумеют вырваться из неё, то все равно будут обречены. Предатели хорошо всё продумали…
Тифон слышал голоса на задворках разума. Он долго отказывался их слушать, отталкивая их со всей силой воли сына Барбаруса, но теперь они становились громче с каждым ударом его сердец. Голоса шептали, обещая ему силу, мощь, достаточную, чтобы изменить ход битвы, спасти легион и примарха. Стоит только ему подчиниться – и он получит все, что пожелает.
Калас принял решение.
- Всему экипажу, - отдал он приказ на частоте, слышимой по всему кораблю, - покинуть корабль. Техножрецы, начинайте процедуру перегрузки варп-ядра. За легион и Императора, наш долг заканчивается лишь в смерти!
Голоса завопили от гнева и неверия, и Тифон улыбнулся.
Взрыв гибнущего «Терминус Эста» был столь сильным, что в строю предателей возникла брешь, и по приказу Мортариона корабли лоялистов пошли на прорыв под шквальным огнём мятежной армады, отступая к Точке Мандевилля, противоположной от четырёх приближающихся легионов. К ярости Жиллимана и его сообщников разбитый флот смог покинуть систему, чтобы предупредить Воителя и Императора о новом предательстве. Предсмертные крики десятков тысяч космодесантников разнесли по волнам варпа посланные преданными воинами астропатические сообщения. Владыка Человечества и Гор узнают имена предателей, и это даст им шанс на победу в грядущей гражданской войне, в которой будет гореть Галактика.
