Мужчину звали Ульфер. Когда Мортарион начал работать в полях, Ульфер первым подошёл к нему и потом учил земледелию, тому, как оберегать жизнь, а не обрывать её.

Коса разрубила его на части, и колдовской свет угас в его глазах.

Женщину звали Тиана. Она первой принесла пришедшему Мортариону поесть, и тогда простой суп показался ему самой вкусной едой из всего, что он когда-либо пробовал.

Коса вонзилась в её грудь, и колдовской свет угас в её глазах.

Девочку звали Клара. Она была первой, кто осмелился подойти к Мортариону, когда он безмолвно стоял среди крестьян и наблюдал за ними. Клара не боялась его – она была слишком маленькой и не помнила последний раз, когда чудовища напали на людей.

Мортарион выронил косу, с глухим стуком рухнувшую на землю.

Окружённый мёртвыми, умирающими и неумершими, Мортарион с Барбаруса закричал в отравленные небеса, давая выход всей своей скорби, боли и гневу.

Сам король-чародей Барбаруса отправил к деревне чудовище, чтобы увести примарха прочь. Он собирался наказать приёмного сына за то, что тот осмелился покинуть горы и жить с низшими существами. Когда же Мортарион ушёл, то владыка лично возглавил нападение на деревню и причинил невообразимые мучения тем, кого его своевольный ученик пытался спасти. Многие были еще живы, когда юный примарх вернулся, но тела их стали чудовищными гобеленами страданий. Мортарион смотрел на них, чувствуя, как сердце наполняется скорбью и отчаянием, а затем сделал единственное, что мог: он избавил их от мук и поклялся отомстить.

Примарх, вооружённый лишь яростью и крестьянской косой, отправился к крепости приёмного отца. У него не было доспехов - лишь грязный плащ и данный ему в детстве дыхательный аппарат. За время долго пути на него непрестанно нападали прислужники короля-чародея, отправленные на верную гибель. Они не сумели бы победить мстителя, но могли ослабить его. Чудовища нападали на примарха, даже зная, что они не выживут, ведь в глубине своих чёрных пустых душ они понимали, что их ждет кучасть куда жухе смерти, если они пойдут против воли владыки Барбаруса.

Когда Мортарион добрался до крепости приёмного отца, его тело было покрыто ранами, которые уже сотни раз убили бы любого человека. Однако, проявляя стойкость, которая впоследствии войдёт в легенды, он не позволял себе упасть и, наконец, предстал перед созданием, которое вырастило его к добру или к худу.

Облако тьмы цеплялось за тело короля-чародея, не давая Мортариону разглядеть его лицо. В руке тёмный владыка сжимал косу, похожую на оружие в руках юноши – но эта коса была орудием не земледелия, но смерти, используемым, чтобы подчинять своей воле всё вокруг. Мысль об этом разбудила в душе Мортариона нечто, возникшее задолго до его рождения. И это чувство было праведной яростью. Смерть не должна править, говорил ему гнев. Смерть не должна носить корону.

- Склонись, - прогремел голос колдуна. – Преклони передо мной колени, и я прощу твою глупость.

- Никогда, - простонал Мортарион, заставляя себя подняться. Мощь короля-чародея давила на него, словно опустившаяся на плечи гора, но он не собирался склонятся. Он не сдастся.

- Твоя решимость так же тщетна, как и нелепа. Сын мой, ты можешь стать созданием неизмеримо более могущественным, чем сейчас. Если бы ты только принял мои учения, то спустя годы превзошёл бы меня, а за десятилетия – всех когда-либо живших. В твоей крови скрыта неизмеримая сила, протяни же руку и возьми её.

- Я видел, во что подобное могущество превращает тех, кто использует его. Я никогда не стану чудовищем.

И тогда король-колдун захохотал, и смех его был подобен скрежету могильных камней.

- Сын мой, ты уже чудовище. Осталось лишь признать это.

После недолгого спора Мортарион сразился с тёмным владыкой. Никто не знает подробностей той битвы, потому как примарх не посчитал нужным кому-либо рассказать о ней. Однако известно, что несколько недель спустя он вновь спустился с гор, и многие его раны уже затянулись, хотя были среди них и те, которые будут причинять ему боль всю жизнь. Наконец, отлежавшись в другом поселении людей, возрадовавшихся, услышав весть о гибели короля-колдуна, Мортарион решил очистить Барбарус от всех его тёмных владык.

Так начался его личный крестовый поход, принёсший примарху титул «Повелителя Смерти», как его назвали благодарные, но напуганные люди. Угроза колдунов слабела, нападения происходили всё реже, но еще не прекратились окончательно. Поселения росли, и первый раз за многие тысячелетия цивилизация Бабраруса вновь начала развиваться.

Мортарион же продолжал охоту, не вмешиваясь в дела смертных людей, лишь приказав им выслеживать всех рождающихся псайкеров, а затем убивать быстро и безболезненно, как из побуждений человечности, так и для того, чтобы избежать появления мстительных духов замученных ведьмаков. Обычно примарх приходил в деревни лишь тогда, когда был слишком серьезно изранен и нуждался в отдыхе и пище, которую не нужно добывать на охоте. Каждый раз люди приветствовали примарха, давали ему кров и пропитание, а затем он снова отправлялся в поход. И по сей день на Барбарусе ходят легенды о том, как Повелитель Смерти истреблял чудовищ, прежде державших в страхе всю планету.

И пусть Мортарион и не хотел вмешиваться в дела смертных, его крестовый поход всё равно вдохновил жителей Барбаруса. Впервые за многие века они собрали армии, чтобы противостоять прислужникам колдунов. Владыки-псайкеры пребывали в смятении от постоянных ударов Мортариона, и потому не могли защищаться. Многие их твердыни были сожжены дотла смертными, одетыми в примитивные костюмы химзащиты, которые они создали, взяв пример с дыхательного аппарата примарха. Эти воины называли себя Стражами Смерти, ведь они защищали людей не только от ужасов, ждущих их при жизни, но и от осквернения трупов и душ.

Спустя годы после гибели короля-чародея примарх выследил и поверг последнего из его собратьев. Тогда же, когда Мортарион смотрел на освобождённые им равнины, за ним пришёл Император. В золотой вспышке сам Владыка Человечества возник рядом со Своим сыном, и тогда примарх ощутил родство, которого никогда не чувствовал в создании, вырастившем его.

Император уже давно нашёл Мортариона, но из-за событий, на которые даже Он не мог повлиять, лишь теперь Он смог прийти за Своим сыном. Владыка Человечества боялся худшего, ведь Он чувствовал, сколь многие ужасы таятся на Барбарусе, и не был уверен, что даже примарх сможет здесь преуспеть. Когда же Он увидел мир, очищенный от чернокнижников, веками державших его обитателей в рабстве, то почувствовал гордость. Об этом он сказал Мортариону, и Повелитель Смерти ощутил радость в своём сердце. Примарх многое перенёс на Барбарусе, познал утрату, безжалостность, ужас, но он боролся, не позволяя себе сломаться, и сумел сделать мир лучше. Признание его подвига столь величественным созданием было лучшим доказательством того, что он боролся за правое дело.

И тогда Император рассказал ему об Империуме, об Имперской Истине и обо всём, что Он уже сделал и ради чего нуждался в помощи примарха. Слушая слова отца, Мортарион ощутил благоговение, увидев в Великом крестовом походе подобие его собственной охоты на тёмных владык Барбаруса, пусть и неизмеримо большее. И потому, когда Император сказал примарху, что тот – Его сын, и что приказов Мортариона ждёт легион, созданный по его подобию, Повелитель Смерти добровольно склонился перед Владыкой Человечества. Он поклялся сражаться за принципы Имперской Истины и освободить всё человечество так же, как освободил Барбарус.

«Неважно, какое имя ты уготовил мне, отец. Я был назван Мортарионом и сохраню своё имя, ибо я принесу смерть всем, кто мучает человечество, и избавление в упокоении тем, кого уже не спасти. Под этим именем буду известен я, пока сами звёзды не умрут в конце времён»