У Леона не было железной руки Бертрана, но зато была ловкость, с которой он чудом сумел увернуться – зубы клацнули совсем рядом, разорвав край плаща. Леон, не вставая, перекатился ближе к пистолету, но схватить его не успел – пришлось метнуться в другую сторону, уворачиваясь от смертоносных клыков. Горячее дыхание на миг обожгло лицо – из пасти Зверя отвратительно воняло, а на зубах у него виднелись следы свежей крови.

Леон ничего не мог разглядеть толком – перед глазами мелькали то смятые листья и трава, то чёрная гора меха, то оскаленная пасть и горящие глаза, то силуэты всадников среди деревьев… Грохнул выстрел, и Зверь бросился в сторону с ловкостью, не меньшей, чем у Леона. В этот краткий промежуток времени капитан успел вскинуть голову и увидел, что Анри перезаряжает пистолет, а Рауль сжимает оружие в руке, но не стреляет – должно быть, боится попасть в Леона.

После выстрела Зверь, вопреки своей привычке, не убежал – убийство хозяина, погоня и выстрелы так взбудоражили его, что он прыгнул снова – и за несколько мгновений до того, как его голова оказалась над головой Леона, пальцы капитана сжались на рукояти пистолета.

Выстрел прозвучал оглушительней, чем все, что были до него, и напугал птиц, с громкими криками взвившихся со своих ветвей. Зверь замер, поражённый пулей в самое сердце, а затем рухнул всей своей мёртвой тяжестью на ноги Леона. Дю Валлон, поморщившись, отшатнулся. Когда Анри и Рауль подбежали к нему, он всё ещё сидел – боялся, что ноги откажут ему, если он поднимется. Плащ был разорван, всё тело ныло после удара о землю, от одежды несло кровью, землёй и запахом Зверя. На вопрос друзей «Леон, вы целы?» капитан смог только кивнуть.

Некоторое время все трое сидели, переводя дух, а лошади, к которым присоединилась и чуть успокоившаяся Дьяволица, фыркали и прядали ушами возле деревьев. После всех слухов, ходивших о Звере, такая простая победа над ним казалась невероятной. Леон то и дело нервно оглядывался, словно ожидая, что из-за деревьев вот-вот появится ещё один Зверь. Наконец, когда все они пришли в себя и поднялись на ноги, дю Валлон бросил взгляд на огромную тушу, распростёртую у его ног и выглядевшую пугающе даже сейчас.

– Я же говорил, что он мной подавится, – произнёс Леон, и все трое громко, искренне и с облегчением расхохотались.

***

Себастьяна де Шане, когда он в сопровождении дочери и Бертрана Железной Руки возвратился домой, чтобы обдумать план новой охоты на Зверя, ждали потрясающие новости, одна удивительнее другой.

Во-первых, никакую охоту планировать не надо – Зверь уже убит, привезён в замок и в самом ближайшем времени будет превращён в чучело.

Во-вторых, его хозяина тоже искать не надо – им оказался Жан Шанталь, который, почуяв неладное, видимо, собирался застрелить своего питомца, тем самым отметя от себя все подозрения и выставив себя героем, но Зверь раскусил его замысел и загрыз своего хозяина.

В-третьих, отец Роберт знал всю правду о Шантале и Звере, но молчал, потому что убийства были ему выгодны, а когда Эжени начала обо всём догадываться, попытался отравить её, но был арестован и в итоге отравился сам.

В-четвёртых, Леон – герой, потому что он убил Зверя.

В-пятых, Анри и Жаклин д’Эрбле в ближайшем будущем станут счастливыми родителями.

В-шестых, Рауль де Ла Фер и Анжелика дю Валлон любят друг друга и собираются пожениться, как только вернутся в родные края.

Надо отдать должное шевалье де Шане – он выслушал всё это с достоинством, пытаясь сохранить невозмутимое лицо и всего несколько раз на протяжении рассказа глотнул бургундское из бокала. Инесса ахала, охала, удивлялась и восхищалась, Бертран то и дело сотрясал стол железной рукой, возмущённо восклицая: «Три тысячи дьяволов! Почему меня не было с вами!». Анри, Рауль и Леон уже успели отдохнуть, привести себя в порядок и успокоить Жаклин, Анжелику и Эжени. Когда они, все вместе, перебивая и поправляя друг друга, поведали всю историю, Себастьян позволил себе слабость – он размашисто перекрестился и помянул Господа всуе, благодаря его за спасение своей дочери и избавление от Зверя.

– Благодарить надо не Господа, а Корнеля – ведь это он выбил у меня бокал, – Эжени погладила ворона, который вопреки всем правилам сидел на столе возле неё и, полностью сознавая собственную значимость, с гордым видом клевал тонкие полоски мяса.

– А Зверя поразила не молния с небес, а я – я убил его вот этой вот рукой, – добавил Леон. Себастьян бросил на него мрачный взгляд, но ничего не ответил и заговорил о более важных вещах, требовавших немедленного вмешательства. Тело священника уже было вынесено из замка, тело Шанталя увезли из леса Анри, Леон и Рауль. Отравителя-самоубийцу и преступника, натравившего Зверя на невинных женщин и детей, должны были похоронить завтра утром – на отшибе, за пределами кладбища. Слухи уже разнеслись по деревне, и в устах людей Роберт и Шанталь стали чуть ли не слугами дьявола, а дети мушкетёров во главе с Леоном – победителями нечистых сил. Об Эжени так много не говорили, но её это не печалило – после торжественного возвращения Леона и его друзей она ощущала себя бесконечно счастливой.

– Итак, господа, – Себастьян де Шане поднялся, сжимая в руке бокал. – Вы сдержали своё слово. Вы обещали помочь мне избавить мои земли от Зверя – и вы сделали это. Не знаю, какими словами выразить мою признательность вам. Я напишу его величеству письмо, в котором расскажу о вашем подвиге, а также отправлю ему чучело Зверя. Господа мушкетёры, я навеки ваш должник, и вы можете просить у меня что угодно.

– Но мы… – Анжелика растерянно переглянулась с Раулем, – но нам ничего не нужно, верно?

– Мы сделали это не ради награды, – подтвердил Анри, нежно посмотрев на Жаклин, жующую очередной ломтик яблока. – Мы ничего у вас не просим.

– Пожалуй, одна просьба всё-таки есть, – подал голос Леон, выпрямляясь на сиденье. Де Шане бросил на него быстрый взгляд.

– Конечно же, барон дю Валлон, я вас слушаю.

– В сказках рыцарь убивает чудовище и получает в награду руку прекрасной девы. Я тоже как-никак убил Зверя и теперь прошу у вас… – Леон замолчал и посмотрел в сторону Эжени. Она уже поняла, к чему он клонит, и теперь сидела, склонив голову и чувствуя, как кровь приливает к щекам. – Прошу руки вашей дочери.

– Но это невозможно! – Себастьян де Шане был настолько ошеломлён, что ляпнул нечто в высшей степени неразумное. – Инесса уже помолвлена!

– Папа! – Инесса, тоже понявшая, в чём дело, вспыхнула не хуже Эжени. Бертран Железная Рука от души расхохотался – и Леон тоже. Отсмеявшись, он кивнул возмущённому и недоумевающему де Шане и проговорил:

– Другой дочери, Эжени.

– Но… но… – на этот раз у отца действительно кончились слова. – Но ведь вы так мало знаете друг друга… и потом, ей придётся покинуть дом, где она провела всю свою жизнь…

– Я согласна! – Эжени едва заметила, как поднялась на ноги. – Я готова уехать отсюда куда угодно – хоть в Париж, хоть во владения барона – лишь бы быть с ним!

– Ты любишь его? – недоверчиво, как о чём-то совершенно невероятном, спросил де Шане.

– Конечно! Ты прав, мы не так давно знакомы… но за эти недели я нашла больше друзей, чем за предыдущие девятнадцать лет. И я полюбила, отец… впервые в жизни.

– И ты мне ничего не сказала! – Инесса всплеснула руками, точь-в-точь как Жаклин нынешним утром. – Подумать только, я – твоя сестра, и я не знала, что ты влюблена!

– Я скрывала это от всех, – Эжени застенчиво опустила голову, чувствуя, что жарко становится не только щекам, но и всему телу.

– Так что, шевалье де Шане, вы согласны? – спросил Леон, чуть насмешливо глядя на отца Эжени. – «Что угодно», вы сами сказали.

– Я… я… охх, – Себастьян сокрушённо покачал головой, и в этот миг вдруг показался Эжени очень старым. – Что ж, если моя дочь не имеет ничего против…

– Не имею!

– … тогда я даю своё согласие. Надеюсь, человек, избавивший мои владения от Зверя, станет достойным мужем для Эжени.