– Мы – дети мушкетёров, а нам везёт, – Жаклин подошла к Анжелике и обняла её за плечи. – Анри, Рауль и Леон бывали в переделках и похуже и всё-таки выбрались.
«Господь любит детей, дураков и пьяниц», – вспомнились Эжени слова Леона. Она уже хотела произнести их, но сдержалась, подумав, что сейчас шутки совсем некстати, а дети мушкетёров могут и обидеться. Вместо этого она молча кивнула всем троим сыновьям мушкетёров и собиралась уже идти прочь – быстрее, пока слёзы ещё не пролились, и горький крик «Не уезжайте, не оставляйте нас!» не вырвался из груди. Ей как никогда хотелось обнять Леона и прижаться к его груди, как Анжелика прижалась к груди Рауля, но Эжени подумала, что одного изъявления чувств для детей мушкетёров вполне достаточно.
Её остановил голос Леона:
– Эжени!
Она развернулась и замерла. Капитан, уже успевший подняться в седло, спешился, в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние, притянул Эжени к себе и, не обращая внимания на возмущённого Корнеля, взвившегося с её плеча и громко закаркавшего, поцеловал её в губы. Раньше Эжени думала, что такое бывает только в романах, но у неё и впрямь подкосились ноги, и она вынуждена была схватиться за Леона, чтобы не упасть.
Когда дю Валлон оторвался от неё, глаза его сияли, а у Эжени кружилась голова и сбилось дыхание. Откуда-то издалека до неё донеслись голоса детей мушкетёров – Анри, забыв все правила приличия, присвистнул, Анжелика ахнула, а Рауль удивлённо-радостно воскликнул:
– Как, Леон, значит, и вы тоже?
– Да, граф, – убедившись, что Эжени более-менее твёрдо стоит на ногах, Леон развернулся и зашагал к нетерпеливо фыркавшей Дьяволице. – И я тоже. Теперь вы понимаете, почему мы все должны вернуться с победой, живыми и невредимыми?
– Понимаю больше, чем когда-либо, – ответил Анри, садясь в седло. – Во имя женщин, которые нас ждут.
– И ребёнка, которому нужен отец, – добавила Жаклин, прижимая ладонь к животу. – Возвращайтесь с победой!
– Я буду молиться за вас! – Анжелика простёрла к мужчинам руки.
– Будьте осторожны! – Эжени подумала, что её напутствие звучит нелепо, но никто не засмеялся. Всадники развернули лошадей и помчались прочь – к расколотому молнией кресту, по дороге, ведущей в деревню.
***
Погода сильно испортилась за то время, что дети мушкетёров провели в замке. Как-то незаметно наступили сумерки, небо покрылось серыми тучами, поднялся ветер, треплющий гривы коней и волосы всадников. Деревья жалобно скрипели, в воздухе изредка проносились птицы, стремясь укрыться от буйства стихии, лошади то и дело издавали тревожное ржание, словно чувствуя опасность. Улицы деревни опустели, редкие прохожие спешили по домам. В окнах Шанталя было темно. Анри спешился, подёргал дверь – заперто. Осторожно обошёл дом, попытался заглянуть в одно окно, другое, но ничего не обнаружил.
– Он уехал в лес, – произнёс д’Эрбле, повернувшись к товарищам.
– Или затаился, – заметил Леон.
– Господа, вы ищете Шанталя? – донёсся до них звонкий голос. Они обернулись и увидели в окне одного из домов Жанну Валли – девушка сидела, опёршись на раму окна и подавшись вперёд.
– Именно его, – Рауль подъехал к ней. – Вы знаете, где он?
– Незадолго до того, как вы подъехали, выскочил из дома и поскакал прочь, точно за ним черти гнались, – серо-синие глаза Жанны потемнели. – Мне-то делать особо нечего – пока нога не зажила, сижу у окна да шью, вот и увидела его. Он-то меня не приметил… Куда он мог поехать в такую пору?
Впрочем, судя по подозрению, появившемуся на её прекрасном лице, Жанна и сама знала ответ, мало того, она, видимо, уже догадалась о связи Шанталя со Зверем. Сыновья мушкетёров переглянулись, и Анри коротко бросил:
– В лес! – и добавил, обращаясь к девушке, – Жанна, вы нам снова помогли, благодарю вас.
К лесу они скакали во весь опор, не переговариваясь, а ветер всё усиливался, шумел в кронах деревьев, гнул и ломал ветки, бил в лица, словно сама стихия была заодно с Жаном Шанталем. Очутившись в лесу, всадники поехали чуть медленнее, держа оружие наготове и прислушиваясь к каждому шороху – впрочем, это было сложно из-за того, что всё заглушал вой ветра и треск ветвей. Рауль выехал вперёд и теперь вёл друзей по уже знакомому маршруту к берегу реки.
Тропа петляла и извивалась, то исчезая среди кустов, то появляясь снова и становясь ровной и широкой. Откуда-то из-за деревьев повеяло свежестью, ветер усилился, послышалось журчание, и вскоре трое сыновей мушкетёров очутились на берегу реки. Он был достаточно крут, тропа, которая вела вниз, стала совсем узкой, и приходилось спускаться медленно. Все трое постоянно оглядывались, ожидания нападения Зверя, или, что ещё хуже, выстрела из-за кустов. Тем не менее, они благополучно достигли берега и пустились к пещерам.
Им повезло – на влажном песке отчётливо виднелись следы, и не пришлось обыскивать каждую пещеру. У входа в одну из них были заметны следы сапог, а рядом с ними – крупные отпечатки лап. Они и правда были больше обычных волчьих, но, как и рассказывал Шанталь, не пахли серой и были холодны. Рауль, Анри и Леон спешились и осторожно, держа пистолеты наготове, один за другим шагнули в сумрак пещеры.
В логове Зверя было темно, тихо и пусто, на полу слабо поблёскивали лужицы воды, очертания камней в полумраке принимали самые причудливые формы. За одним из камней сыновья мушкетёров обнаружили крепкую верёвку и кожаный ошейник, предназначенный для чьей-то крепкой и сильной шеи. Тут же неподалёку лежала кость с остатками мяса и следами зубов на ней.
– Здесь он и держал Зверя на привязи, кормил его, – почему-то шёпотом проговорил Анри. – Но куда он повёл его? В деревню? Там полно народа, взрослых сильных мужчин с оружием!
– В замок! – пришла Раулю в голову страшная мысль, но он тут же перебил сам себя:
– Нет, это бред! У женщин тоже есть оружие – пистолеты, ружья, кроме того, там слуги…
– Может, у Шанталя есть другое укрытие для Зверя? – предположил Леон, и тут издалека донёсся громкий человеческий крик, полный боли и ужаса, одновременно с ним – грохот выстрела, а затем протяжный и тоскливый, леденящий кровь вой. Мужчины, не сговариваясь, бросились прочь из пещеры, оседлали коней и пустились вверх по дороге, в лес.
Долго ехать им не пришлось – на первой же поляне все трое резко остановились. Поиски Жана Шанталя были окончены – он лежал, раскинув руки, с искажённым ужасом лицом, с разорванной рубашкой, а горло и грудь его были залиты кровью. Рядом валялся пистолет, а на влажной земле виднелись отпечатки лап, уходящие в лес.
– Его растерзало его же создание, – с отвращением произнёс Анри.
– Это я называю справедливостью, – пробормотал Леон. Он не был набожным человеком, но при виде мёртвого хозяина Зверя внезапно испытал желание перекреститься. Но у них не было времени обсуждать гибель охотника – Зверь бегал где-то там, на свободе, отныне никем и ничем не сдерживаемый. Они пришпорили лошадей и пустились вглубь леса.
Ветер бушевал в вершинах деревьев, трещали ветви под его напором и под копытами коней, тревожно каркали вороны, кружась в вышине, откуда-то издалека донёсся слабый волчий вой. Небо темнело, лошади ржали и фыркали, и тоска и тревога завладевали даже самыми храбрыми людьми. Лесные дороги путали и петляли, и друзья были вынуждены разделиться – Леон выбрал левую дорогу, ближнюю к берегу, Анри поехал прямо, через сердце леса, Рауль поскакал направо, в сторону деревни.
Концовка всей этой истории была быстрой, впечатляющей и не менее пугающей, чем её начало. Леон не знал, к везению или к невезению отнести то, что именно он нашёл Зверя – вернее, Зверь нашёл его. Он вылетел из-за кустов чёрной молнией и всей силой ударился о бок Дьяволицы – она с диким ржанием взвилась на дыбы, взбрыкнула, и Леон не удержался в седле. При падении ему повезло больше, чем Раулю – он не ударился о дерево и не лишился чувств, но пистолет от удара о землю вылетел из руки. Дьяволица, по-прежнему оглашая лес ржанием, помчалась прочь, а у её хозяина не осталось времени даже закричать – Зверь прыгнул на него.
