– Намекаете на Эжени де Шане? – Леон перестал улыбаться. – Что ж… Думаю, шевалье де Шане не обрадуется, узнав, что вы считаете его дочь ведьмой.

– Я не боюсь ваших угроз, – отец Роберт выпрямился во весь рост. – Кроме того, я ни в чём не обвиняю Эжени. Она может быть чиста, как первый подснежник, но её любовь к кладбищенской птице, её стремление к книгам, к поискам Зверя – от лукавого. Она сама не осознаёт, в какой опасности её душа.

– Если вы так беспокоитесь за её душу, скажите это ей, – резко перебил священника Леон. – А что до меня, то мне надо кое о чём переговорить с друзьями.

Он коротко кивнул и пошёл в сторону, противоположную той, где стояла Анжелика. Она же, чтобы не столкнуться со священником, поспешила скрыться, зашагала прочь и, сама того не заметив, попала в комнату Рауля.

Он лежал на кровати, вытянувшись, бледный и усталый, и сердце Анжелики затопили жалость и любовь к нему. Внезапно решившись, она тихонько подошла и села на краешек кровати. Умом она понимала, что сейчас не лучшее время для разговора по душам, Рауль измучен и хочет отдохнуть, но сердце настойчиво колотилось, заставляя разум отступить.

– Рауль, – негромко позвала она. – Рауль, как вы?

– Лучше, – он лениво разлепил веки и поглядел на неё, пытаясь улыбаться. – Не плачьте, право же, оно того не стоит.

– Я не плачу, – Анжелика быстро отёрла глаза. – Я просто… хотела сказать вам одну вещь. Мы сегодня говорили с Эжени, и она дала мне мудрый совет. Я думаю, что нет ничего плохого в том, что я скажу правду…

– Это касается Зверя? – брови Рауля сошлись к переносице.

– Зверя? – растерянно переспросила она. – О нет, Зверь тут не при чём, просто я… Я должна сказать вам кое-что важное.

– Какое совпадение, – пробормотал Рауль.

– Простите?

– Нет-нет, ничего. Я тоже собирался вам кое-что сказать… думал всю дорогу… но вы говорите первая.

На миг Анжелике стало стыдно – Рауль даже раненый думает о Звере и строит планы его поимки, а она тут лезет со своими глупыми чувствами! Но роковой шаг был сделан, и Анжелика, сосредоточенно глядя на белую ткань постели, проговорила:

– Рауль, я люблю вас. Наверное, я должна была сказать это раньше, но я боялась, что вы оттолкнёте меня, что это разрушит нашу дружбу… Сегодня Эжени сказала, что знает, что я люблю вас, и знает, что вы любите меня тоже. Она сказала, вы так тепло смотрите на меня, когда никто, даже я, этого не вижу! Рауль, это правда?

Выпалив эти слова, Анжелика осмелилась поднять глаза и увидела, что Рауль смотрит на неё с изумлением. Ей стало жарко, щёки горели огнём, на глазах снова выступили слёзы… и тут Рауль рассмеялся – не насмешливо, а с невыразимым облегчением.

– Господи, какое счастье! – он приподнялся, сжал её руку, но тут же застонал и снова повалился на подушку. – Ох, в глазах темно… и надо было же мне упасть… Анжелика, – он собрался с силами, сел на постели и прижал её руку к груди, – вы лучшая на свете, прекрасная, замечательная девушка, и я тоже хотел признаться вам в любви… что я и делаю.

– Нет, этого не может быть, – пролепетала Анжелика, чувствуя, что становится похожей на румяное яблоко. – Это сон, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Рауль, неужели вы и правда меня любите? Вы говорите это не из жалости ко мне?

– Анжелика, посмотрите на меня, – серьёзно произнёс граф, заглядывая в её глаза. – Разве я похож на жалеющего человека?

– Нет, вы похожи на счастливого человека, – выдохнула она, видя, как сияют его глаза.

– И это правда, – кивнул Рауль. – Сегодня вы сделали меня счастливейшим человеком на свете. Право, ради этого стоило свалиться с лошади и хорошенько стукнуться о дерево!

– А как же Луиза де Лавальер? – рискнула спросить Анжелика.

– Луиза… – сияние его лица померкло, но не исчезло. – Она была моей юношеской несбывшейся мечтой. Наверное, когда-то я и правда любил её, но теперь, особенно после той таверны, где я почти умер и воскрес, это всё кажется далёким забытым сном. Анжелика, – мечтательность исчезла из глаз Рауля, уступив место решительности, – я знаю, это не лучшее место для того, чтобы делать предложение, и я не в лучшем состоянии, но… вы выйдете за меня?

– И вы ещё спрашиваете! – Анжелика рассмеялась, и из глаз её брызнули слёзы. – Разумеется, я выйду за вас замуж!

Радость, кипевшая в ней, требовала выхода, и Анжелика крепко обняла Рауля за шею, рискуя задеть раненое плечо. Она уронила голову ему на грудь, и граф здоровой правой рукой погладил её по волосам. Будь её воля, Анжелика просидела бы так, прижимаясь к любимому человеку, всю ночь, но радость всё ещё рвалась наружу, и дочь Портоса, вскинув голову, поцеловала Рауля в губы.

Комната как будто закружилась вокруг них в плавном и неторопливом танце, затрепетало пламя свечей, ветер снаружи жалобно завыл и ударился в окно. Анжелика задыхалась, но не могла оторваться от Рауля – она вдыхала его, пила его, как воду, не в силах утолить жажду, и граф отвечал, прижимая её здоровой рукой к себе. Где-то в коридоре послышались голоса, затем шаги, но влюблённые не могли оторваться друг от друга, пока их уединение не было грубо разрушено скрипом двери.

– Анжелика! – от резкого голоса оба вздрогнули и шарахнулись друг от друга. Анжелика поспешно поднялась, чувствуя, что краснеет ещё сильнее. В дверях стоял Леон и глядел на неё с выражением, которое сложно было описать – пожалуй, в нём смешались изумление, гнев, ужас и неверие.

– Барон дю Валлон, – Рауль заговорил первым, пытаясь скрыть смущение, – думаю, мне следовало сказать это давно. Я люблю вашу сестру и сегодня узнал, что она отвечает мне взаимностью. Я попросил у Анжелики её руки, и она сказала «да». Теперь я прошу вас благословить наш брак.

– Граф де Ла Фер, – Леон дышал так тяжело, как будто только что бежал через лес, выслеживая Зверя, – признаюсь, это слишком неожиданно для меня. Поговорим об этом позже, когда ваше состояние улучшится. Анжелика, можно тебя на пару слов?

И он покинул комнату, на прощание коротко кивнув Раулю – так же, как давеча священнику. Анжелика послала графу нежную улыбку и последовала за братом, предчувствуя, что разговор будет не из лёгких. Непонятно почему, но Леон очень разозлился.

Предчувствие её не обмануло. Едва они отошли от комнаты на десяток шагов, как брат резко развернулся к ней и грозно спросил:

– И что это, чёрт возьми, было?

– Я целовалась со своим женихом, – твёрдо ответила Анжелика, глядя ему в глаза. Гвардейцы, которыми Леон командовал раньше, боялись его, мушкетёры, которыми он командовал теперь, тоже, но ей, его сестре, бояться было нечего. Так, по крайней мере, она надеялась, глядя в полные гнева глаза брата.

– Он тебе не жених, – отрезал Леон. – Я ещё не дал своего согласия.

– Он сделал мне предложение, и я согласилась. Он мой жених.

– Ты ведёшь себя безрассудно и неприлично.

– И это говоришь мне ты? – у Анжелики вырвался нервный смешок. – Напомни-ка, кто в первый же вечер разгневал Инессу де Шане словами о Париже? Кто спорил с отцом Робертом? С Жаном Шанталем? Кто, в конце концов, рассказывал непристойные шутки Бертрану Железной Руке?

– Ты тоже над ними смеялась, – буркнул Леон. – Анжелика, ты слишком молода, чтобы выходить замуж.

– Я старше Жаклин, а она уже замужем!

– Ты была монахиней!

– Я уже давно перестала ей быть!

– Ты… ты… – Леон пытался найти подходящие слова. – Ты ещё очень юна и неопытна, ты многого не знаешь, тебе рано становиться чьей-то женой.

– Не чьей-то, а женой Рауля, – Анжелика упёрлась руками в бока. – Леон, я не понимаю, почему ты против этого брака? Рауль твой друг, он так же храбр и благороден, как его отец, и мы все это знаем! Луизу де Лавальер он уже давно забыл! Он будет любить меня и заботиться обо мне, так чего ты боишься?

– Кто же будет хозяйкой в замке нашего отца, если ты уедешь? – Леон заговорил чуть тише.

– Твоя жена, – беспечно усмехнулась Анжелика. – Ты ведь всё равно когда-нибудь женишься, и твоя жена будет заниматься замком.