– Следы протектора?

– Там гаражи, и шел дождь.

– Малькова потом обнаружили в соседнем райцентре, на скамейке у городской администрации, – припомнила материалы дела Петелина.

– Мертвым, с перерезанной шеей, без кисти правой руки. Убийца подбросил тело на видное место в назидание другим чиновникам.

– А кисть он забирает в качестве трофея?

– Была такая версия. Но когда я начал заниматься этим делом, то сразу предположил, что убийства совершает сексуальный маньяк. Он получает удовлетворение особым способом. Догадываешься каким?

– С трудом представляю, – поморщилась Елена.

– В мире извращений границ не существует, – оживился Кулик, развернулся к Петелиной и стал объяснять, жестикулируя здоровой рукой: – Включи воображение. Мальков в машине, ему дают нашатырь, он приходит в себя. Он связан, с кляпом во рту, чтобы не кричал, и лишь одна рука его свободна. Тело его не слушается, он напичкан обезболивающим, однако находится в сознании. Это и требуется Живорезу. Маньяку нужно видеть реакцию глаз живого человека. Живого! Он расстегивает брюки, вкладывает в ладонь пленника свой пенис и в момент оргазма перерезает жертве артерию. Кровь и сперма изливаются одновременно. Убийца достигает пика наслаждения.

– Мерзкая картина. – Елена отодвинула блюдце с надкусанной булочкой. Есть после услышанного она не могла. – Тогда на руке жертвы должны быть следы…

– Вот именно! Живорез псих, но не дурак! Он отрезает кисть, чтобы не оставить нам образец своего ДНК. Я уже работал во Владимире, когда поступил сигнал об убийстве Малькова. Появился шанс организовать поиски по горячим следам, и я приказал взять служебную собаку.

– Интересно.

Кулик разочарованно махнул рукой:

– Со служебными собаками беда – теперь их натаскивают только на обнаружение взрывчатки и наркотиков.

– А ты хотел найти отрезанную руку?

– Разумеется. Пришлось использовать природные инстинкты пса – взять кусок аналогичного мяса в качестве образца и…

– Аналогичного? Я правильно понимаю? – ужаснулась Елена.

– Приказал срезать кожу с культи мертвого Малькова.

– Кошмар.

– Не вороти нос, Петля, ты не курсистка. Главное – моя идея сработала!

Кулик раззадорился, повествуя о своем успехе:

– Где лучше всего спрятать подсолнух? На поле среди других подсолнухов. Если Живорезу кисть не нужна в качестве сувенира, то он ее выбрасывает. Куда? Просто на обочину – рискованно. Рано или поздно кто-нибудь найдет человеческую руку. А вот если ее спрятать в мусорный контейнер, который вывозят на свалку и закатывают бульдозером, там улику похоронят навсегда.

Елена представила, если бы ей пришлось приказать оперативникам копаться ночью в мусорных контейнерах в поисках расчлененки, что бы она услышала в ответ. Нет, для таких приказов надо быть в звании полковника, не меньше.

Кулик подтвердил ее мнение:

– Мы проверили два десятка контейнеров вдоль дорог, по которым предположительно мог проехать Живорез. Как меня все проклинали! И все-таки мы нашли кисть! Умный пес помог. Первый раз за шесть эпизодов была найдена важнейшая улика. И самое главное, как я и предполагал, на отрезанной ладони эксперты обнаружили следы спермы.

Петелина удивилась:

– Я не помню, чтобы в деле…

– Плохо читала, да там и не все копии. Полное дело у меня. – Кулик гордо похлопал по портфелю. – Поэтому твоя версия с женщиной маньяком исключена. Это дело рук мужчины.

– Я, как женщина, только рада. Что дало сравнение ДНК?

– К сожалению, пока ничего, – не скрыл досаду Кулик. – Я же говорю, мы имеем дело с обычным человеком, который еще не попадал в поле зрения полиции. Где-то рядом ходит неприметная личность со звериным нутром. Но подождем, еще один-два случая, и я его…

Кулик сжал здоровый кулак и погрозил неведомому противнику. Правда, тут же осекся, заметив перекосившееся лицо Елены. Он опустил взгляд и стал пить кофе, как ни в чем не бывало. А Петелина вдруг поняла, что полковнику только на руку, если серия убийств продолжится. Чем больше кровавых случаев, тем выше вероятность поймать маньяка. И тем больше почета и славы будущему победителю.

А как же угрызения совести? Может, поэтому в словах полковника не проскользнуло ни капли сочувствия с убитому чиновнику.

– Борис Евгеньевич, вы упомянули, что Мальков взяточник.

– У него в портфеле нашли конверт с деньгами и выяснили, что это взятка.

– Остальные жертвы тоже замешаны в грязных делишках?

– Допускаю, что так. Но их никто не грабил.

– А фотография Высоцкого при Малькове была?

– Как и у всех предыдущих жертв. Высоцкий в роли борца с преступностью капитана Жеглова из фильма «Место встречи изменить нельзя». Фирменный знак, как особое издевательство над правоохранительными органами.

Путь к отелю пролегал через центр Владимира. Петелина с интересом поглядывала на величественные стены и золотые купола древних соборов. Полковник смотрел выше на хмурое небо.

– Тучи собираются, будет дождь. Такая погода – то, что надо для нашего маньяка, – произнес он с азартом любителя рыбной ловли.

– Почему?

– Потому.

– Это тот самый внешний фактор, который является спусковым крючком для маньяка? – припомнила Елена теоретические рассуждения Кулика.

– Почти уверен. Все убийства совершены во время дождя. Долгого, беспросветного, унылого.

– У чувствительных людей в это время ухудшается самочувствие, они пьют лекарства.

– А наш маньяк, чтобы избавиться от страданий, выходит на охоту.

В отеле о приезде еще одного сотрудника из Москвы уже знали. Петелиной выдали ключи от забронированного номера на четвертом этаже.

– А я на первом. Специально попросил, – сообщил Кулик.

– Не любите высоты? – Петелина с детства боялась высоты и подозревала в этом естественном страхе других.

– Чтобы не терять времени в случае экстренного вызова, – отрезал полковник.

Он извлек из портфеля толстую папку и вручил Петелиной.

– Сегодня ты свободна. Отдохни, изучи дело, вот тебе еще материалы. Завтра утром встречаемся в областном УВД, там у нас штаб.

Елена поднялась в номер, опустила сумку при входе, прошла к окну и приоткрыла раму. Свежий предгрозовой воздух дохнул ей в лицо. Небо стремительно темнело, а маковки куполов еще источали золотое сияние, словно накопили тепло и пытались удержать.

Она присела на край широкой кровати и, раскинув руки, упала на спину. После нескольких часов за рулем лежать было особенно приятно.

Вспышка молнии прорезала небосвод и отдалась дрожью в стеклах. На мгновение в полутемной комнате стало светло. Елена заметила на коричневом покрывале лист белой бумаги. Памятка для постояльцев, решила она.

Пальцы подхватили бумагу и поднесли к лицу. Текст оказался необычно коротким. Она успела прочесть его в момент следующей вспышки молнии.

«Вали отсюда, сука, а то пожалеешь!»

Длинный белый лимузин плавно плыл по вечерним улицам старинного города. Серая стена дождя и потоки воды под колесами усиливали ощущение, что движется не автомобиль, а прогулочная яхта. Вульгарные огни ресторанов и сдержанная подсветка беломраморных храмов по разные стороны улицы символизировали широту метаний русской души: от пьяного загула до молебна о спасении.

Водителя лимузина Груздева, в силу солидного возраста и философского склада ума, больше тянуло к храмам, однако останавливался он чаще у развлекательных заведений. Выполнял волю клиентов.

Ну что за работа, сокрушался он, одет с иголочки, а за версту видно, что слуга. Начищенные ботинки, темный костюм, черный галстук и белая сорочка, которую требовалось менять ежедневно, чтобы клиент, не дай бог, не сморщил носик, когда перед ним в полупоклоне распахивают дверцу.

Простой костюмчик, галстук в тон – вполне терпимо, так выглядят еще не заматеревшие чиновники, к примеру, тот, кого он сегодня обслуживает. По физиономии видно – шальные деньги отхватил, прохвост, и решил гульнуть на радостях, заказал лимузин.