– Как же нам поймать такого умного убийцу?

– Не будем забывать, что этот человек серьезно болен. Внутри него живет демон, которого он может контролировать лишь до определенного предела. Наступает момент, когда демон вырывается наружу, и обычный с виду человек превращается в жестокого маньяка.

– Демон вырывается наружу, – повторила Елена, попытавшись представить зловещую картину. – С чем связан переход от спокойного состояния к агрессивному?

– И с внутренними причинами, и с внешними. Внутри человека, терзаемого маниакальной страстью, разрастается нарыв, который требует выхода. В момент убийства маньяк испытывает особое наслаждение и избавляется от жуткой душевной муки. Поэтому он растягивает удовольствие и убивает не сразу. Сначала обездвиживает жертву, мучит, чтобы полностью воплотить свои садистские фантазии. Таковы внутренние позывы, а непосредственным толчком к преступлению может служить некий внешний фактор.

– Ассоциации из искалеченного детства?

– Чаще всего так, но не всегда.

– А жертвы? Они случайны, или маньяк выбирает их целенаправленно?

– У всех маньяков в больном сознании формируется определенный образ жертвы. Если это насильник, охотящийся на девушек конкретного типа, можно поймать его на живца. Такой случай в моей практике был. Но сейчас обстоятельства сложнее. Сначала я не мог понять, что общего между жертвами?

Петелина припомнила материалы дела и высказала свое мнение:

– Насколько я успела разобраться, все жертвы чиновники разного уровня.

– Да, это так. Но делать акцент на данном совпадении преждевременно и опасно для общества. Не хватало нам, чтобы народ решил, что появился новый Пугачев или Стенька Разин.

– И все-таки?

– Круг жертв, ограничивает круг подозреваемых. Я думаю, жертв убивает кто-то из числа их знакомых или сотрудников.

– Но почему тогда…

– Почему жертвами стали чиновники из разных городов? – предугадал вопрос Кулик. – Во-первых, это соседние города. К тому же, все люди в мире знакомы через шесть рукопожатий, а чиновники через два. Это особая каста.

Елена попыталась представить Живореза. Как он выглядит? Молодой или в возрасте? На кого он может быть похож? На работягу или на интеллигента? В голову лезли известные образы кровавых маньяков, но не один из них не подходил. И вдруг она поняла в чем дело.

– Обычно маньяки охотятся на женщин, а здесь все жертвы – мужчины. И в данной серии не зафиксировано сексуального насилия. Почему мы называем маньяка – он? А что, если это…

– Хотите спросить, может ли серийным убийцей быть женщина? – опять проявил проницательность Кулик. – Такое встречается, но значительно реже. Я сразу относился к этой версии скептически. Теперь уверен, Живорез – мужчина.

– А мотив? Каков мотив у маньяка?

– Получение удовольствия от причинения страданий, упоение властью – все эти мотивы могут иметь место. Но возможно нам противостоит маньяк-миссионер, одержимый идеей улучшить мир.

– Типа Джека Потрошителя? Тот хотел очистить город от продажных женщин, а Живорез – очистить область от продажных чиновников?

– С одним существенным отличием, – покачал пальцем здоровой руки Кулик. – Джека Потрошителя не поймали, а от меня Живорез не уйдет.

Столь категоричное заявление укололо Елену. Почему мужчины так самоуверенны? Ее в начале каждого расследования одолевают сомнения: а вдруг преступник окажется хитрее ее и сумеет уйти от возмездия? А вдруг она допустит ошибку?

И еще характерный акцент в словах полковника покоробил ее. «От меня Живорез не уйдет». От него! А как же она, какова ее роль в расследовании? Будет подшивать бумажки или, как сейчас, выполнять функции водителя? Ох уж этот феминизм. Женщина за рулем, следит за дорогой, а мужчина, развалившись сзади, бахвалится будущей победой и, кажется, не прочь подремать.

Елена придала автомобилю ускорение, вильнула к обочине и намеренно проехала через выбоину, чтобы машину хорошенько тряхнуло. Кулик вздрогнул, распахнул глаза, уставился на нее.

– Это в столице дороги ровные, – напомнила она.

Кулик поморщился, посмотрел в окно на дорожные указатели. Они приближались к районному центру Владимирской области.

– Надо перекусить, – решил он.

– Как говорит моя коллега Астаховская, которая и в шестьдесят сохраняет привлекательность, каждый съеденный кусок остается во рту две минуты, два часа в животе и два месяца на бедрах.

– Хотя бы кофе, я приказываю. Тебе нужно передохнуть.

– Если это приказ… – Елена свела назад затекшие плечи и согласилась, что отдых не помещает.

– Скоро увидишь указатель на Собинку, сверни туда, – попросил Кулик и добавил загадочно: – Убьем сразу двух зайцев.

Они свернули с главной трассы, проехали пятнадцать километров по узкой дороге и остановились около кафе, на которое указал полковник. Через улицу в глубине небольшой площади, окруженной старыми кривыми деревьями с опавшими листьями, располагалось административное здание с облупившейся штукатуркой.

Выйдя из машины, Кулик замер и долго не двигался. Он всматривался в унылую площадь с мелкими лужами, словно видел там нечто особенное, недоступное остальным.

– Каких зайцев будем убивать? – напомнила Петелина.

– Уже убили, – откликнулся Кулик и медленно повернулся к Елене.

Его глаза будто покрылись ледяной коркой, как пруд в предзимье. На застывшем лице двигались только губы:

– Здесь в прошлую среду Живорез совершил шестое убийство. Я знаю, как это было.

В продуктовом магазинчике, состоявшем из нескольких комнат, находились две продавщицы и не было ни одного покупателя. И не сказать, что женщины скучали. Они склонились над прилавком, где лежала раскрытая газета объявлений, и оживленно обсуждали прочитанное.

– Да не смотри ты на возраст, – поучала пышная в груди худенькую. – Сразу спрашивай о работе, если зарплата стабильная, то…

Приход Валеева заставил женщин поднять заинтересованные взгляды. Их глаза-сканеры, в отличие от устройства на кассе, считывали не только штрих-коды. Пышная незаметным движением подпихнула тяжелую грудь вверх, а худенькая прогнулась в спине. Грустный туман в женских глазах сменился мягкой заинтересованностью. Живые сканеры распознали интересного мужчину со стабильной зарплатой.

Валеев скользнул взглядом по женским бюстам, благо, их выставили напоказ, как в армии на построении. Его интересовали отнюдь не размеры женских прелестей, а имена на бейджиках. Худенькая невысокая продавщица оказалась Алиной.

Марат взял корзинку и прошел за продуктами. Дождавшись, когда Алина останется одна у кассы, он вернулся к ней и стал выкладывать покупки. Перед кассиршей появилась лапша быстрого приготовления, замороженная картофельная запеканка, бутылка молока и сдобная булочка. Марат специально выбрал самую черствую.

Алина мгновенно оценила холостяцкий набор, спихнула под прилавок ненужную газету объявлений, пальцы с красными ноготками демонстративно сжали булочку.

– Ой, простите, это старая, завалялась. Я вам принесу сегодняшнюю.

Легкое движение воздуха туда-сюда – и перед Маратом появилась свежая булочка.

– Устал после смены, не заметил. Голодный, – признался он и порадовался, что лишился завтрака. Хоть в этом врать не пришлось.

– А где вы работаете? – поинтересовалась Алина, не торопясь пробивать товары.

– Капитан полиции.

– О! – глаза и рот кассирши приняли форму произнесенной буквы.

– Дома одному тоскливо, решил к приятелю заглянуть, он участковым у вас работает.

– Вы нашего Травкина знаете?

– А что? Регистрация нужна? – Марат посчитал, что можно уже и улыбнуться.

– У меня с документами в порядке. Но подруга собирается приехать.

– Подруга, – мечтательно произнес Марат, – а у меня с подругами…

Он вздохнул и придал лицу скорбное выражение, которое тут же сменилось озабоченностью. Марат разглядывал замороженную упаковку:

– Скажите, Алина, а эту штуку можно в СВЧ разогреть?