***

Олли Итилиен проснулся в страшном похмелье. Целую седмицу как загнанная в угол крыса он метался, в поисках возможности сбежать из западни этого города, проклятого Тезои и всеми иными богами этого мира. О том, чтобы воспользоваться воздушным кораблём, можно смело забыть. После неудачной попытки проникнуть на борт, сорванной людьми паршивца Гернара, вокруг Причальной Башни выстроено оцепление и рядом постоянно дежурит боевой маг. Придумать разумную причину, по которой его пустили бы на борт в нарушение прямого запрета самого виконта, Олли так и не смог. Известных Итилиену контрабандистов разыскать тоже не удалось, наверняка сбежали ещё до начала осады. От ощущения неминуемой беды, растущего с каждым днём, мысль о том, чтобы прорываться через Пустоши уже перестала казаться советнику настолько безумной. Вчера утром мелькнула слабая надежда на спасение. Порт! Как он мог забыть о такой возможности?! Амулет, позволяющий дышать под водой, у Итилиена есть, можно попробовать уйти по дну реки незамеченным. Да, холодно, неприятно и долго, не более. Он всё же маг и может позаботиться хотя бы о том, чтобы не замёрзнуть насмерть в ледяной воде. Наспех собравшись, он даже скатался на личном экипаже разведать как лучше подобраться к реке, но его надежды рассыпались в прах, когда один из портовых стражников принялся рассказывать, что приближаться к воде опасно. Последнее нападение демонов на город не прошло бесследно и здесь.

— Видите благородный эл, что они натворили? — стражник махнул рукой в сторону реки, — Несколько тварей, не тех что взрывались в городе, других. Перетопили всё что могло плавать, взорвали корабль с запасами огненной смеси, что не успели разгрузить, а теперь затаились на дне. Изредка выползают по ночам и воруют людей. Теперь даже последний болван не согласится охранять причал хоть ночью, хоть даже и днём. Вот вчерась отправили одного нашего за выпивкой, так говорит демоны вылезли и ограбили. Все деньги, понимаешь, говорит, отобрали, нечисть поганая. Мы ему, знамо, не поверили. И монеты отыскались в его карманах. Как отходили его табуретом по спине, сразу сознался, крысёныш. Да всё равно, жутко. А вот надысь…

— Заткнись, идиот! Я сам посмотрю, — Итилиен грубо оборвал бессмысленную болтовню перепуганного стражника и направился в сторону изрядно потрёпанного причала.

— Так ведь обещали магов прислать, когда осада кончится, может лучше обождать, ваш элство?

Отвечать, что он и сам неслабый маг, Олли не стал, молча отмахнувшись от назойливого стражника. В мутной, по осеннему серой воде всё ещё плавало множество горелых обломков вперемешку с набухшими и потемневшими от влаги многочисленными тюками. Река, несмотря на течение, почему-то не спешила уносить следы демонического нападения на Порт. Встав на краю причала, там, где тот ещё не полностью обвалился в реку, Итилиен перешёл на Истинное зрение, пытаясь разглядеть под толщей воды затаившихся демонов. Ничего. Ни следов плетений, ни призрачного свечения демонической силы…

Всё произошло неожиданно, когда советник уже решил вернуться в свой особняк за исследовательскими амулетами. Тихо плеснула вода, Олли и сам не понял, когда успел выставить защиту, раньше так быстро у него не получалось. В помутневшем сгустившемся воздухе прямо напротив его глаза увяз крючковатый зазубренный шип, весь обмазанный какой-то маслянистой дрянью. Наверняка яд. Не успел советник удивиться, как из воды почти неслышно, тихо плеснув, взметнулось тонкое щупальце и стремительно обвило, а точнее попыталось обвить его тело. Красная бугристая верёвка отвратительно выглядящего щупальца бессильно осыпалась кольцами вокруг Итилиена, не в силах продавить магическую защиту.

Олли наконец испугался по-настоящему и отшатнулся прочь. Только теперь он ощутил нестерпимое жжение между лопаток. Защита, поставленная только спереди, может, ещё по бокам, совершенно не прикрывала спину. Впрочем, чего уж там, поставить полноценный купол он бы и не успел. Видимо ядовитый кончик щупальца смог дотянуться до спины советника. Всепоглощающий страх захлестнул его с головой, заставив бежать так, как никогда не бегал, несмотря на волну болезненной немоты, разливающуюся по спине. В какой-то момент разум возобладал и Олли остановился. Вокруг возвышались обычные городские дома — он успел отбежать от Порта достаточно далеко. Не чувствуя онемевшую спину, Итилиен применил исцеляющий амулет, а затем и несложное плетение, выводящее яды. Сразу стало легче дышать, он сначала и не заметил, что начал задыхаться. Немота в спине медленно таяла, пропитывая сорочку и камзол какой-то отвратительной бурой жижей. Только теперь советник сообразил, что едва не погиб. Глупо, бездарно, самонадеянно. Не такой он видел свою смерть, даже гибель вместе с городом от неизвестно чего теперь не казалась такой неприятной по сравнению с бесславным концом от яда какой-то отвратительной демонической твари, затаившейся в местной речушке. В голове Итилиена промелькнула мысль, что же это за порождение Некотана, но поймать её не удалось. Пошатываясь, советник отправился искать свой экипаж.

Вернувшись в свой особняк, первым делом Олли наорал на дворецкого. Просто так, даже не выискивая за что, а потом просто заперся в подвале, где давно оборудовал зал для магических экспериментов. Не такой, как принято, аскетичный, а со всей возможной роскошью. Только наружная защита выполнена как положено — мощная, надёжная, с подпиткой из главных накопителей усадьбы. Водный гноитель! Олли наконец вспомнил как называлась та тварь, что едва не отправила его на Круг перерождения. А потом он напился… Почти до беспамятства напился бабуасским винным экстрактом. Невероятно дорогим — целый золотой империал за небольшую пыльную бутыль. Машинально применил на себя плетение, выводящее яды, протрезвел и снова напился. Сколько это продолжалось вспомнить ему пока не удалось. Обрывки воспоминаний сохранили то, как он в пьяном угаре разносил магией окружающую обстановку в мелкие щепки. Напиваясь после очередного исцеления заклинанием, он и не заметил, как забылся мертвецким сном. Магам обычно не свойственно много выпивать — терять контроль над собственными силами очень опасно, но сегодня будто надломился внутренний стержень и Олли просто выпустил наружу всю безнадёжность и отчаяние, которые старательно загонял вглубь себя.

Лёгкая щекотка от применённого плетения и похмелье отступило, оставив неприятную тяжесть в груди. Советник понял, что переусердствовал вчера с магией, почти дошёл до магического истощения. Испуганно вскочив с кровати, он судорожно, трясущимися руками нашарил на столе кристалл-накопитель и быстро восполнил внутренний резерв маны. Не до конца, но всё лучше, чем ничего. Собираясь в купальню Итилиен попытался поразмыслить, что же теперь делать. Взгляд упал на оторванную от рукава нашивку одного из стражников барона Гернара, которую советник приберёг для представления на Городском Совете в подкрепление своих обвинений. Гернар! Вот он — виновник этой нелепой полосы неудач, что преследует Итилиена уже вторую седмицу! Советник и раньше присматривался к этому катскому выскочке.

Возник ниоткуда, внезапно разбогател, да ещё и стал дворянином, бросая тень на истинную потомственную аристократию. Не раз Итилиена посещала мысль, что Гернар и есть тот самый неуловимый резидент Каты, только многочисленные проверки раз за разом ничего не давали. Олли даже сумел внедрить своего человека в число доверенных барона. Только и здесь пусто, за долгие годы агенту ни разу не удалось услышать хоть что-нибудь выходящее за пределы образа удачливого авантюриста. Никаких подозрительных связей, ни одной улики. Вскипевшая внутри злость выплеснулась наружу, и советник принял решение. Рука словно сама собой потянулась к амулету связи. Кодовая фраза, брошенная сухим, будто простуженным голосом. Всё. Ответный амулет рассыпался пылью, приказ отменить уже невозможно. Через три дня свершится правосудие, даже если барон и не тот, кого долгие годы пытался вычислить советник, неважно. Слишком надолго затянулась эта игра, пора кончать партию, а заодно и надоедливого паршивца вместе с его малолетним выкормышем. Осознав эту мысль, Итилиен почувствовал себя значительно лучше. Мысленно улыбнувшись себе, он натянул на лице привычную маску безразличия и отправился в обеденный зал. Магические упражнения и неуёмные возлияния вызвали у советника сильнейшее чувство голода.