Да, ещё есть некое управление реальностью. Только мне вообще непонятно как к этому подступиться и на какие внутренние "кнопки" нажимать. Если моя догадка о связи этой возможности с местной магией верна, то, возможно что-то прояснится, когда я смогу приступить к изучению магии в Катской Школе, но до этого момента пройдёт не меньше полугода. Вступительные Испытания традиционно проводятся в конце весны и неизвестно ещё, как я пройду это Испытание — говорят, далеко не каждому это удаётся. Впрочем, как раз здесь у меня особых сомнений и нет.

Впереди показалось здание городской стражи, массивное, приземистое строение из грубо отёсанного камня, всем своим видом призванное демонстрировать право властей наводить порядок в городе. Наверное, в каждом городе во всех мирах подобные места устроены так, чтобы вызывать у горожан подавленность, желание поскорее пройти мимо и никогда сюда не попадать, для чего достаточно не нарушать установленные законы. После того как я вместе со своими бойцами отметился у дежурного офицера об окончании патрулирования, мои воины, весело балагуря, направились в казарму. Я же, не найдя взглядом ни одного экипажа, направился в родовое поместье как есть, пешком, идти недалеко. Решено, завтра на службу приеду на своём скакуне.

Когда я вошёл в свою комнату, уже знал, что отец ещё не вернулся со службы. Вероятно, остался на совещании старших офицеров в штабе, он с утра что-то такое говорил, но я пропустил мимо ушей, подогреваемый горячкой предстоящих боёв. Чувствуется, в этом моём теле вовсю играют юношеские гормоны. Здравый смысл, привычный по прошлой жизни, спит беспробудным сном. Купальня и переодевание в домашний парадный костюм, дворцовый этикет, мать его. Завершив обязательную программу, я подошёл к зеркалу. После пробуждения в этом теле у меня толком не было времени себя рассмотреть. Конечно я подходил к зеркалу, когда наряжался в парадный китель на бал, но тогда в голове были совсем другие мысли и я смотрел не туда и не на то. Сейчас же, приглядевшись, я обнаружил, что поразительно похож на себя того, прежнего, только в юности. О чём это может говорить? Да ни о чём. Баронет, когда рос, тоже заглядывал в зеркало, а значит это всё может быть простым ошибочным узнаванием. Кстати, начинаю ловить себя на мысли, что личность баронета то ли подавилась моей, то ли как-то начала в неё встраиваться на правах "младшего партнёра". Призывно заурчавший живот отвлёк от размышлений о высоком, и я направился в обеденный зал, где слуги всегда готовы сервировать ужин хозяевам усадьбы.

Место во главе длинного обеденного стола, где всегда, сколько я себя помню баронетом, завтракает, обедает и ужинает мой отец, барон Гернар, сейчас пустует. В другой раз я бы обязательно дождался отца, но сегодняшний день выпил все мои силы. Стоило мне разместиться на своём привычном месте, как слуги начали приносить первую перемену блюд. Как баронет я даже не обратил внимания на суетящихся слуг, расставляющих передо мной на столешнице вычурные тарелки с различными закусками. В то же время, как командированный на Чукотку кандидат наук, я всё ещё не могу привыкнуть ко всему этому, несмотря на то, что уже несколько дней всё глубже увязаю в окружающем мире, будто неосторожный караванщик в зыбких песках. Свою необычность нужно тщательно скрывать, а значит, принимаю всё как должное. Пользоваться привилегиями аристократа, пусть и мелкого, вкусно кушать пока есть возможность, даже если за городом идёт война, и не смущаться завистливым взглядам — точно такие же я ловил, будучи главой отдела. Меняются миры, но люди неизменны везде и всегда. Людская зависть всегда ядовитой ржавчиной пожирает любое человеческое общение, а значит и нет смысла стесняться своего "высокого" положения.

Барон Гернар вернулся в поместье только поздним вечером и сразу же затребовал меня в свой кабинет. Переодеваться мне не потребовалось, поэтому явился без промедления. Отец выглядел каким-то особенно усталым. Мешки под глазами, хмурое выражение лица не предвещало ничего хорошего. После долгого молчания барон заговорил, продолжая пристально смотреть на меня, сидящего в роскошном кресле напротив его стола. Почему его голос показался старческим, до сих пор не могу понять. Барон ещё не стар, ему сорок семь лет, да и выглядит заметно моложе своего возраста. Всегда бодр и подтянут.

— Тим, — отец ненадолго замолчал, задумчиво посмотрев в окно. За тускло мерцающей плёнкой магической защиты, накинутой поверх стекла, сгустилась ночная тьма. Даже отсветы парковых магических светильников не могут полностью развеять опустившийся на город мрак. Собравшись с мыслями, барон продолжил:

— Только что на штабном совете барон Гистрат подводил итоги сегодняшнего дня. Я считаю, что ты тоже должен это знать. То, что творилось в городе — сам видел. В Порту и Казначействе удалось застать нападавших. Это оказались малограмотные сеоты из горожан, на жанаитов непохожи, во время схватки кричали что-то про величие Гидюлькара.

— А кто такой этот Гидюлькар? — я не удержался от вопроса и тут же осёкся. Отец очень не любит, когда его не дослушивают до конца.

— Не перебивай, сын. Я сам скажу, когда можно будет спрашивать, — барон выразительно со строгостью во взгляде, но беззлобно посмотрел на меня, — кто это такой и чем велик не знаю. И в штабе никто не знает. Дело передали городским дознавателям, да только они и так всякими делами завалены по самую макушку. Вряд ли смогут накопать что-то серьёзное. Живым из нападавших не сдался никто. Один из них, теряя сознание, активировал какой-то амулет, когда ему в бою отрубили руку. Взрывом разнесло в клочья и его и троих бойцов патруля, оказавшихся рядом. Это в Порту. Рубились жёстко, не сказать, что умело, но с каким-то огнём в глазах. Жанаиты-демонопоклонники провели ритуалы в семи точках города и везде успели уйти, — отец ненадолго прервался и жадно отпил сантинового сока, плеснув себе половину бокала. Я продолжал молча ждать продолжения.

— Налей себе чего-нибудь, — я в ответ отрицательно качнул головой.

— Хорошо, тогда продолжу. Свидетелей не нашлось, если кто что и видел, будут держать язык за зубами. Простолюдины отчаянно боятся жанаитов. Больше всего рыкч после ритуала появилось тоже в Порту. Один из патрулей, пришедших на подмогу, был растерзан пятёркой рыкч, выскочивших из старого рыбного склада. Наверное, при жизни эти рыкчи были рыбаками, ночевали рядом с вчерашним уловом. Там их и зацепило жанаитским ритуалом. Не понятно, для чего демонопоклонники устроили всю эту суматоху. Сразу видно, готовились серьёзно, а результат слабый, — отец снова замолчал, задумчиво потирая подбородок, — Думаю, это только начало. Завтра я добавлю к твоему патрулю мага-ученика. Мальчишка не особо силён, но большего выделить не могу. Лучше так, чем с одними амулетами. Теперь спрашивай.

— А сколько вообще в городе жанаитов? Почему с ними никто не борется? — слушая барона я погрузился в собственные размышления и не сразу сообразил, что нужно спрашивать, поэтому задал первый вопрос, который пришёл в голову.

— Никто не знает сколько их. До сегодняшнего дня считалось, что в Шергете их почти нет. Долго они не вылезали на поверхность со своими грязными ритуалами. Я давно знаю, что жанаиты обосновались в городе всерьёз и даже имеют сильную поддержку среди шергетской знати, но так они себя здесь никогда не проявляли, — отец задумчиво кивнул собственным мыслям.

— А как же Себа? Почему Себа не занимается этим делом? — по выражению лица барона я понял, что задал какой-то неправильный вопрос. Что-то в нём сильно не понравилось отцу.

— Сын, ты же знаешь, что Себа прекратила своё существование после подписания Льюзеттского Мира. Тайные Управы расформированы везде кроме Каты, — барон посмотрел на меня так, словно я сказал что-то неприличное, — Ты же не веришь всяким глупым слухам?

Яркая вспышка за окном на мгновение затопила кабинет ослепительным светом. Гд-да-дах. Я не успел ответить, за окном оглушительно громыхнуло. Если бы не магическая защита, сейчас бы наверняка взрывом вышибло стёкла, звонко задрожавшие в рамах. Пол ощутимо качнуло, а с потолка посыпалась штукатурка вперемешку с пылью. Отец, не обращая внимания на упавший и скатившийся на пол графин с сантиновым соком, быстро что-то нажал под столом, переводя магическую защиту дома в запредельный режим. Магические светильники в кабинете резко потускнели, их свет сместился в красную часть спектра. Защитная пелена, тускло мерцавшая за окном мгновением раньше, внезапно налилась ярким синим светом, за которым уже невозможно разобрать происходящее снаружи. Увидев неправильность, я пригляделся и различил на поверхности защиты чуть более яркую крупноячеистую сеть прожилок, пылающих ярко голубым. Эта сеть образовала множество одинаковых шестиугольников, мягко пульсирующих снизу-вверх. В наступившей тишине отчётливо слышно негромкое жужжание как от электрического трансформатора.