Из медленно остывающего пятна на мостовой больше ни один бес не показался. И я и Шелль всё это время напряжённо ждали очередного нападения. Мысли в голове путались, нужно срочно восстановить внутреннее состояние равновесия. Именно так учил Наставник Рикаро, когда показывал новую связку ударов, полностью обесценивающую всё то, что я с таким трудом усвоил. Опасливым взглядом скользнул по фасаду пылающей гостиницы. Тут я помочь никому ничем не смогу, сам едва держусь на ногах. От тягостных размышлений отвлекла череда оглушительных разрывов. Это не здесь, в соседних кварталах. Следом до меня донёсся едва слышный грохот со стороны Порта. Обернувшись, успеваю заметить боковым зрением, как что-то большое и сияющее взмывает вверх, полыхает и медленно рассыпается на части.
— Господин Тим Гернар, нужно уходить, — я не сразу понял, что наш маг-недоучка тряс меня за плечо.
— Да, Шелль, забираем Тахира и двигаемся в сторону Городской Стражи, — от перенесённого потрясения я совершенно забыл об амулете связи, о необходимости доложить о случившемся, о потерях, — подхватывай его за ноги и пошли, тут совсем рядом.
Тело Илара трогать не стали, стражники заберут и перенесут куда положено. Прихватили верёвкой Тахиру руки, чтобы не болтались, и потащили. До здания Городской Стражи отсюда недалеко, всего пару кварталов. Стараясь не обращать внимания на гулкие раскаты взрывов по всему городу, все перемазавшиеся в крови и оседающем пепле, мы вышли на площадь перед Городской Стражей и опустили бессознательное тело Тахира на одну из приготовленных деревянных лежанок. Вся площадь была устлана подобными пристанищами для покалеченных этой странной войной. На многих стонали или метались в беспамятстве люди, которые ещё седмицу назад жили обычной мирной жизнью. Липкая от крови брусчатка, впитавшая боль и страх, неохотно отпускает мои подошвы, а зря. Сегодня смерть уже прошла в полушаге, прихватив моих бойцов. Хлюпанье чужой крови под ногами сильнее меня уже не шокирует. Ни юного баронета, ни тем более старого прожжённого кандидата наук. Что-то перегорело внутри, когда я осознал, что мои люди погибли, а сам лишь чудом уцелел.
Передав Тахира целителям, я ощутил странную пустоту внутри. Отправились к дежурному офицеру — поставить отметку о завершении дежурства и подтвердить потери в отряде.
— Почему не сообщили сразу, через амулет? — усталый старичок протянул трясущуюся руку в мою сторону, отчего серебристые знаки различия колыхнулись на впалой старческой груди. Сотник стражи Халиб Дияр не привык лебезить перед знатными. Эту его особенность знает каждый горожанин, от мелкого воришки до самого виконта. Не из благородных, простой крестьянский сын, когда-то невероятно давно он пришёл в Шергет наниматься в Городскую Стражу. Халиб прошёл длинный путь от простого стражника до сотника, одно время даже командовал стражей Старого Города. К своим годам он мог если не занять место барона Гистрата, то уж точно стать его правой рукой. Выдающееся упорство, внимание к мелочам, незаурядный ум. Только безразличное отношение к титулам и обострённое чувство справедливости сослужили ему плохую службу.
— Да там такое творилось! — я зачем-то пытался оправдаться, хотя кто мне этот дед, — Нападение бесов неизвестного мне вида. Сам чудом не сгорел.
— Отчего же неизвестного, неуч? Мелкие бородавочники известны ещё со времён Великого Истребления. Хотя что толку, если б знал? Они ж неуязвимые, хотя и гибнут сразу, как напакостят, — пожилой офицер состроил брезгливую гримасу и захлопнул журнал. Я было хотел сказать, что одного мелкого бородавочника смог развоплотить своим амулетом, но вовремя прикусил язык. Раз сказано, что неуязвимые, пусть неуязвимыми и остаются. Сначала надо разузнать у отца, что это за амулет с такими чудодейственными спецэффектами.
***
Вернулись вместе с магом в родовое поместье только за полночь. Долгие разбирательства с городскими дознавателями насчёт погибшего отряда окончательно вымотали душу. Меняясь один за другим, эти въедливые дознаватели снова и снова участливо задавали одни и те же вопросы. В какой-то момент я не выдержал и послал очередного детектива местного пошиба с его вопросами к предыдущему, упирая на своё право баронета вообще с ними не разговаривать.
— Поймите, баронет эл Гернар, — сама вежливость, даже улыбнулся впервые с начала допроса, — Мы стараемся для вашей же безопасности. От ваших ответов зависит, продолжите вы патрулировать город или наконец покажете свою доблесть в схватке с настоящим врагом.
Недвусмысленный намёк. Внутри меня встрепенулся юный баронет. Вот она возможность наконец заняться настоящим делом! Но я подавил в себе эти несвоевременные желания, доставшиеся от второго я.
— Я понимаю, дознаватель, как вас там? Тердан? Вердин? — небрежно махнул рукой, — Впрочем, неважно. Всё, что мог рассказать, я уже рассказал. Если есть основания мне не верить, созывайте трибунал. Если нет — прекращайте этот бессмысленный балаган.
После чего просто встал из-за стола и молча направился в сторону выхода. Положение аристократа даёт в этом мире отличные преимущества.
— Старший дознаватель Шергета Лотек Шердан. Рекомендую завтра после дневного патрулирования явиться Службу Дознания. У нас ещё остались вопросы, требующие ваших объяснений, баронет Тим Гернар. Хорошего вечера, — мне показалось, или он как-то гадливо ухмыльнулся?
Не отвечая, я просто вышел из душного кабинета. Хлопать дверью не стал, оставил распахнутой. На улице сразу же наткнулся на скучающего Шелля. После духоты казённого кабинета морозная свежесть шергетской ночи подействовала опьяняюще, будто бы даже голова слегка закружилась.
— Что-то долго они с вами, эл Тим, я здесь уже больше двух часов уришей считаю, — по внешнему виду мага и не сказать, что совсем недавно он оказался в самом центре демонического нападения. Вроде и прошлась костлявая рядом, а весельчак Шелль уже снова готов выдавать свои шутки одну за другой.
— Никак не могли поверить слову баронета, вот ведь пыльные рыцари пера и чернильницы, — а про себя подумал — скорее дыбы и калёного железа. К счастью, благородным подобное обращение просто так не грозит. Нужно обвинение в преступлении против энгирики. В ответ на недоумение память услужливо выдала, что энгирикой в здешних краях принято называть некое подобие короны — половинку обруча, охватывающую голову властителя справа в районе виска. Венчает энгирику стилизованное украшение, для каждого энгирата своё. В Хорезли, как и в других, граничащих с Дикими Пустошами странах — это серебряное перо сслассы. Всплывший в памяти образ энгира непроизвольно заставил меня усмехнуться, вызвав ассоциации с американскими индейцами.
— А чем таким интересным вы, эл Тим Гернар, упокоили того бородавочника? — маг хитро прищурился, ожидая ответа.
— Которого? — стараясь изобразить на лице непонимание, направил излишне любопытного юношу в сторону конюшни.
— Того, последнего, — Шелль взмахнул руками, — который обратился водой и рассыпался мелкими брызгами. Кажется, сегодня вы спасли мне жизнь.
— Так он сам, откуда мне знать зачем он так сделал? Хватит болтать, отвязывай лошадей, едем в поместье. Надеюсь, нам оставили хоть что-то на ужин, — я легонько подтолкнул мага в сторону коновязи, стараясь поскорее завершить неудобный разговор. Шелль лишь хмыкнул в ответ.
Поместье встретило нас ярко пылающей в обычном зрении магической защитой. Тёмные, зияющие руины соседских домов вызывали гнетущую тоску и чувство затаившейся опасности. Редкие факелы и магические светильники городской стражи, кажется, только сгущали зловещий мрак вокруг нашего поместья, сияющего подобно Граду-на-холме посреди тотального опустошения. Случайный ветер время от времени доносил приглушённый женский плач, напоминая о погибших. Входная дверь, очерченная тонкой красной линией, беззвучно распахнулась передо мной, сменив красный цвет на зелёный. За порогом повисла звенящая тишина пустого дома. Путь к двери в подвал мы с Шеллем проделали в полном молчании. Даже гулкий стук каблуков по даршельдскому паркету, на который обычно не обращаешь внимания, слышался особенно пронзительно резким. Только в подвале ещё теплится жизнь, хотя того скопления людей, что было утром, уже нет. Отец устало развалился в кресле и задумчиво смотрел на "экраны" амулетов сквозь рубиновую линзу бокала с его любимым астивийским вином. В дальнем углу услужливо замер старший лакей. Отец редко держит его при себе, всегда старается отослать куда-нибудь с поручением, но только не сегодня. Даже наше с Шеллем появление, кажется, не отвлекло барона от своих мыслей. Я молча кивнул магу на дверь комнаты, которую ему выделили ещё утром на всё время найма. Тот, не раздумывая, поспешил закрыть эту дверь за собой — наверняка тоже изрядно утомился.
