Решение родилось в голове Олли мгновенно. Куда делась зудящая невыносимая боль в спине? Почему так трудно поднять руки? Не важно, не сейчас. Простейший ученический Укол Молнии, которым можно разве встряхнуть зазевавшегося сокурсника шутки ради. Извилистый сине-голубой шнур молнии с громким щелчком на мгновение соединил руку советника и тело ближайшего охранника, чтобы тут же пропасть, оставив в глазах бурую, медленно проясняющуюся полосу. Точно также неспешно поднимался с брусчатки ошеломлённый охранник. Больше не обращая внимания на кряхтящего и ощупывающего себя наёмника внимания, Итилиен принялся бросать такие же молнии в остальных своих спутников. На последнем заклинании он почувствовал, что линия горизонта начала заваливаться влево, а непослушные руки уже неспособны подняться, чтобы смягчить неизбежное падение на грубые камни мощёной улицы. Аккуратные ряды булыжников стремительно качнулись навстречу и слепяще звонкий удар головой о мостовую окончательно погасил сознание советника.

***

Олли Итилиен приходил в себя очень тяжело, не раз всплывая на гребне волны очередного бреда, чтобы снова погрузиться в мутную пучину беспамятства. Нельзя сказать, что советника порадовал вид успевших стать родными стен. Здесь он просыпался больше десяти лет, но именно сегодня Олли желал оказаться на борту воздушного корабля, ведомого под его неусыпным руководством в сторону столицы этого странного энгирата, который местные жители называют Хорезли. Если рассудить здраво, что Хорезли, что Юрген или Джинако — это степь, разницы нет, да и люди везде похожи друг на друга своими мелочными интересами. Установить свою власть над клочком земли, на котором ничего путного вырасти не сможет до несбыточного возвращения Тезои, наплевав на энгирские грамоты соседа? Раз плюнуть. Что уж говорить о простолюдинах, вечно грызущихся из-за таких мелочей, о которые обычный аристократ побрезгует вытереть ноги в ненастную погоду.

Итилиен страдальчески поморщился. Не помог даже сохранившийся со времён магической школы простенький амулет — студенты прозвали его утренней примочкой. Отчаянно жгло в спине под лопаткой; что же вчера стряслось? Отматывая события неудачного вечера в состоянии предельной концентрации, которым так любят наказывать начинающих магов жестокие преподаватели, Олли попытался вспомнить случившееся. Ему в голову пришло страшное осознание. План побега сорвался, советник остался в обречённом городе. Если ничего не удастся сделать, он разделит судьбу остальных горожан. Нужно срочно искать пути вырваться из захлопнутой ловушки. Мысль о том, чтобы уходить через Дикие Пустоши Олли отбросил сразу как самоубийственную. Можно углубиться в Пустоши на сотню лиг и вернуться, но пройти насквозь до границы с Кашииром?.. Таких случаев история не сохранила. Ни один искатель, пытавшийся пересечь Пустоши, больше так и не объявился в мире живых. Словно где-то в самом сердце этих проклятых земель есть незримая черта, перейти которую простому смертному не суждено.

С трудом унимая дрожь, Итилиен потянул прикроватный шнур вызова слуг. Сил на использование магии в теле не хватает. Краешком сознания Олли зацепился за привычное ощущение присутствия сложного магического контура защиты дома, близкое и в то же время бесконечно далёкое чувство. Это как пытаться дотянуться до стакана воды на прикроватном столике безнадёжно отлёжанной рукой после беспробудного сна. Запыхавшийся Закир объявился на пороге, едва Олли отпустил шнур; советник даже не успел толком собраться с мыслями.

— Закир, почему я здесь, а не на борту воздушного корабля? — сухо, едва ворочая непослушным языком советник произнес этот глупый вопрос и одновременно начал вспоминать последние мгновения перед падением в беспамятство. Глупая ошибка начинающего мага! Сколько раз во время обучения наставники повторяли: даже к бездыханному телу врага нельзя беспечно повернуться спиной. Сначала нужно его испепелить, развеять, заморозить, сделать что-то ещё. Воображение настоящего мага ограничено только широтой полёта его мысли. Сотворить что-то впервые может только способный представить себе никогда не виденное, неслыханное и непрочувствованное. Олли поразился, как скачут мысли в раскалывающейся голове. Тошнотворная беспомощность вдруг сменилась жаждой действовать.

— Рассказывай, слуга! Напавшие выжили? Их допросили? — Итилиен уставился на оробевшего от такого напора юношу.

— Г-господин! Я не виноват! Я! Я… — взвизгнул Закир, — выжил один. Тот, которого господин пощадил, охранники его скрутили, — при этих словах голос слуги отчего-то задрожал, — На допросе он молчал, а к концу его хватил удар, отчего и помер.

— И что? Ничего узнать не удалось?! — под конец советник просто взревел, словно позабыв о своей немощи.

— На телах найдены личные жетоны стражников барона Гернара, — слуга, в страхе ожидая наказания, трясущейся рукой выудил из кармана неряшливую связку железных цепочек с треугольными жетонами.

— Гернар… Да… Припоминаю этого выскочку, — задумчиво бормоча себе под нос, Итилиен неосознанно озвучил приходящие в голову мысли, — а что со мной? Почему так болит спина?

— Це… Целитель извлёк из в-вашей спины заряд метателя, г-господин, — дрожащим голосом ответил перепуганный Закир. Значит метатель… Олли раздражённо поморщился. Начинённый магией стеклянный шарик, с огромной скоростью вылетающий из дула метателя, обычно взрывается в теле жертвы мириадами мельчайших осколков, оставляя страшные раны. Магическая защита советника должна была отклонить такую угрозу, но отчего-то была пробита.

— Шарик остался цел? Метатель нашли? Что с моей спиной? Отвечай, тапчан безмозглый! — взбешённый крик Итилиена окончательно погрузил Закира в ступор, — Ну?!

— Ш-шарик целый. Д-да, целый. Вот же он, на столике в бл… в блюдце, г-господин. Ц-целитель приказал передать, что в-ваша спина заживёт уже к завтрашнему вечеру, — постепенно приходя в себя от пережитого страха, Закир говорит всё более внятно.

— А метатель? Я хочу видеть этот кильзотов метатель!

— Н-но… Господин! Мы так торопились спасти вашу драгоценную жизнь, что п-просто не додумались искать что-то ещё, — секретарь мелко затрясся, ожидая неминуемого наказания. Только немощность Олли спасла юношу от участи корчиться в муках возле кровати своего господина. Ярость, полыхнувшая в глазах советника, впрочем, быстро сменилась холодными искорками.

— Не важно, — Итилиен ледяным голосом продолжил допрашивать своего секретаря, — Расскажи, что происходит в городе. О чём пишут в газете.

— Г-город в осаде, господин, ходят слухи, демонопоклонники в-вчера пытались провести свои ритуалы, но гор-городская стража им помешала. И даже кого-то арестовала. Может и врут, господин, слухи непроверенные, — Закир в ответ на еле слышный стук в дверь выглянул наружу и тут же вернулся с небольшим подносом в руках. На подносе возвышался пузатый графин с пузырящейся жидкостью, источающей густой белый пар через узкое изящное горлышко. Закир аккуратно примостил поднос на прикроватном столике и принялся наполнять кружку светящейся ядовито-фиолетовым жидкостью.

— Вот ваш раствор Шайтуура, выпейте, господин, целитель сказал, обязательно поможет.

В другой раз эту алхимическую настойку на половых органах тапчана Итилиен выплеснул бы на пол, а кружку швырнул в Закира. Раньше советник старался избегать пробовать местные чудодейственные зелья, сейчас же заторможенность сознания сыграла с советником злую шутку. Олли в три шумных глотка опустошил небольшую глиняную кружку, которую почтительно передал ему в руки личный секретарь. Пролившаяся по губам жидкость закапала с подбородка на неприкрытую летней пижамой грудь. Неизвестно что больше вернуло советнику ясность разума, неожиданный холод или это непонятное пойло, но уже через пару мгновений Итилиен резво вскочил с постели, хватаясь за горло. Будто он только что выпил расплавленное железо — настолько обжигающий пожар разгорелся внутри. Впрочем, боль угасла также неожиданно и быстро, оставив вместо себя ощущение бодрости, даже настроение приподнялось.