Он запихивает в рот половину печенья с кремом.

— Ага, — прожевывает он еду. — Ну, так вот у этих парней есть сайт, где можно зарегистрироваться. Там они пишут о своих предпочтениях, ну, ты понимаешь: начиная от цвета волос и цвета глаз, тип фигуры и остального дерьма. Затем главный чувак собирает информацию и передает Джозефу, какую именно нужно похитить, раньше этим занимался Трэвис, но, когда мудак пропал и был убит, они подумали, что лучше, чтобы те, кто похищал и обрабатывал, были разными людьми. Думаю, что твоя роль в этом всём немного более значимая, чем наши, потому что ты знаешь, как запудрить им мозги.

Мой желудок скручивает тугими узлами. Я бы не сказал, что промывать кому-то мозги является таким уж ценным качеством, но опять же, полагаю, что в этом бизнесе это очень ценное умение.

— А кто управляет сайтом? — спрашиваю я, и Бубба отвечает, не мешкая.

— Том. Он управляется со всей деловой херней. В прошлом он был адвокатом или что-то вроде этой новомодной фигни. Так же знаю, что у него была жена… — произнёс он, облизывая крошки с пальцев, — а также то, что он трахался за её спиной, и когда она всё узнала, то заказала его. Потом он подсел на иглу и, в конце концов, потерял свою работу, и промотал все свои бабки, — сказал Бубба, поиграв бровями. — Думаю, нам это только пошло на руку, потому что-то из-за того, что с ним произошло, он и затеял всю эту хрень с девками, и теперь мы все при работе, которая отлично окупается, — он рассмеялся, прежде чем отодвинуться от стола. — Мы с Эрлом собираемся завалиться в бильярдную с Джуди, хочешь с нами?

— Бубба, ты же знаешь, что я не фанат людей, мне они не нравятся.

— Ну, да… — он выходит из кухни, отрыгивая.

«Том?! Долбанный, мать вашу, Том. Так это он затеял всё?» Я встречал его только пару раз, но он не показался мне человеком, который может заправлять чем-то. Он лысеющий мудак, среднего возраста. Лишившийся половины зубов из-за употребления мета, он показался мне чертовски дёрганным. Он даже не мог выдержать и трёх секунд зрительного контакта.

Я понятия не имею, где он живёт или как его фамилия, но согласитесь, хоть что-то лучше, чем ничего. Имя это уже что-то. Всё, что мне нужно сделать, — это подгадать время правильно разыграть мои карты, и в итоге, я просто уверен, что я и долбанный Том придём к пониманию. Улыбаясь, я поднимаюсь по ступенькам, вытаскиваю ключ из кармана, прежде чем останавливаюсь перед своей комнатой. Замок издаёт щелчок, и дверь распахивается, и вот она, находится там же, где я её и оставил сидеть на стуле в углу моей комнаты, неуклюже держа книгу.

— Вот, принёс воды, — говорю я, когда ставлю бутылку с водой на небольшую тумбочку, что стоит около её стула.

Она кивает, её глаза сосредоточенны на странице, которую она с жадностью читает.

Я пожимаю плечами и плюхаюсь на кровать, прежде чем беру блокнот в твёрдом переплете с ночного столика. Открывая на странице, на которой был загнут уголок в виде закладки, я украдкой посматриваю на Аву.

Она находиться здесь уже на протяжении двадцати дней. И каждый день происходит одно и то же — мне приходится бороться с собой, чтобы не забыть, что от меня требуется. Временами, мне кажется, что я специально тяну время и не ломаю её личность, потому что мне нравится её компания, и когда она рядом со мной, я не чувствую себя таким безнадежно одиноким.

Ава старается перевернуть страницу, но у неё ничего не получается. Связанные запястья не предполагают много свободы, и мне кажется это практически милым, то, как она старается сделать это, пролистывая нужную страницу и ругаясь себе под нос, потому что перелистнула слишком много страниц. Девушка откидывает голову, закатывая глаза, когда опускает книгу на колени.

— Просто, черт бы это всё побрал, — говорит она, издавая стон.

Я приподнимаю бровь.

— Такой грязный ротик для такой милой девушки, — я улыбаюсь, а она стреляет в меня гневным взглядом, словно хочет придушить. Я поднимаюсь на ноги, смеясь. — Как насчет того, чтобы я развязал тебя?

Её пристальный взгляд сужается, когда она осуждающе смотрит на меня.

— Я говорю серьезно, я доверяю тебе, но если ты подведёшь моё доверие… — я качаю головой, когда тянусь руками к её связанным запястьям. — Это не пройдет для тебя бесследно, моя дорогая.

— Я не подведу тебя, — её слова звучат отчаянно, а голос близок к рыданию. — Я обещаю тебе. Я просто хочу переворачивать страницы.

— Тогда хорошо, — я убираю книгу на пол, развязываю связанную веревку, поворачиваясь к ней спиной, ожидая, как она поведёт себя. Я присаживаюсь на кровать, откидываюсь спиной на спинку кровати и вновь беру в руку свой блокнот.

— Спасибо тебе, — произносит она, когда поднимает с пола свою книгу.

— Пожалуйста.

И так мы и сидим, читая: она на стуле, я — на кровати, она ведёт себя так, будто приняла своё нахождение здесь. В каком-то роде, своим нежеланием сбежать она подтверждает это, своё принятие. Я быстро пролистываю к самому началу блокнота, запись которая датируется июлем 2016, субъект №130.

День заключения 8: Неделя изоляции и ограниченное количество пищи. Сегодня произошла наша первая встреча. Эта девушка необычная, дёргается и подпрыгивает каждый раз, когда я подхожу к ней ближе, чем на три шага. Плачет, если я сощуриваю свой взгляд. А также она никогда не отвечает, если я спрашиваю её. Эрл сказал, что она может быть немой, потому что девчонка не произнесла ни слова.

День 10: Я не заходил к ней вчера. Сегодня, когда я вошел, она не двигалась. На мгновение я испугался, что она может быть мертва, потому что она лежала тихо и не подвижно, но затем я услышал её тихое сопение. Она плакала. Затем я сказал ей, что мне на самом деле жаль, что она оказалась здесь. Никакой реакции. Я сказал ей, что я не причиню ей вреда. Опять же никакой реакции. Я принёс ей таз с водой и губку, а также мыло, сказав, чтобы она помылась. Она не отреагировала. Я ушёл.

День 11: Я сидел с ней на протяжении 2 часов и за это время не произнёс ни слова. Я изучал, рассматривал её, в то время как она рассматривала меня. Было определенно ясно, что она подвергалась насилию. На ногах, руках и лице виднелись шрамы. Прямо перед тем, как я сказал, что она красивая, девчонка неистово разрыдалась. Иногда мне кажется, что все тяжелые испытания, что выпали на долю этих женщин, были в своём роде благословением для них, потому как единственное, что я понял, что они отчаянно нуждались в любви, потому что ни одна из них не видела и толики этого чувства за всю свою жизнь.

— Что ты читаешь? — мягкий голос Авы отвлекает моё внимание от написанного на странице.

— Конспекты, — это именно то, что есть, я не лгу. Я делал заметки во время тренировки девочек. Как бы ужасно и отвратительно это не звучало, я не могу ничего поделать, потому что мне это кажется захватывающим.

Её лоб хмурится в замешательстве.

— Как в школе?

— Что-то типа того. Мне нравится учиться, — я неспешно закрываю тетрадь и кладу её на тумбочку.

— Ты в шко… — теперь я вижу явное замешательство на лице девушки.

— У меня есть степень в психологии, — говорю я, улыбаясь.

— Понятно…

— Ты что, считала, что я необразованный преступник?

— Я… эм, нет, я имею в виду, просто… — она прочищает горло, откашливаясь. — Что побудило тебя к изучению психологии?

Ухмылка растягивается на моих губах.

— Ты, правда, хочешь услышать правду?

Она кивает, откидывая длинный локон за плечи. Я же внутренне продолжаю размышлять, говорить ей или нет, так как до этого момента я не говорил об этом еще никому. Но что-то заставляет меня желать рассказать ей только для того, чтобы посмотреть, как она отреагирует.

— Это ужасное чувство, когда ты чувствуешь страх перед собственным разумом, Ава. И я хочу понять, почему я настолько ненормальный.

— Все в каком-то роде ненормальные, — бормочет она. Я могу почти слышать презрение в её голосе.

Почти.

— Да, но уровень сдвинутости…