Гул. Шум. Помехи. Эта троица маскируют шепоток в моей голове, говорящий, какой я была глупой. Как неосознанно стала участником какой-то извращенной игры.

— Откуда ты это знаешь, Кэри?

— Детка... — умоляет он, поднимаясь на ноги и потянувшись ко мне. Однако время для ласки прошло. Пришло время для ответов.

Положив обе руки ему на плечи, я толкаю его обратно в кресло.

— Рассказывай, Кэри.

— Шайло, посмотри на меня! — Он хватает меня за запястье и прижимает к груди. — Какую бы лапшу мы не вешали друг на друга в начале, ты же знаешь, что на прошлой неделе было реальным. Все наши чувства настоящие. Ты, блять, меня знаешь, правда?

— Рассказывай! — кричу я.

Кэри опускает голову и ослабляет хватку.

— Я не могу. Еще не время.

Я отодвигаю стул и встаю.

— На этом мы закончили.

Я не оглядываюсь назад, когда подхожу к двери и стучу. В течение нескольких секунд вооруженный охранник сопровождает меня обратно в мою камеру подальше от правды, которую я не могу отрицать, и лжи, которую я не могу игнорировать.

Наши чувства были настоящими. Но «нас» никогда не было.

ГЛАВА 34

Кэри

— Да я, блять, откуда знаю? Он съехал с катушек! Собирается сжечь центр и полицейский участок вместе с ней.

Я вскидываю бровь, и Фрэнки крепче сжимает телефон, сердито пожимая плечами. Он немного перегибает палку, но его можно понять — за последние двадцать четыре у нас было много поводов для стресса.

— Да, заявляет, что она испортила ему жизнь, и он хочет посмотреть, как она будет гореть.

Ладно, он много перегибает палку. Я открываю рот, чтобы помочь ему заткнуться, но он отмахивается от меня.

— Он в центре. Придешь? — Он поднимает мне большой палец с огромной улыбкой на лице. — Спасибо! Я постараюсь отвлечь его до твоего приезда.

Как только парень вешает трубку, улыбка исчезает и наступает осознание того, что он сделал.

Фрэнки не слабак, но я втянул его в серьезное дерьмо. Идеальная ловушка для идеального преступления.

К несчастью для Тарин, такого понятия, как «идеальное преступление» не существует. Даже если всем заплатить, всегда найдется кто-то пиздец какой неподкупный или тот, кто налажает. Каждый преступник где-то допускает промах. Вот почему я даже не парюсь. Не тогда, когда ждал этого с момента, как покинул вчера Шайло.

Стерва знала, что я приду за ней. Это единственное объяснение, почему после того, как я ушел из полицейского участка и промчался через весь город, то обнаружил ее дом темным и пустым. Даже припарковавшись в конце ее улицы и проторчав в машине до самого рассвета, она так и не появилась.

Либо она уже трахается с другим ничего не подозревающим засранцем, либо прячется. Если бы я делал ставки, то поставил бы на то, и другое.

Фрэнки расхаживает передо мной, нажевывая свои ногти, как будто это его последний прием пищи. Я закатываю глаза и разочарованно выдыхаю. Мы закрыли центр рано, сейчас на улице кромешная тьма, вероятно, немного позже десяти вечера. Мы обсуждали все около десятка раз, и каждый раз он обгрызал новый ноготь до крови. Я начинаю беспокоиться, что он сломается под давлением. Она не настолько тупая. Фрэнки, пожирающий ногти, как полуденный перекус, выдаст нас с потрохами в одно мгновение.

— Что, если все обернется против нас? — бормочет он с большим пальцем во рту.

— Все будет нормально, пока ты держишь руки в карманах. Давай, Малой, сосредоточься. У нас есть только один шанс. Сыграй так, как мы репетировали, понял?

— Понял, — соглашается он.

Я растираю лицо руками, физически истощенный от недостатка сна и неумолимой колющей боли внутри. Я задыхаюсь каждый раз, когда вспоминаю, как Шайло вчера от меня ушла.

Она умоляла меня рассказать ей правду, но как, мать вашу, сказать женщине, которую любил всю свою жизнь, что заключил договор с дьяволом, чтобы причинить ей боль? Что хотел наслаждаться ее страданиями. Что жил ради этого... пока она не изменила правила.

Так вот. Никак. Стоило все рассказать, и Шайло хлопнула бы дверью передо мной, нашим будущим, ее будущим и любой надеждой, что я смогу обелить ее имя. Это я про свой сговор с Тарин. О том, что я украл деньги речи даже не было.

У меня не было выбора, кроме как молчать и надеяться, что когда все закончится, она найдет способ простить меня. Я же смог ее простить. Разве один грех не отменяет другой?

Ну, типа, око за око или что-то вроде того? М?

Фрэнки встает передо мной и снова жует большой палец.

— Не думаю, что она расколется ради вашего члена, босс. Эта сука захочет заключить кровавый пакт, принеся девственницу жертву, понимаете, о чем я?

От одной этой идеи у меня сжимаются яйца.

— Во-первых, никто не станет трогать ее членом. Во-вторых, ты можешь оказаться прав. Случайно не знаешь, где можно найти девственницу?

Фрэнки вскидывает голову в сторону.

— Если бы я знал, где найти девственницу, думаете, я бы готовился к какому-то дерьму с вами?

***

Сейчас десять тридцать, в центре тихо. Слишком тихо. Ничего не происходит.

Шаг.

Проверяю часы.

Шаг.

Проверяю часы.

Не представляю, во сколько появится Тарин, и это действует мне на нервы.

Когда женщина говорит «скоро буду», она охватывает этой фразой довольно широкий промежуток времени. Когда мужчина говорит «скоро буду», стоит поскорее собраться, ибо он, вероятно, уж в трех кварталах от места назначения с пивом и чипсами. Слова женщины могут означать что угодно — от получаса до: «Я надеюсь, что ты не подыхаешь, потому что я собираюсь примерить каждый предмет из своего гардероба, а затем рыдать в течение четырех гребаных часов из-за того, что мне нечего надеть».

Видимо, Тарин попадает в шкалу где-то посередине, потому что через двадцать пять минут раздается стук в дверь. Я киваю Фрэнки и жду начала представления.

Вспоминая ее же слова, хлопаю Фрэнки по плечу, когда он проходит мимо меня.

Да начнется шоу.

Несколько мгновений спустя она входит в мой офис в длинном, белом платье, как будто собиралась на долбанную церемонию вручения наград. Странный выбор цветовой гаммы. Может быть, она считает, что нацепив символ чистоты, превратится в мисс Непорочность? Полагаю, если в чем-то долго себя убеждать, то, в конце концов, действительно начинаешь в это верить.

— Боже, здесь воняет потными яйцами.

С другой стороны, сатана тоже когда-то был ангелом.

Как только ее взгляд падает на Фрэнки, она собирает подол своего платья в руку и направляется к нему.

— Я ехала так быстро, как только могла. Где он…

— Перед тобой. — Я отталкиваюсь от стола и приклеиваю на лицо улыбку, когда всё, что хочу сделать — харкнуть ей в лицо.

Она заинтересованно осматривает меня с ног до головы.

— Ты не кажешься безумным. Даже наоборот, слишком спокойным для человека, который засовывал свой член в дважды преступницу.

— Спасибо, — говорю я, расширяя улыбку. — Могу ли я тоже заметить, что ты выглядишь удивительно вменяемой для сумасшедшей женщины?

Тарин щелкает языком.

— Это одна из причин, по которой ты мне всегда нравился, Кэри. Ты умеешь вести себя как джентльмен рядом с леди.

— Когда увижу леди, то обязательно буду джентльменом.

— Ладно, хватит нести чушь. Что здесь твориться? — требует она, переключая свое внимание на Фрэнки. — Он заставил тебя солгать?

Фрэнки сжимает кулаки, и я прекрасно понимаю, что он пытается усмирить свой гнев, чтобы не уложить ее на лопатки. Приняв решение отклониться от первоначального плана, я встаю между ними и прижимаюсь к ней.

— Не впутывай его в это дело. Хочешь перейти к делу, ладно. Хватит всего этого бреда. Я уже говорил тебе, это все только между нами, — пока я говорю, она просто смотрит. Понимая, что теряю преимущество, меняю русло разговора. — Зачем ты подставила Шайло?

Она крепче сжимает подол платья.