Когда мы снова быстро обнимаемся, чья-то рука приземляется на мое плечо.

— Готова идти?

Я оглядываюсь и киваю Фрэнки, который запихнул не менее полудюжины вафель в рот. Попрощавшись с Келли, смахиваю крошки со своего плеча.

— Ты ешь как обезьяна.

На это он лишь подражая горилле у-укает и чешет подмышками.

Мило.

Как только я дотягиваюсь до дверной ручки, Фрэнки издает хрюкающий звук и проглатывает полный рот печенья, которое было припрятано за щекой. Я останавливаюсь, не зная, ударить его за отвратительность или выполнить прием Хеймлиха.

— Рюкзак, — умудряется вымолвить он, попутно выплевывая кусочки мокрой вафли. — Погоди, я забыл свой рюкзак.

Я поднимаю руку, частично, чтобы удержать его на месте, но в основном, чтобы заблокировать брызги крошек еды от попадания в мои волосы.

— Дожевывай. Я сама схожу.

— Точно?

— Да, и вытри рот. — Подмигнув, по-дружески похлопываю его по щеке. — Ты словно жуешь опилки.

— Ты любишь меня, Уэст. Признай уже это, — призывает он.

— Только в твоих мечтах, Монтеро.

Болтовня утихла, комната практически опустела к моему возвращению. Схватив изношенный черный рюкзак, накинутый на спинку стула, выхожу наружу, чтобы присоединиться к остальным. Переступив порог, я не могу не рассмеяться, когда вижу Фрэнки, ведущего очень глубокий разговор с какой-то рыжеволосой молодой девушкой, чьи сиськи размером с арбуз.

Не собираюсь ему мешать, поэтому просто закидываю его рюкзак на плечо и вытаскиваю свой телефон из сумочки, чтобы позвонить Кэри.

С чистого листа.

Я слышу их, так и не успев набрать номер. Повторяющийся вопль. Сначала слабый, затем все громче и громче. Подняв глаза, наблюдаю за двумя подъезжающими патрульными машинами, которые паркуется перед толпой так, что их бампера практически соприкасаются. Когда Фрэнки появляется рядом со мной, мой палец всё ещё парит над кнопкой вызова.

— Ничего не говори.

— Почему? Что им нужно?

— Не знаю, но это не к добру. Держи рот на замке.

Вся толпа замолкает, и никто не может их за это винить. Большинство были либо зависимы от наркотиков или алкоголя, либо арестованы за распространение. Полиция здесь — далеко не самый желанный гость.

Два офицера выходят из своих автомобилей: один из них тратит все свое внеслужебное время , тягая ни в чем не повинный тренажер в спортивном зале, а другой без остановки пожирает пончики, прихлебывая их газировкой. Два совершенно разных характера, но одна повестка дня.

Которая, судя по всему, — я.

Первый встает передо мной с непроницаемой миной на лице.

— Вы Шайло Уэст?

Что за дурацкий вопрос. Это все равно, что подойти к Брэду Питту и спросить, не он ли Брэд Питт.

— Да.

Он кивает на мое плечо и протягивает свою мускулистую руку.

— Мне нужно вас обыскать.

Голоса рядом звучат приглушенно, как будто отдаются эхом из длинного туннеля, а я стою снаружи, в ливень. Я все еще таращусь с отвисшей челюстью, когда кто-то проталкивается через толпу и оказывается позади меня.

— Простите, что происходит?

— А вы кто такой? — «круглый» офицер тычет подбородком за мое плечо.

— Гари Херндон. Я координатор этой группы.

О, замечательно. Тут еще и Гари. В отчете для судьи Оливера появится «замечательный» пунктик.

Тот же офицер меняет свою позу и поправляет шляпу, как полагаю, пытаясь казаться более авторитетным. Застегнуть ширинку, вероятно, было бы более эффективным, но я не в том положении, чтобы раздавать советы.

— Мы получили анонимное сообщение, что по этому адресу распространяются запрещенные препараты.

— Это абсурд, — смеется Гари. — Здесь происходила реабилитационная встреча для наркоманов.

— Я понимаю, мистер Херндон, но в звонке конкретно говорилось, что мисс Уэст принесла наркотики с намерением их здесь продать.

Когда мне было двенадцать, мы с Тарин пошли в парк развлечений. Обычно я избегала места сбора туристов, но каким-то образом Тарин убедила меня пойти туда и прокатиться на качелях под названием «Радуга». Сидя на длинном прямоугольном сидении, поднимающем меня в воздух, я думала: «О, может быть, все не так уж плохо». Но затем меня качнули с такой силой, что я буквально вылетела со скамейки, поругавшись с гравитацией. Я чувствовала свой полет, сердце все еще билось, но, по иронии судьбы, летела с осознанием того, что она вот-вот остановится.

Именно такие чувства меня переполняют в данную минуту. Все еще застрявшая на этой гребанной «Радуге», подвешенная в воздухе со все еще бьющимся сердцем, но ожидая его остановки.

Фрэнки прыгает передо мной с красным от гнева лицом.

— Это какая-то фигня!

— Серьезно? — Коп-качок хрустит шеей. — Хотите сказать, что история с незаконными веществами мисс Уэст не дает нам достаточных оснований для ее обыска?

Неплохо сыграно.

— Черт, — бормочет Фрэнки себе под нос.

Коп ухмыляется и снова протягивает руку.

— Прошу, мисс Уэст.

Я смиренно вздыхаю, когда лямки рюкзака скользят по руке, а вот Фрэнки явно не смирился. Схватив ремни, он поднимает рюкзак обратно на мое плечо.

— Но это не ее...

— Заткнись, Фрэнки, — перебивая его, смягчив все вынужденной улыбкой. — Все нормально. Они все равно ничего не найдут, так в чем проблема?

— Окей, — выдыхает он.

Никто не произносит больше ни слова, пока я передаю ранец Офицеру Качку. Чувствую себя немного взволнованной, когда они бросают рюкзак на капот автомобиля и копаются в нем с безумно яркими фонарями, но абсолютно не нервничаю. Подумываю набрать Кэри, как и планировала, но вдруг слышу звонкий смех. Все еще сжимая телефон, поднимаю глаза и вижу качка с самым огроменным пакетом травки.

— Здесь должно быть не менее сорока граммов, — объявляет он, потряхивая мешок двумя пальцами. — Все разделено на небольшие пакетики. Это явно планировалось распространять.

Это не может быть правдой. Здесь какая-то ошибка.

Оставив «Ziploc» на капоте автомобиля своего напарника, он вытаскивает комплект серебряных наручников.

— Повернитесь и положите руки за спину, мисс Уэст.

«Главное чтобы ноги и руки оставались внутри. Ты ведь не боишься, правда, Шайло?»

«Заткнись, Тарин. Я вообще ничего не боюсь».

«Держись крепче и наслаждайся поездкой на «Радуге»…

— Вы имеете право хранить молчание. Все что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. У вас есть право на адвоката. Если вы не можете позволить себе адвоката, он будет предоставлен вам…

Не помню, как повернулась. Не помню, как защелкнулись наручники. Не помню, как меня развернули или как повели к патрульной машине. Но помню момент, когда приняла решение принять от кармы удар.

— Подождите! — орет Фрэнки, вытаскивая меня из тумана. — Это просто сумасшествие! Вы ошибаетесь. Рюкзак, он не...

— Фрэнки! — резко прерываю его речь. — Все нормально, окей? Было глупо это приносить.

— Но…

— Все. Дерьмо случается.

Меня арестовывают второй раз в жизни, но впервые я невиновна. Наркотики не мои, но я уверена, что они и не Фрэнки. Я узнала его достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что он не только никогда не принес бы травку на эту встречу, но и никогда не позволил бы принести ее мне.

Происшедшее не имеет никакого отношения к Фрэнки, но способно перечеркнуть его будущее. Если я признаюсь, что рюкзак на самом деле принадлежит ему, его жизнь закончится. Копы поднимут его ошибки по малолетству и воскресят все автокражи и обвинения за хранение наркотиков. Им будет насрать как много хорошего он сделал для общества или каким добропорядочным гражданином он стал. Все, что они увидят — это лысый череп и татуировки. Он потеряет все.

Я не разрушу судьбы двух мужчин за одну жизнь.

Держа взгляд Фрэнки, киваю в сторону упавшего во время ареста телефона.

— Позвони Малкольму, чтобы он забрал тебя, а потом набери моей матери. Ни в коем случае не звони Кэри!