Изучение больших экономических кризисов и длинных волн при капитализме было начато мною задолго до потрясений 2008 г. Рассматривалось и влияние этих явления на весь исторический процесс, а точнее, его строение на этой основе. Однако первая серьезная демонстрация результатов работы оказалась связана именно с мировым экономическим кризисом, начавшимся в тот год. Этого требовали экономические обстоятельства. Нужно было применить имеющееся понимание к анализу новой обстановки в мировой экономике, отложив на время широкие констатации и поиск новых переломных моментов на всем протяжении истории капитализма. Таким моментом, к примеру, был кризис 1770-х гг. Выработка исследовательского подхода не была от этого прекращена. В процессе анализировалось то, что люди не привыкли замечать или приучены были объяснять упрощенно, минуя непонятные стороны. Возникали новые проблемы, включая и те, что объективно ставила новая эпоха. Это помогло общему анализу, но не ускорило подготовку его публичного описания.

В 2007–2013 годах я находился в Греции. Здесь в мае был составлен доклад «Кризис глобальной экономики и Россия», были написаны многие другие тексты (в том числе книга о первой волне кризиса), началась работа над книгой «Циклы капитализма». К этому моменту мною обдумывались уже не только большие повороты в истории промышленного капитализма, но и великие революции, меняющие формационные эпохи. Таковыми были кризисы III и XIV в. Рассмотреть их нужно было прежде всего с экономической стороны, причем так, чтобы причины и следствия событий встали на свои места. Особое внимание вслед за этим было уделено мною уже упомянутому кризису во второй половине XVIII столетия, ибо он являлся рубежом, отделявшим торговый капитализм от промышленного капитализма. Все это должно было сделать более понятной логику уже капиталистического развития.

В 2010–2013 годах я трудиться над книгой «Циклы капитализма». Были написаны главы по XVIII–XIX вв. Часть текста вошла в эту книгу. Но дело в том, что ряд вопросов заставил меня сделать поворот от «Циклов» к смежным и уточняющим исследованиям: по кризисам вообще и реставрациям в рамках великих революций. Одновременно вторая волна глобального кризиса в 2013–2016 гг., рост в мире протекционизма и другие процессы подтвердили верность сделанных еще в начале 2008 г. прогнозов. Это также показало, что отход от концепции больших циклов Николая Кондратьева к длинным волнам был правильным. В 2011 году у меня состоялся разговор с выдающимся советским экономистом Станиславом Меньшиковым, серьезно занимавшимся длинными волнами[2]. Я познакомил его в общих чертах с проводимым анализом. Меньшиков высказал мнение, что наблюдения и решения выходят за рамки кондратьевской теории и, возможно, создают новую концепцию.

Стоит сказать, что в 1980-е гг. Меньшиков и Клименко в своей книге отвергали идею «конституирующих кризисов». Они требовали доказать существования запускающих длинные волны структурных кризисов. Это справедливое требование было не так просто удовлетворить. Но задача могла быть решена, что сразу увеличило бы понимание развития капиталистической экономики и облегчило бы решение многих смежных вопросов.

Необходимость постоянно анализировать текущие события забирала у меня много времени, хотя и подталкивала к расширению поля исследования. Оно не было уже чисто экономическим, а включало политический процесс, культурные и иные последствия перемен в экономике. Главное же, что оно включило политические механизмы перемен в экономике как капитализма, так и более ранних обществ. Однако в 2013 г. я возвратился с семьей в Россию. Бытовые затруднения и необходимость заниматься аналитическими докладами, работать в различных проектах и писать многочисленные статьи отвлекали от исследования несколько лет. Правда, я утвердился в это время в необходимости разделить всю работу на три части – три книги, первую из которых вы держите в руках.

Первая книга, в соответствии со своим названием, ставит задачей вскрыть логику мирового капиталистического развития. С кризиса конца XVIII в. до современного кризиса показано, как менялся капитализм с каждой длинной волной его развития, как волны эти зарождаются и завершаются. Предпринята попытка выделить этапы развития монополистического капитализма, что едва ли было бы возможно без рассмотрения докапиталистических преобразований (естественно, не в том виде, как это делал советский марксизм). Потому анализ охватывает кризис древнеримской экономики и феодального хозяйства. Особое внимание уделено в этой работе модернизационным революциям в буржуазном обществе, стирающим в пыль остатки феодальных отношений. Но автор уклонился от детального изложения их хода, поскольку эта работа блестяще выполнена многими учеными. Зато выделены и проанализированы такие диковинные для восприятия многих людей фазы великих революций, как реставрация и славная революция, процесс завершающий революционный рывок нации. Все это не исключает теоретических обобщений и практических выводов. Они особенно важны, поскольку Великая русская революция все еще не закончена, а движется к окончанию реставрационного этапа, что тесно связано с мировым экономическим кризисом, вновь меняющим глобальный капитализм.

Вскрытие логики капитализма никак не отменяет неизбежности его окончания. Зато горизонт его развития становится более ясным. И это имеет значение, поскольку невозможно предугадать контуры социализма, не поняв капитализм как явления всемирной истории. Потому вопросу о новом общественном строе в книге также уделено внимание. Сделано это исходя из понятого в капитализме. А он продолжал в начале XXI в. свое развитие, сколько бы его критики не утверждали обратное. Однако этот исторический механизм завершит свою работу, возможно, не в самой далекой перспективе. Вопрос о конце капитализма в книге поставлен исходя из анализа окончания других формационных эпох, а не из радикальной традиции или личных желаний автора.

Таковы были условия рождения этой книги. Таковы ее черты. Она является первой из трех задуманных работ. Вторая будет касаться больших экономических кризисов в деталях, а третья должна будет показать всю логику волнового развития промышленного капитализма. В двух этих книгах главными должны быть детализация и уточнение экономических выводов. Работы эти не появятся быстро. Исследование потребовало больше времени, чем я рассчитывал. Зато оно дало много «боковых» сведений, рожденных широким охватом исторического материала. В конечном итоге это-то и позволило представить новую систематизацию истории классового общества. Потому я и принял решение отложить описание некоторых экономических тонкостей и подготовить эту книгу. Впрочем, это вовсе не означает завершения исследования и, возможно, не исключает ошибок. Я также стремился к тому, чтобы новые факты и закономерности открывались не сразу, а словно бы в результате общего с читателем расследования. Возможно, это достигнуто.

Итак, перед вами книга о закономерностях развития эксплуататорского общества, сменяющих формационные эпохи кризисах, больших экономических циклах капитализма, логике его этапов и модернизационных революциях. Все это я постарался разобрать в единстве, не обходя сложности, включая те, с которыми столкнулся Карл Маркс. В книге этой две части и заключение, затрагивающее вопросы теории социализма и возможностей современной политики. Сама же работа написана в соответствии с античным правилом концентрированного изложения, предполагающим как краткость описаний и обобщений, так и размышление над прочитанными главами. Эти стилистические принципы автор считает наилучшими, тогда как современную погоню за объемом и путаностью – вредной для науки.

Здесь изложение от первого лица заканчивается.

Две тысячи восьмой год напомнил человечеству о том, сколь разрушительными могут быть экономические кризисы. Падение на рынках, рост безработицы, долги домохозяйств и правительств, а также проблемы в банковской сфере и обесценивание валют – таковы признаки открытой им эпохи. Они проявлялись в разное время в разных странах, заставляя аналитиков и чиновников спорить о том, когда же будет поставлена точка в истории для многих неожиданно долгого и острого глобального кризиса. Эту точку правительства не раз ставили на протяжении десяти лет с момента начала кризиса. Всякий раз кризис исправлял ее на запятую, чтобы вновь продолжиться, продемонстрировать, что его причины не устранены.