Беззубик нырнул под ветки какого-то куста и выпрыгнул на поляну. Он остановился в удивлении. Иккинг просто стоял там, его плечи были опущены, уши опущены, хвост полностью неподвижен, а крылья опущены по бокам. На мгновение Беззубик был встревожен возможностью того, что Иккинг увидел опасность. Он принюхался, но не смог ничего почуять, да и Иккинг не выглядел действительно испуганным.

Он посмотрел в ту сторону, куда смотрел Иккинг. И дракон сразу вспомнил, что случилось с этим камнем и на этой самой поляне.

Он почувствовал, как его жизненный огонь угас, и боролся с окружающими его невинными лозами. Юноша с двумя ногами стоял над ним с одним из его острых приспособлений, готовый вонзить это прямо в грудь. Дракон не смог бы победить то, что его поймало. Он был уверен, что двуногий собирался проткнуть его и вырезать его сердце, как это случалось с другими родственниками до него«.

Они оба стояли неподвижно, потерявшись в своих воспоминаниях об этой ужасающей встрече.

Иккинг наконец поднял голову и посмотрел на другую сторону поляны, прежде чем сам прыгнул туда.

«Беззубик! Смотри!»

Там, на земле, как будто её не беспокоили с того рокового дня, лежала куча заплесневелых, изношенных погодой веревок с четкими следами от ножа там, где их разрезали.

Странное подозрение возникло у Беззубика. Он мог ясно вспомнить падение сквозь деревья и длинное дерево с тонкими когтями, через которое он рухнул, когда почувствовал жгучую боль в конце своего хвоста. Он поднял голову и увидел то же дерево на холме, с которого они оба сбежали.

Иккинг просто продолжал пялиться на веревки. Его решение освободить плененного дракона, когда он был один в лесу, было одной из самых глупых вещей, которые Хеддок когда-либо делал. Он даже не был знал, почему это сделал. Конечно, Иккинг думал, что существо, существовавшее до него, тогда было чем-то… большим. Что-то в том, как Ночная Фурия на него смотрела, наводило на мысль о страхе и разуме. Это были две вещи, которые, как Хеддок считал тогда, драконы не могли иметь. Никто из них никоим образом не давал друг другу никаких гарантий, что он не убьет его, когда рептилия освободится. Но Иккинг всё равно освободил дракона.

Он оторвал взгляд от верёвок и огляделся на Беззубика. Было много вещей, о которых он должен был спросить его, но ещё не сделал этого. Только Беззубик, казалось, пропал без вести.

Где ты сейчас?

Он отошёл от канатов и направился в ту сторону, где был Беззубик. Он почувствовал странный запах, который, казалось, следовал за Беззубиком, и заметил, что тот, похоже, ведет обратно в гору.

Была ещё одна вещь, которую Иккинг постепенно должен был принять, но всё ещё считал это странным и неестественным. Всё пахло острее, интенсивнее, а запахи, которые он никогда раньше не замечал, теперь ошеломляюще действовали на разум.

Хеддок начал слегка трусцой бежать за Беззубиком, задаваясь вопросом, что он скажет ему, когда они найдут друг друга.

Беззубик, почему ты не убил меня тогда? Спасибо, что не убил меня, кстати. Какой ещё более странный вопрос можно задать…

Ещё пара мгновений и запах привёл его к Беззубику, который сидел у основания сосны. Когда-то в прошлом дерево очень сильно пострадало и потеряло несколько крупных веток. Беззубик стоял возле одной из больших, уже сухих ветвей, которые отвалились после произошедшего тут.

«Беззубый, что…?»

Иккинг посмотрел вниз и почувствовал, как у него перехватило дыхание. Ледяной гвоздь, казалось, пронзил его грудь.

В ветвях, сухих, морщинистых и рваных, лежал кожистый чёрный плавник, чуть чуть меньше его самого в длину и сильно обесцвеченный солнцем и потрёпанный неумолимым временем.

Беззубиковый потерянный хвостовой плавник.

Я сделал это…

Он сделал это со своим лучшим другом, с другим разумным существом.

Осторожно, испуганно он посмотрел на Беззубика. Его друг склонил голову и закрыл глаза. Никто из них ничего не говорил. Иккинг понятия не имел, что сказать или какого извинения будет достаточно, чтобы компенсировать то, что он отобрал у Беззубика в тот день.

Он рухнул на землю и застонал от стыда и сожаления.

«Иккинг…» прошептал Беззубик.

«Нет», Иккинг только покачал головой и несколько раз прошептал.

«Иккинг, остановись.»

«Я сделать тебе больно. Я сломал хвост!» Иккинг закрыл глаза и зарычал на себя.

Беззубик опустил голову и тихо зарычал в лицо Иккинга.

«Остановись!»

Иккинг продолжал вести себя тихо. Беззубик перетасовал и лег перед ним.

«Я причинить тебе боль…» Иккинг открыл глаза и тихо моргнул.

«Ты сражался, как все двуногие. Ты не убил меня».

Беззубик наклонил голову в сторону от любопытства.

«Почему ты не убил меня?»

Иккинг посмотрел вверх и уставился в лес.

«Я сказал Род-очень плохо. Ты не очень плох. Сказал, что у род нет страха. Ты боишься. Ты один. Как я. Беззубик, почему ты не убить меня?»

Это был вопрос, который Беззубик задавал себе много раз. Любой другой родственник убил бы двуногого. Но они не причинили вреда друг другу.

«Ты позволил мне жить. Ты отличался от всех других двух ног. Я думал, что это хорошо-позволить тебе жить».

Беззубик кивнул на старый плавник.

«Перестань думать об этом. Если бы ты не повалил меня, мы бы не были…»

Беззубик обратился в мысли. Чем именно они были? Они были из одного яйца, но не потому, что у них был один и тот же отец и мать. Вероятно, не было ни слова о том, кем они были.

«Товарищами из яйца.»

Иккинг наконец поднял голову, явно смущенный последним словом Беззубика, так как он никогда не слышал этого раньше, и оно не походило ни на что другое, что он слышал.

«Что означает это слово?»

«Значит, мы из одного яйца. Тебе не следует грустить. У меня сейчас хороший хвост, а это, — раздраженно сказал он показывая на старый плавник, — уже прошлое».

Иккинг знал это; что они, вероятно, никогда бы не встретились, если бы он не изобрел метателя веревки и не сбил Беззубика. Прошлое. Почему он держался за прошлое? Особенно, когда это прошлое было одним из сожалений. Беззубик не злился на старые травмы, которых у него даже не было.

Так почему это было так трудно отпустить?

«Мне грустно, я причинить тебе боль.»

«Будешь ли ты счастлив, если никогда не сделаешь мне больно? Ты никогда не трогал бы меня своей лапой. Никогда не летал со мной. Никогда не сбивал огненного монстра, пожирающего родственников монстра».

Иккинг остановился, прежде чем ответить. Он действительно был бы менее обеспокоен, если бы не сделал больно Беззубику. Будучи неосведомленным об удивительной дружбе, которой ему не хватало бы, он действительно мог бы считать себя счастливым, если бы нашел какое-то место в своем собственном обществе. Может быть, путем создания оружия, чтобы восполнить его ранее слабый рост.

Зная, что он знал сейчас и испытав все, что он испытал, он предпочел бы, чтобы он никогда не знал беззубых?

Невозможно. Даже с учетом того, что с ним случилось, и странной жизни, в которую он был теперь низложен.

«Нет, Беззубик, я не рад, если ты бы ушел».

Беззубик глубоко застонал и ударился головой об Иккинга своей собственной.

Они ждали в тишине, просто наслаждаясь присутствием друг друга. Тишина была окончательно нарушена рычанием с живота Иккинга. Каждый из них крутил головы лицом в не согласии.

Иккинг застенчиво улыбнулся, и они от души рассмеялись. Этот простой звук сломал все напряжение.

Беззубик наконец перестал кататься по земле и заговорил.

«Мы идем, чтобы получить… рыбу.»

«Я голоден», — согласился Иккинг.

Они поднялись на ноги и пошли обратно в деревню. Иккинг посмотрел на небо, чтобы угадать время; это должно было быть далеко за полдень к настоящему времени. Его отец, вероятно, расстроится, если он вернется домой и заметит, что его там нет.

Он и его отец говорили несколько раз за последние несколько месяцев. Его отец был очень впечатлен, увидев, как он понял, начал писать на бумаге. Теперь в доме было много бумаги со странными каракулями.