– За первый, сходив ««дублером», опыта не приобретешь, – поделился он с нами своим мнением.

Как будто мы понимали, о чем это он нам!

– Работа такая, что учиться рыбмастеру приходится всю жизнь, – считал тот, – и следующая ступень для него – технолог – такая же сложная и нервная.

По мнению нашего рыбного гуру, ключевая задача в работе коллектива рыбцеха – отсутствие так называемых рекламаций – попросту официальных жалоб на качество готовой продукции.

Под готовой продукцией, как мы узнали позже, подразумевалась переработанная замороженная рыба или ее филе, а также отходы выловленного и переработанного в море сырья в виде рыбного жира и муки.

Неожиданно Витек спросил, что каждый из нас считает главным орудием моряка-рыбообработчика. Никто не знал.

– Не будем терять время, – резюмировал наш непосредственный начальник и откинул крышку стоявшей у него под ногами картонной коробки.

Там аккуратно были сложены ножи.

– Они не наточены и у них пока нет ножен или кобуры, – сразу обратил внимание наш рыбмастер. – Сделайте сами!

Весь остаток дня ушел на задание мастера. Олежка выпросил у нашего знакомого тральца Славки кусок кожи, по нарисованному лекалу мы вырезали себе заготовки для ножен. Нашлась и бечевка с цыганской иглой, а также точило. Вот только подвешивать нож в чехле было не за что: ремни в комплект спецовки не входили. Мне же все-таки повезло, и ремень – настоящий, широкий, с бляхой – у меня появился, но случилось это много позже. Потом обязательно расскажу эту историю. Следующее испытание ожидало нас буквально через час.

А пока Витек нашел применение нашим самодельным ножам. Посетить любое новое, неизученное нами место на траулере поначалу казалось настоящим приключением. Поэтому предложение попасть в трюм и твиндек было воспринято нами с воодушевлением. Увидев перед собой два гигантских рулона пергаментной бумаги, мы поначалу недоумевали. Оказывается, нам предстояло порезать ее на ровные части для того, чтобы прокладывать в картонной таре брикеты замороженной рыбы. Работа несложная, но уж очень однообразная. Интерес в том, что делаешь ее быстро и не сбиваешься. Витек остался доволен выполненным заданием по резке пергамента и всегда припахивал нас на неординарные поручения.

К вечеру следующего дня мы уже проходили пролив между Швецией и Данией. Мимо нас прошмыгнул пассажирский паром, идущий из Копенгагена в Мальме. Берег, усыпанный огнями, надолго остался в памяти счастливой картинкой. Впереди лежало Северное море с его вечно серо-белыми барашками волн.

Следующее испытание ожидало нас буквально через час. Оказывается, выйдя на оперативный простор водной глади Норвежского моря, тральцы решили испытать новый трал. Пару слов о том, что это такое. Трал – это огромный мешок сложной конструкции из сети, называемой делью, изготовленной, как правило, из капроновых или других синтетических нитей. Он похож на кулек, раскрывающийся с помощью специальных распорных досок. Самая узкая часть трала – куток, верхняя, широкая, раскрывающаяся – крылья. Судно буксирует трал за специальные канаты – ваера – и таким образом улавливает встречающуюся на пути рыбу.

В холодных морях трал стоит по 3–4 часа. Считается, что за это время в него точно что-нибудь да наберется. Мы всей этой постановки и выборки трала – 30-метровой сетки – еще не видели, а то точно бы офонарели от того, что туда угодило. Нет, к счастью, не кит! Только когда Витек снова велел майнаться нам в трюм, одна его фраза: «Захватите совковые лопаты!» – немного насторожила. Видимо, грузить что-то придется.

– Чего стоите?! Хватайте свои лопаты и счищайте с рыбы чешую, – увидев наши раскрытые рты, скомандовал было нам Витек, но, видя наш ступор от увиденного, все же решил прежде объясниться: – Это очень редкая добыча – рыба называется капитан. Одна из разновидностей реликтовой фауны. Ее даже из старожилов редко кто помнит!

Перед нами лежали три огромные рыбины, по форме и золотистому отливу чешуи отдаленно напоминавших нашего сазана. Действительно, только лопате такая чешуя была под силу – никакой, даже самый большой тесак с ней бы не справился!

Витек уже рубил топором рыбам головы. Все вокруг было забрызгано рыбьей кровью. Олег еле-еле оторвал одну чешуину и приложил ее к груди наподобие олимпийской медали. Мы притихли от ее размера: она была намного шире… Не зная, что сказать обо всем этом, я начал насвистывать знаменитый хит «Квинов» «Мы – чемпионы». Витек пообещал нам суперфуд от кока с условием, что мы здесь все уберем. А головы, видимо, пойдут на уху.

Нужно сказать, рыбы мы за этот рейс поели столько, сколько некоторым не удается за всю жизнь. И вареной, и жареной, и копченой, и даже сырой.

Первый ужин в кают-компании запомнился надолго. Там столы с бортиками по краям. «Неужели так сильно будет болтать в шторм, что тарелки нужно держать?» – подумалось тогда, но я оставил свое удивление про запас.

Не случайно сердцем судна моряки считают кают-компанию и камбуз – место, где хозяйничает кок и его помощники.

– Тот, кто имеет дело с ежедневным приготовлением пищи на сотню голодных и уставших мужиков, наверное, должен быть необычным человеком, – не надеясь на ответ, спросил я человека в белом фартуке с камбуза, когда мы еще помогали загружать привезенные с берега продукты для рейса.

– Да не обязательно, – ответил на мое предположение крепкий мужик, лет под тридцать. – Привет, я Ромуальдас, можно просто Рома. Заноси коробки с продуктами в кладовку и в холодильник. Я сам их расставлю, так, чтобы при качке потом не попадали. Мы тут все даже привязываем.

Забегая вперед, скажу – нам с коком повезло. Мне удалось переброситься с ним парой фраз. Вот что он рассказывает о своей работе на судах:

– Заступаю на трудовую вахту в 6.00, – рассказывает он. – На приготовление завтрака уходит примерно час. После чего начинаю продумывать обеденное меню и между делом ставлю тесто, варю суп… Выпечку экипаж очень любит, ну я их и балую. На ужин частенько леплю пельмени, жарю чебуреки. Люблю готовить их литовскую разновидность – кибинай. Благо, что камбуз очень удобный, планировка хорошая, все под рукой. Так что готовить здесь – одно удовольствие.

– Рабочий день кока завершается поздним вечером, – делится своим распорядком дня Ромас и продолжает: – Приготовив еду на ночную вахту и перемыв всю посуду, можно и отдохнуть. Правда, и покинув камбуз, мыслями я остаюсь еще там, наедине со сковородками и кастрюлями. А как иначе? Нужно на завтра меню придумать, что-то вкусненькое для экипажа сочинить. Ты вот что обычно дома ел?

Я рассказал, что обычно на учебу утром меня провожала бабушка. Часто на завтрак пекла блинчики.

– Сытость на весь день гарантирована! – ответил я.

– Как-нибудь я угощу тебя своими. Обещаю начинку свою фирменную!

Я поинтересовался, как коки приходят в тралфлот. Оказывается, из ВМФ. Служил Ромыч здесь, недалеко от дома. За три года привык, не стал ничего кардинально менять. Вот что он сам мне рассказал о своей поварской судьбе:

– Когда я пришел в БТФ в 1983 году, распределился помощником повара на старый БМРТ, в то время на борту трудился 81 человек. А я только из училища, опыта никакого. Да вдобавок ко всему как раз на рыбных судах сократили должность буфетчиц… Так что мне пришлось управляться за себя и «за того парня». Приходил на камбуз в шесть утра, а расставался с плитой около полуночи. И так шесть месяцев! Зато после этого уже ничего не боялся…

Рома считает, что повар – профессия не только нужная и важная, но и очень творческая. В самом деле, иначе как творчеством процесс приготовления оригинальных блюд, которых в его копилке немало, и не назовешь. А сколько тонкостей при составлении меню нужно учесть!.. Например, если на борту качка, рацион меняется. Иногда приходится принимать во внимание и состояние здоровья членов экипажа, и религиозные ограничения…

– На всю жизнь я запомнил уроки моих наставников-педагогов, – подводит итог Ромыч, – которые учили, что повар должен не просто уметь виртуозно готовить, но и всегда улыбаться, учитывать пожелания коллектива. А также красиво оформлять блюдо – не зря же говорят, что человек начинает есть глазами. И когда он сытый – значит довольный. Чтобы экипаж работал слаженно, кормить его нужно вкусно и разнообразно. Тогда и настроение в коллективе хорошее, и работа спорится!..